— И у гениев бывают промахи!

Виде закатил глаза и хотел было что-то сказать, но Давид сжал пальцы и посмотрел на него в упор, от чего Виде поежился и повернулся к Хортензии. Если бы его не удерживали серебряные бусинки он давно бы отбежал от Давида.

— Зато у нас не будет зелий ближайшее время, — прошептала Инна Мелиссе, — отдыхай.

Трясущаяся от страха Мелисса крепко схватила Давида за руку, сжав до боли. Давид улыбнулся ей, но старался не сводить с Виде взгляд.

Гаспар подошел к ним. Ученики опустили взгляд в пол. Все, и даже Инна Ортега, покрылись краской.

— Оливия, что случилось? — Гаспар указал рукой на мальчиков.

— О! — взвинчено воскликнула профессор Ульвен. — Вот пусть сами тебе и расскажут. А то больно взрослыми себя возомнили!

Гаспар окинул отстраненным взглядом Виде и Давида, с рук которых тут же исчезли серебряные бусинки.

— Этот чокнутый ударил меня, профессор! — Вскочил Виде, но под напором взгляда Гаспара Дюбуа сел на место, покраснев еще гуще.

— Было за что, — напоминал Мелисса, на всякий случай сильнее сжав руку Давида.

Таким ученики еще не видели профессора: жаркое солнце Франции исчезло из его улыбки, оставив место медвежьему оскалу. В карих глазах тлело тепло.

Гаспар хотел высказать им так много, но, к счастью, Оливия обратился к нему:

— Директор ждет тебя, Гаспар. — Строго сообщила Оливия Ульвен, вдруг ее голос смягчился, — Но я очень настаивала, чтобы присутствовал Парцифаль, вы же знаете…

— Спасибо, Оливия.

После того, как Гаспар обошелся с директором два года назад, наплевав на субординацию, рассчитывать на теплый прием не приходилось. Иногда Гаспару казалось, что Винцент Вальден терпел его только потому, что он умеет обращаться в медведя.

Войдя в кабинет, профессор Дюбуа тут же ощутил запах кедра, из которого была изготовлена мебель. Точно в кабинете росли живые деревья.

Кабинет директора напоминал библиотеку с редкими книгами, картами и манускриптами. Несмотря на полный бардак, стол оставался практически не заставленным. Время остановилось здесь.

На столе будто бы спал Ахон. Фамильяр нервно подергивал крыльями.

— Вы знаете, что я поощряю страсть к знаниям, профессор Дюбуа? — Винцент устало улыбнулся. За эту ночь он растратил всю свою энергию на общение.

Гаспар сжал и так больные кулаки, от чего побледнел. Винцент спокойно наблюдал за ним.

— Вы видели Лютика? Он в истерике! Он впустил людей в свой дом, заботиться о крыше, тепле и уюте. И они уничтожают часть его дома, вот так вот просто, наплевав на гостеприимство, уважение к хозяевам, тем более к духам. Инна Ортега уже проявила неуважение на втором курсе, поставив под угрозу жизнь нескольких виверн, случайно, кончено, но… я защитил ее от гнева вашей жены. Понимаю, Ортега не хотела и не желала никому вреда, но наказание, профессор Дюбуа, на этот раз вы не будете выбирать.

Гаспар Дюбуа не стал спорить. Винцент продолжил:

— Вы ведь и сами забывали, мой дорогой друг, что имущество домового это все, что вы видите в Академии. Он все это считает своим домом и чтит его. Я привел сюда Лютика, я убедил его быть домовым в храме знаний, а не в жилище чародеев. Вы знаете, как долго другие домовые в него не верили?

— Могу понять, — только и сказал Гаспар.

— Извольте понять, мне не по душе, что его обижают. Наказание будет соответствующим.

Гаспар недоверчиво посмотрел на директора. От перспективы участи учеников на теле Гаспара проступила шерсть. Винцент мягко улыбнулся, но в его темно-карих глазах блестела холодная сталь.

— Что вы думаете, я заставлю их делать? Вы считаете, что я какой-то изверг? Выгоню их? Вызову родителей? Изобью? Лишу магии? Нынче все меня сводят с ума…

— Ч-что вы… я просто… не знаю, что ждать. Но я могу просто поговорить с ними, не нужно их трогать и все… это же дети. Я куратор, ответственность моя, мне и нести наказание.

