— Веди себя хорошо, мисс Харден. Или нам, возможно, придется прервать эту чертову вечеринку, — его голос был пропитан похотью, нечестивые обещания заполняли тесное пространство между нашими разгоряченными телами.

— Кто тебе мешает? — я бросила ему вызов, мое лицо поднялось и вызывающе встретилось с ним взглядом.

— Могу ли я вмешаться? Мне не терпится потанцевать с этой красивой молодой женщиной, — мистер Мерсье прервал нас, как будто мне на голову вылилось холодное ведро со льдом.

Лиам сжал мою руку крепче, не собираясь отпускать ее, если вообще был готов.

— Я бы с удовольствием, мистер Мерсье. Но на самом деле я говорила Лиаму, что моим бедным ногам нужен отдых. Мода может быть высшей формой пытки, — я пыталась отмахнуться от него настолько вежливо, насколько могла, но он был неумолим. Я не могла рисковать и обидеть человека, который мог заключить или разорвать сделку, которую мы недавно заключили. Я видела, как Лиам неустанно над этим работал, и теперь я ни в коем случае не могла рисковать этим.

— Ерунда. Я уверен, что ты сможешь еще немного потерпеть только ради этого танца.

Я посмотрела на Лиама, бросив на него извиняющийся взгляд и выдернув из его руки свою руку.

— Ну, если вы настаиваете, — я смягчилась, сухо сглотнув и вложив свою руку в его.

Я чувствовала, как яростные глаза Лиама следят за каждым нашим движением. Каким-то образом эта буря за его зелеными радужками заставила меня почувствовать себя в безопасности. Он не мог позволить пересечь какие-либо границы.

Наконец, то, что казалось самой длинной песней в истории музыки, подошло к концу, и мистер Мерсье проводил меня туда, где стоял Лиам с еще одним стаканом того, что, как я предполагала, было бурбоном в руке.

— Надеюсь, вы пробудете достаточно долго, чтобы я мог пригласить вас на ужин завтра вечером, мисс Харден. Насколько я понимаю, вы доступна, не так ли? — сказал мистер Мерсье, как только мы оказались в пределах слышимости Лиама. Я бросила удивлённый взгляд на Лиама, который наверняка слышал каждое слово, сказанное мужчиной.

— Ну, мисс Харден, а ты? Доступна? — спросил Лиам с заинтригованным выражением в глазах.

— Я… эмм… мне хотелось бы думать, что обо мне уже высказались, мистер Мерсье. Сожалею, что разочаровываю вас, но мне придется с уважением отказаться, — мне удалось ответить, выдерживая взгляд Лиама, пока я говорила. Легкая ухмылка, появившаяся в уголках его губ, наполнила меня облегчением и необходимостью как можно скорее убраться из этого места.

— Хочешь подумать? Неопределенность в отношениях никогда не является хорошим знаком. Человек с хорошим характером и в здравом уме надел бы кольцо на твой красивый палец. Кто бы рискнул, если бы такое прекрасное создание, как ты, сбежало по этому миру? Я бы сказал, что мальчик не знает, что делает. Или, может быть, тебе нужен мужчина.

— Мальчик — это все, что ей нужно, — проворчал Лиам, его голос опустился до глубин ада, когда его рука обвила мою талию, собственнически притягивая меня к себе.

— Ага, понятно, — ответил мистер Мерсье, указывая указательным пальцем между нами. — Не слова делают мужчиной, мальчик. Это действия. Возьми то, что принадлежит тебе, или это сделает кто-то другой. Увидимся в Нью-Йорке через пару месяцев. Лиам, передай привет своему отцу, пожалуйста, — его хихиканье было отвратительным, его долгий взгляд был отталкивающим.

Когда он ушел, я наконец почувствовала, что расслабляюсь, но снова напряглась, когда увидела, как Лиам смотрит на меня.

— Что думаешь?

Я просто пожала плечами в ответ, не зная, что сказать. Мы не говорили о наших отношениях. Были ли они у нас вообще? Я не была уверена.

