— Вы могли себя омолодить, но не стали, — заметила Линнея, наливая чай — Все не решалась спросить, почему? Но раз вы так бесцеремонно пришли рано утром…

— Мне не нужно это, — сообщил Винцент, благосклонно улыбнувшись, — мне даже идет. Верно?

Линнея нервно рассмеялась. Винцент рассмеялся в ответ. Его баритон мягко разнесся по кухне, заполняя все пространство: щели, трещины, просветы между вещами. Линнея поняла, что эхо его голоса навсегда будет бродить на кухне, отскакивая от штор, стенок шкафов и посуды.

— Что вы хотели, профессор? — серьезно спросила Линнея.

— Передай кое-что Суви, — грустно улыбнулся Винцент, — выполнишь мою небольшую просьбу?

— Конечно!

Линнея Риис пила чай, спокойно слушая просьбы Винцента. Винцент тоже пил свой чай, в нем были шиповник, иссоп и бузина. Особый чай, который Линнея заваривала своим гостям, выходящим из тумана.

Винцент посмотрел в окно. Окутанная туманом, его ждала молодая прекрасная девушка с коричневыми волосами. Она с теплотой улыбалась Винценту. И взгляд ее говорил: «я так долго ждала тебя». Винцент выдохнул, коснулся обручального кольца, последние сомнения ушли с появившейся нежностью в ее взгляде.

Перейдя за калитку и взяв Невену за руку, Винцент Вальден растворился в белой дымке.

Каждый шаг по промерзшей земле отзывался в ней болью. Ученики, выстроившись у стен Академии, смотрели, как на камне цверги несут небольшое тело. Медленно, шаг за шагом, процессия продвигалась.

Юные чародеи никогда не видели хозяйку гор. Анемон давно перестала приглашать к себе на пиры редких ведьм, никто не мог заменить ей полюбившуюся Инну Ортега. Теперь же чародеи провожали ее в последний путь.

Цверги никуда не смотрели, уперев взгляд в пустоту. Лишь тихо, но раскатисто и глубоко, они напевали незнакомые чародеям мотивы. Заиграла музыка с печалью и отчаянием. Цверги шли, не поднимая голов. Их вела земля.

За ними шли директриса Академии Ванда Ланская, приступившая к должности два года назад, ее заместитель Рене Моен, приглашенные Инна Ортега, Суви Адельхейд, Верховная Чародейка Фрида Адельхейд и учителя, среди них оказался Иво Тамме. Иво недавно начал работать учителем в Академии. Анемон нравилась его любовь к камням. Среди учителей шла и мама Виде, Блумма Бьйорк. Суви покрылась дрожью, встретившись с ней взглядом.

Рядом брел Лютик в белом кафтане. Это был его лучший белый кафтан, Лютик готовил его для похорон Винцента. Но Анемон тоже заслуживала лучших почестей.

На Инне блестели украшения с камнями из личной сокровищницы королевы цвергов. Инна то и дело касалась их, вспоминая громкий голос хозяйки гор.

Суви стало дурно. Она закрывала глаза, не веря, что откроет их не на похоронах Адама. Инна взяла подругу за руку и ободряюще улыбнулась, но вышло тоскливо и беспомощно.

Когда процессия зашла в лес, скрываясь от учеников, к ним присоединились ориады, дриады, ши и Амарант. Суви никогда еще не видела столько ши. Они шли, словно держа огоньки, и шептали древние слова, которые остров не решился переводить. Их голоса сливались с шумом листьев.

Ши точно плыли, слегка касаясь земли. Каждый из них был одет в траурные мантии. Адар находился чуть рядом, искоса смотря на сородичей. Ши были похожи на античные статуи, зачем-то плывущие по земле. Но их золотые глаза горели жизнью вопреки настроению всей процессии.

Когда Анемон несли рядом с деревьями, они кланялись ей, касались могучими листьями ее кожи. Анемон вынесли к пристани. Ши положили свои дары, а цверги драгоценные камни из ее короны.

Фрида встала рядом с хозяином леса. Она видела ни одного хозяина леса, с какими-то даже дружила, но его видела впервые. Амарант был особенным, не таким, как другие лешие. Он всегда отказывался поговорить с Фридой, и теперь она видела его. Амарант повернул голову и взглянул в глаза Верховной Чародейке. Фрида услышала, как бьется сердце острова, почувствовала, как по корням спешит вода, трава прикасается к телу.