— Разве я вас наказывал жесткого? Или кого-то за все время, что вы были в Академии, как ученик или преподаватель?

— Нет.

— Великолепно! Тогда почему вы смотрите так, точно я веду ваших детей на смерть? Оливия туда же: все Парцифаля хотела разбудить… пускай спит, право, зачем его волновать пустяками?

Гаспар не отводил от случайной книги смущенного взгляда.

— Домовые милые существа, но обидчивые. Впрочем, их очень легко задобрить.

Гаспару показалось, что он снова мальчик, сидящий в кабинете директора за очередную провинность. Дрожь пробила его тело.

— Дети поступили плохо, но не хотели ничего дурного, — заверил Гаспар. — Оскорбление домового, это ужаснейший проступок. Но они дети, только учатся.

— Раз вы так беспокоитесь, подумайте вот о чем: они могли навредить и себе. Удача пленительна, мой друг. С ней нужно быть осторожнее.

— В следующий раз будут, — вежливо ответил Гаспар.

— Следующий? — в его чарующем голосе послышались отзвуки грома.

Винцент Вальден резко развернулся. Ахон остался недвижим. Энергия его магии пропитала кабинет, ощущалась в каждой пылинке. И сейчас она отражалась в его взгляде.

— Я повторяю еще раз: наказание будет легче проступка, — профессор взял в руки первую попавшуюся книгу и устало посмотрел на нее, — Извольте передать своим ученикам то, что я верю, они выучили: у всего есть границы. — Гаспар хотел ответить, но Винцент строго добавил, — Вы можете идти.

Инна Ортега, Давид Олсон, Виде Бьйорк, Мелисса Садовская и Хортензия Клее все еще сидели у кабинета директора, ожидая своей участи, оживленно споря. Когда Гаспар вышел, все резко замолчали.

— Каждый заходит по одному, Инна, ты первая. — Растерянно скомандовал Гаспар.

— Это не должно было выйти так масштабно: пострадал бы максимум стол, — прошептала профессору Инна.

— Иди и веди себя прилично. — Гаспар положил руку Инне на плечо. Ему ли не знать, как проделки в Академии иногда выходили боком.

Инне просто хотелось попробовать найденный в книге рецепт зелья. Самое сильное зелье удачи, которое имеет серьезные последствия, из-за чего являлось опасным и трудным. Кто же знал, что котел может взорваться так, что серьезно пострадают все стены и парты кабинета? Да и ее не интересовало, может ли это произойти, все, что она хотела, это попробовать его сделать. Тем более — ночью. Впрочем, мало у кого зелье могло получиться. Инна решила, что рецепт был неправильный, раз у нее ничего не вышло.

Гаспар Дюбуа совершенно не имел понятия, отыграется ли за него профессор Вальден на учениках или нет. Мало ли, в конце концов, что может быть в голове, когда она работает триста с лишним лет.

Когда Инна ушла, Гаспар обратился к Давиду.

— За что ты его ударил?

— Он оскорблял Инну, говорил, что она… она…

— Ей здесь не место, пускай учится в Испании или России, там много школ, чего сюда лезть, тем более такой, как она, — равнодушно закончила Хортензия.

Гаспар кивнул.

— Защищать друзей, это похвально, Давид, но бить других — плохо, — строго сказал профессор Дюбуа. — Ладно. Зачем было делать это ночью?

— Потому что завтра хотели приготовить лучше всех, раз уж нас поставили в группу. Профессор Ульвен дала свободное задание: приготовить любое сложное зелье. Мы выбрали самое сложное из учебника. — Ответил Давид.

— Только вот в нашем учебнике его нет, — заметил Виде.

— Это все Инна хотела. Мне лично все равно, но раз определили в ее группу… — сказала хором с ним Хортензия.

— А я бы хотела хоть раз сделала хорошее зелье… что я вообще делаю среди вас? — смущенно сказала Мелисса.

Виде решил промолчать, поглядывая на Давида.

— А я не собирался бросать Инну, — Давид пожал плечами. — Мы не хотели ничего плохого, профессор.

— Ну что ж… — Гаспар вздохнул. — Мне даже отчитывать вас не хочется. Вы нарушили несколько правил сразу: ходили по Академии ночью, готовили сложно зелье без присутствия профессора, разозлили духа-хранителя и испортили школьное имущество.

Вдруг Гаспар рассмеялся и солнечно улыбнулся. Ученики выдохнули.