А еще они играли в прятки. Суви даже не нужно было заклинание поиска, чтобы находить спрятавшихся маму и друзей.

Книга же рассказывала о тех, кто волей жизни или детской мечты отправлялся вслед восходу, чтобы найти сокровища древних алхимиков, чародеев и королей.

По дому ползали змеи (размноженный фамильяр Фриды), отправляя ее подчиненным различные поручения. Члены Высшего Совета уже привыкли к тому, что праздники Верховная Чародейка проводила с семьей, включая каникулы. Кончено, членам Совета это никак не могло понравиться, но народ уважал Фриду за это. Фриде же все было равно на мнение и тех, и других, она поступала так лишь потому, что не могла иначе.

Ближе к обеду в гости к семье Адельхейд пришли Прия, Чандан и приехавший к своей девушке Давид.

— Я слышал, у вас тут Верховная Чародейка! — Сообщил Чандан, только зайдя в дом.

Прия закатила глаза. Но и она очень сильно хотела увидеть Фриду Адельхейд. Чандан, бегая вокруг них, выкрикивал имя Верховной Чародейки. Прия залилась краской. Но Суви лишь смеялась.

Вчетвером они вошли в зал, где о чем-то живо беседовали Матильда и Фрида.

Прия с смятением посмотрела на Фриду. Перед ней, в совершенно обычных домашних брюках и совершенно обычном свитере, с растрепанными рыжими волосами сидела Верховная Чародейка. Совершенно домашняя.

— Хотите есть? У нас осталось много медовых пряников! — улыбнулась Фрида.

Прия потеряла дар речи, но Чандан сразу бросился к Фриде, заваливая ее вопросами.

— У тебя такой милый брат, — заметила Фрида.

— Конечно, — Прия с теплотой взглянула на мальчишку, который практически повис на Верховной Чародейке.

После пяти кружек чая и тарелки медовых пряников, Прия набралась смелости.

— Я так рада познакомиться с вами, — благоговейно прошептала Прия, оказавшись с Фридой наедине.

— Я тоже рада. Суви много рассказывала о тебе и других девочках. Хорошо, что ты сейчас не в Индии, верно? Это ведь ты проводила рождество в Индии?

— Да, конечно! Знаете… недавно писали, несколько месяцев назад, что вы посетили бедное магическое поселение. Там грязно, негигиенично, на людей и из дома взглянуть страшно. А вы взяли, прямо в дорогом плаще и дорогом костюме, начали чистить туалет и все здание. Без магии. Вместо…

— Вместо того, чтобы ходить, морщась от отвращения? — закончила за нее Фрида, — я все это знаю, я там была. Но ты хотела сказать, что я должна, как все пройти мимо, не опускаясь?

— Ч-что вы, — Прия до боли вжала очки в переносицу, — просто это так странно… Вы — ведьма из чистейшей семьи, гений, самая молодая Верховная Чародейка за все три тысячи лет Совета, вам принадлежит целый мир, а вы…

Фрида благосклонно улыбнулась Прии.

— Они даже магией ничего решить не могут. Я показала им, что и без магии нужно совершать хоть какие-то действия, иначе мы не изменим мир. Я надеюсь, у тебя дурные мысли выветрятся быстрее.

— Я постараюсь. — покрылась краской Прия.

— Как прошло? — спросил подошедший Давид. Он ободряюще улыбнулся, увидев взгляд Прии, — эй, я уверен, ты ей понравилась.

Прия просто прижалась к Давиду, уткнувшись в его плечо. Оставшийся вечер Прия провела молча.

Давид бросил взгляд на Фриду. Она изучающе смотрела на него.

— Ты вырос в достойного юношу, я не сомневалась в тебе, Давид Лунд, — позже сказала ему Фрида.

— Я все еще помню, как осуждающе они смотрели на меня… родители… — Давид запнулся, уперев взгляд в узор на стене.

— Я сказала это тогда и скажу сейчас — ты поступил правильно, Давид. Ты не должен ни в чем винить себя. Этому миру очень повезло, что у него есть ты, — Фрида положила руку на его плечо.