Анемон опустили на воду.

— Фрида! — Несколько раз прошептала Ванда. Все было бес толку.

Понимая, что до Фриды не дозваться, Ванда Ланская взяла ее за руку. Через тело Ванды начала циркулировать магия Фриды. Ноги Ванды подкосились от неожиданной мощи, но она устояла. Огнем, забившимся в ее венах, Ванда зажгла свечи.

— Ты осмелела, Ванда, — хищно прошипела Фрида, — давно без проса используешь свою способность на других?

Огонь в свечах зашевелился. Травы рядом с Анемон загорелись, следом загорелся и камень. Огонь плавно перешел на тело Анемон. Ши не отрывали взгляд от королевы гор и без слов читали свои древние заклятия. Когда вода окутала пепел и унесла его с собой, лесные и горные жители начали расходиться. Но чародеи остались на месте.

— Завтра будут отменены занятия, — сообщила профессор Ланская.

— Жаль, профессор Вальден не приехал, — ответил на это Рене Моен, — я никак не могу поверить, что он пропустил это. Что-то случилось, Ванда, — Рене закрыл глаза и его волосы стали такими же, как у Винцента, темно-рыжими, какими он их помнил, — все же хоть так, Анемон заслуживала этого. Она прославилась прекрасной хозяйкой гор. Достойнейшей из цвергов.

— Это очень мило, Рене. — Ванда улыбнулась ему, решив не сообщать, что он, по ее мнению, перепутал цвет.

Первый раз за все тринадцать лет Ванда смогла назвать его не Гаспаром. Ванда рассмеялась этому. Но смех не казался неуместным, наоборот, горы точно ответили ведьме, ответила сама Анемон, и она была рада, что кто-то смеется на ее похоронах.

Пока Инну успокаивал Адар, а остальные были заняты обсуждением случившегося, Суви ушла. Земля вела ее. Суви оказалась у ухоженной могилы, усыпанной астрами. Суви села рядом и положила руку на землю, провела по ней, гладя ее.

Суви закрыла глаза. Крепко, до боли, зажмурила их и наклонилась, вдыхая аромат цветов. Холодный день стал теплым. Ей казалось самым естественным, что рядом раздался родной голос и теплые руки коснулись шеи:

— Суви, — Адам повернул ведьму к себе, заставив открыть глаза.

— Ты? — Суви крепко обняла его. Адам оказался таким теплым, таким настоящим и таким живым, — ты так вырос.

Адами правда вырос. Он выглядел на тридцать, как и Суви. Его черты стали четче и скулы острее. Подобно ши, он напомнил Суви античную статую. Но только живую, не из мрамора, а из плоти.

В его серых пронзительных глазах отражались белые блики.

Суви обдало волной жара. Сердце застучало в груди так близко к горлу, что захотелось кричать.

— Я скучала по тебе, — еле прошептала Суви.

Адам заправил прядь ее рыжих волос за ухо, и Суви потянулась за лаской. Адам с теплотой улыбнулся.

— Я скучал. Я ждал тебя.

— Сколько тебе лет? — сдерживая жар, Суви попыталась ухватиться за реальность.

— Не знаю. Тридцать три года. Или тридцать три тысячи лет. Разве это так важно?

— Н-нет, наверное… — Суви нахмурилась, потрясла головой и все же прижалась к Адаму. Жар захватил ее. Пряный запах полевых трав и сладкий запах астр.

Суви сделала то, что так часто снилось — поцеловала Адама. Адам замер, потом ответил ей. Внутри Суви нарастало нестерпимое, еле сдерживаемое возмущение, резкое и яркое, как полет выпущенной стрелы.

Суви пробила крупная дрожь. Она еще ближе прижалась к Адаму, впиваясь в его шею пальцами. Его руки казались диким виноградом, затягивающим вглубь мирозданья. Суви не сопротивлялась их аромату древнего вина.

Но Суви захотелось вырваться их тисков своих костей и мышц, скрыться. Убежать. Покинуть тело, оставив его где-то там, с Адамом, а всей своей сутью унестись прочь. Дрожь увеличивалась и становилась болью. Суви точно знала, что скоро осуществит нестерпимо нужное — покинет тело.

Адам выпустил волчьи клыки, вгрызаясь в губы ведьмы. А потом остановился. С трудом он отстранил от себя Суви. Ведьма выглядела потерянной и разбитой, тепло резко ушло из мира.