Лиам схватил меня за талию, притянул к своей груди, резко прижимая к себе одной рукой, и снова прижался губами к моему уху, легкость его прикосновений, прежде чем полностью исчезла. Я снова вздрогнула, но не от страха, а от чистого трепета и восторга. Его угрожающий голос делал со мной очень нехорошие вещи.

— Можешь быть чертовски уверена, что так оно и есть. Давай вытащим тебя отсюда, я чертовски устал делиться.

Лиам

Моя рука чесалась и дергалась, мне хотелось ощутить холодную сталь и спусковой крючок на кончике указательного пальца. В моей голове уже были образы того, как я покрываю чертову пулю своей слюной, танцующей вокруг, чтобы она отравила его быстрее, чем он истечет кровью.

Сказать, что мне невыносимо смотреть, как Джейми танцует в объятиях этого ублюдка, значит не сказать ничего. Кипение даже близко не напоминало то состояние, в котором я находился, пока смотрел, как они скользят по танцполу.

Так что убраться отсюда к черту было моим главным приоритетом. Купание Джейми во мне было вторым с небольшим отрывом.

Я провел ее через вечеринку, держа руку на пояснице, не останавливаясь ни перед кем, и отведя ее прямо к безопасному лимузину, который уже ждал снаружи.

Обратно мы ехали молча, сплетя пальцы. Это был тот спасательный круг, который мне был нужен, чтобы вытащить меня из глубин моего отчаяния. Я перечислял все, что хотел бы сделать с Джейми, как только мы доберемся до отеля, если бы она позволила мне подойти достаточно близко, пока я наблюдал за проносящимся мимо городом через окно. Внезапно меня вытащил из разврата телефон, гудящий от сообщения.

Матт: нам нужно поговорить. Позвони мне как можно скорее. Завтра состоится заседание комиссии.

Я выключил экран, не обращая на него внимания. Эта конкретная тема держала меня в напряжении, но сегодня вечером я не мог ей поддаться. Я не хотел знать, что это за проклятое мирное предложение, потому что что-то внутри меня подсказывало мне, что оно будет сделано за мой счет.

Как только мы добрались до отеля, я проводил Джейми в ее номер, и навязчивые мысли о том, что Матт хотел мне сказать, возвращали меня к реальности с каждым нашим шагом.

Кого я обманывал?

Я был безнадежен и не мог навязать такую судьбу другому. Я не мог обречь Джейми на жизнь, полную смерти и разложения. Я не мог заглушить ее своими постоянными тенями.

Она будет поглощена.

Слишком легко потребляется.

Опасность, скрывавшаяся в каждом уголке моей жизни, была слишком велика и слишком окончательна, чтобы подвергать ее такому ангелу.

Джейми открыла дверь в свою комнату, оставив ее широко открытой, чтобы я мог пройти следом. Я наблюдал, как она сидела на стуле, теребя свое ожерелье, не обращая внимания на невидимую линию на пороге, которая мешала мне следовать за ней. Я спорил, могу ли я или даже должен ли я пересечь её. Если бы я это сделал, я бы не ушел без частички ее души.

— Уже поздно, завтра утром у нас ранний рейс. Тебе следует немного поспать, — сказал я, мои руки балансировали на дверном косяке, мой мозг удерживал меня снаружи, пока мое тело втягивало меня внутрь.

— Ох, ммм… ладно, — в ее голосе была болезненная покорность. Мой отказ ранил ее до такой степени, что она даже не могла взглянуть на меня. — Увидимся завтра, — она закончила, ее голос изо всех сил старался не сломаться.

Черт, черт, черт.

Это был звук, который я не мог вынести. Он разорвал разум в клочья, подбросив мои ноги к ней, чтобы сжечь все чувства боли, которые она когда-либо испытывала, в пепел и далекие воспоминания.

В ее глазах были слезы, я мог видеть их в ее отражении в зеркале, когда подошел ближе. Я был тем ублюдком, который их туда поместил. Наконец она взяла меня, приняв все, чем я был, и я снова отстранился.

Но был ли у меня другой выбор? Какая боль была бы сильнее? Сегодняшнее или то, что будет через дорогу, после того, как она попробовала мой яд?

Мой разум не был синхронизирован с моим телом, и моя рука теперь убирала ее волосы с ее шеи, давая возможность моему рту прижаться к ее коже.