Придя домой, Прия со вздохом легла на кровать. Давид уместился рядом и приобнял Прию. Он с наслаждением вдыхал запах ее дорого шампуня. Три года назад он увидел в своем классе невероятно красивую и умную девочку, и тут же влюбился. Все, что оставалось потом, попасть в компанию Суви, а потом навязаться к Прии под предлогом помощи по астрономии и стрельбе.

Прийе это польстило. Постепенно Давид подружился с тремя ее подругами. Многие в Академии хотели быть с ним, но Прия навсегда поселилась в его сердце.

— Как ты можешь быть с этой Хатри? С ее-то характером? — Спросила как-то Хортензия.

Давид только пожал плечами. И что он мог ответить? Прия лежала рядом с Давидом, уткнувшись носом в его шею, ее мягкие волосы щекотали его спину. И в этот зимний вечер, что могло быть лучше?

Одновременно они создали шарики света и заставили их кружиться, точно снежинки.

Ума, лежавшая на подстилке, в одни прыжок взобралась на кровать и легла на Давида и Прию. Две крайние головы она положила на чародеев, а ту, что по середине, втиснула между ними, издавая старательные звуки. А потом она с блаженством закрыла фиолетовые глаза.

Смеясь, Давид почесал цербера за ухом, и та замурчала, подобно вовсе не псу, а гепарду. И было так тепло.

После вечера Суви закрылась в комнате. На ее кровати лежал небольшой сверток. На нем не было имени, лишь подпись «Дорогой Суви». Суви с опаской развернула его. Это была небольшая коричневая записная книжка с потертым переплетом. Открыв ее, Суви обнаружила, что страниц внутри больше в несколько раз, чем могло показаться. Простые, но очень удобные чары.

Под коричневой обложкой оказался дневник, который могли открыть лишь те, кто был близок владельцу. На первой странице было выведено до боли знакомым подчерком «Собственность Астрид А.». Суви видела его в детстве в руках матери, только не таким потертым и старым. И вот теперь дневник Астрид был в теплых руках Суви. И он пульсировал, точно маленькое сердце.

Прежде чем перевернуть следующую страницу, Суви пришлось сделать пару вдохов.

Мама всегда казалась Суви закрытой книгой, а после знакомства с тетей Тильдой, стала еще более непонятной. Она всегда высказывалась против знатности и хотела быть проще, но вышла за чистокровного из уважаемой семьи и никогда не меняла фамилию.

Астрид всегда поражала Суви способностью делать много сложных дел одновременно. Она умела с нуля начать скандал и обнимать так, что весь мир не имел значения.

И если Астрид принимала решения, то раз и навсегда. Уверенно и точно, как держала лук. И так же спокойно она отправляла стрелы в полет, зная, куда они попадут. Но последний раз она промахнулась.

В Норвегии стояла солнечная, морозная погода. Лаура, одетая в теплый голубой свитер и узорчатые брюки, сидела у огромного аквариума с морскими рыбками, который от пола практически достигал потолка, когда к ней зашла сестра. Деметра Селланд, как и ее родственники, была голубоглазой блондинкой.

— Де-еми? — Лаура удивленно посмотрела на сестру.

Чуть подумав, Лаура протянула ей тарелку с печеньем из водорослей и семян амаранта. Деметра отрицательно покачала головой.

Деметра не любила заходить в комнату Лауры. Она словно попадала в маленький розово-серый с вкраплением голубого аквариум. Над серым диваном плыли металлические рыбы, на окне весели гирлянды. На мягком ковре у книжного шкафа остались затушенные свечи, камни, аккуратно раскрытая книга.

Над заваленным безделушками столом весели фотографии Лауры, ее друзей и семьи, даже фотография лучшей ведьмы пловчихи Джури. Кровать закрывалась легким балдахином. Большинство людей назвали бы комнату Лауры милой и уютной. И Деми это бесило.

— Ненавижу заходить к тебе, — однажды сказала она, — каждый раз выношу с собой частичку розовости.

Лаура давно перестала обижаться на старшую сестру. Пять лет назад Деметра закончила Академию с отличием и очень этим гордилась. А вот успеваемость Лауры была неоднозначной. И Деми часто припоминала это сестре.

— Что тебе? — Спросила Лаура.

Деметра села на диван у аквариума и изобразила безразличие несмотря на то, что его уютная мягкость поглотила ее. Деми спросила:

— Как отец?