И снова я думаю о названии этого магазина. О символе Райта. В этом слишком много совпадений, чтобы быть правдой. Это очевидно по нашим лицам, и, возможно, именно поэтому Саллен решил, что здесь нет никакой связи. Между всем этим и его онлайн-подружкой, с которой он общался много лет назад.

Но я чувствую, что в любой момент нас могут найти. Его у меня заберут.

Саллен проводит большим пальцем по краешку моих ногтей и, похоже, думает совсем о другом. Несмотря на мои опасения оказаться в ловушке предателей, мне хочется рассмотреть его руки, изучить все шрамы, пососать кончики его голых пальцев, особенно те, на которых нет ногтей, но Саллен тяжело сглатывает, и я поднимаю на него глаза, как будто ничего не могу с этим поделать, даже если бы попыталась.

Саллен всецело сосредоточен на мне. Он напряженно проводит большим пальцем по кончикам моих пальцев взад-вперед.

— Если ты когда-нибудь намеренно причинишь себе ими боль, — шепчет он, крепко сжимая в своей хватке мои пальцы. — Я их откушу.

Несмотря на то, что у меня бешено колотится сердце, я прищуриваюсь, но не успеваю сказать что-либо в ответ, поскольку в дверь нашей спальни раздается стук.

САЛЛЕН

— Как сказала Мод, ты явно не захочешь сегодня уходить, чувак. Ну, если тебе есть что скрывать.

Светловолосый парень в коричневой рубашке поло и брюках цвета хаки похожий на желтого лабрадора. Но глаза у него красные, и на один из них упала косматая грива светлых волос. Он говорит медленно, создавая у меня впечатление, что находится в измененном состоянии сознания.

— Повсюду кишат копы. Я живу всего в пяти кварталах отсюда, и меня три раза останавливали.

Он приоткрывает рот, как мне кажется, от ужаса, но вместо этого с его губ срывается странный смех, и тогда я чувствую этот запах. Марихуана.

Штейн с гостями иногда накуривался в гостиной нашего дома. Время от времени меня вытаскивали туда только для того, чтобы доказать, что я жив. У меня часто возникало отчетливое ощущение, что даже постоянной компании Штейна хотелось, чтобы меня не стало.

— Притом, что ты здесь, в магазине, что ж, нам всем есть что скрывать, да, братан? — Светловолосый парень наклоняется, и я напрягаюсь, когда он прижимается своим плечом к моему.

Он худой и ниже меня ростом, возможно, моего возраста, и я на мгновение подумываю о том, чтобы сломать ему лопатку, но вместо этого делаю шаг по направлению к первому этажу.

На лестнице у чердака раздается скрип, и мы оба — парень (кажется, он сказал, что его зовут Флит, но я не в курсе, да и мне нет до этого дела) и я оборачиваемся.

Кария сжимает в ладони ручки старой бархатной зеленой дорожной сумки, которая, похоже, забита до отказа и чуть не трещит по швам. Кария одета в черные джинсы с высокой талией и укороченную розовую футболку, на которой белым сочащимся шрифтом написано «Ужас».

Знаю, что она, должно быть, нашла это в ящиках комода, и поражен тем, как подозрительно в этом заведении нашлось что-то, что так идеально ей подходит.

Не отрывая от меня взгляда лазурных глаз, Кария спускается по лестнице в своих белых Vans. Ее светлые волосы собраны в небрежный пучок, лицо обрамляют завитки. Но стоящий рядом со мной Флит, или как там его зовут, не сводит с нее глаз.

Я быстро вспоминаю, как слизывал языком ее кровь. От вкуса железа и металла я странным образом захотел ее еще больше; возможно, после всех этих лет, когда меня заставляли есть мерзких тварей, она по сравнению с ними — просто божественна.

В любом случае, я не хочу, чтобы на нее пялился Флит. Я вообще не хочу, чтобы она находилась рядом с кем-то еще. Будь моя воля, она осталась бы запертой наверху.

Ранее в дверях появилась Мод, прервав мою хватку на горле Карии по прошествии двух дней наблюдений, как она спит после бутылки вина и двух совершенно не нужных ей доз снотворного. Если бы между ними было чуть меньше времени или если бы дозировка Штейна оказалась немного побольше, Кария могла бы никогда не очнуться. Но когда я понял, что она все еще дышит, то уже не мог от нее оторваться и прикасался к ней поверх одежды так, как раньше это делал Космо де Актис.

Далеко это не зашло; мне чуждо чувство вины, и все же от ощущения, как от моих прикосновений она прижимается ко мне своим телом, я почти задыхался одновременно из-за охватившего меня вожделения и отвращения к себе. Из-за того, что я ее использовал и не мог заставить себя сделать нечто похуже.

Однако я понимал, что сегодня вечером нам надо уходить, и пока она спала, думал о том, куда мы могли бы отправиться дальше. Кроме того, я думал о том, чтобы просто оставить Карию здесь. Пытался убедить себя в том, что если Райт ее поймает, то с ней все будет в порядке. Но она ударила Штейна Рула фонариком по голове.

Если при ее наказании у него будет право голоса… Я не могу ее оставить. Ещё нет.

Я все ждал напоминания Мод о том, что пришло время “выписываться”, но вместо этого она посоветовала нам пересмотреть свой сегодняшний отъезд из-за наплыва полиции в Александрии.

Она понятия не имеет, что это, по всей вероятности, из-за нас с Карией.

Мод сказала, что в магазине устраивается ужин, и пригласила на него нас, упомянув о стоящем в гостиной диване, на котором, в случае необходимости, мы могли бы поспать.

На ночь мы здесь не останемся, но подождать еще несколько часов, пока Райт не отправится спать, кажется разумной идеей. С другой стороны, у Штейна не нормированный рабочий день. В любом случае, находясь тут слишком долго, я чувствую дискомфорт.

Кария собрала наши вещи, по предложению Мод взяла кое-что с Чердака (Кария вообще с ней не разговаривала), и я спустился вниз, чтобы убедиться, что у двери не околачивается никого из Райта.

Там я столкнулся с Флитом, который не перестает лениво разговаривать со мной, несмотря на то, что я не отвечаю. Он должен показать нам дорогу в подвал на ужин, когда к нам присоединится Кария.

Что она и делает, миновав несколько ступенек.

У нее под глазом все еще заметна рана от ногтей, но предполагаю, что Кария нашла где-то на Чердаке косметику, потому что сейчас ее почти не видно, и вдоль линии верхних ресниц у нее теперь подводка, идущая из уголков глаз.

Мне хочется провести большим пальцем по ее векам и размазать все это, но я все же остаюсь на месте и беру из ее рук сумку. Она на удивление тяжелая; надеюсь, Мод не возражает, что мы так много с собой набрали, но я не собираюсь говорить Карии, чтобы она выложила что-то обратно.

— Йоу, ты, должно быть, Кария. Мод рассказала мне о тебе до того, как пришли остальные, — в словах Флита слышна самодовольная усмешка.

«Остальные». Я не знаю, кто еще здесь есть, и мне не нравится, как это звучит.

Кария смотрит на него, а я крепче сжимаю в руках сумку.

— А ты кто? — спрашивает она вежливым, но неуверенным голосом.

Когда ее внимание отвлекается от меня, я чувствую, как в груди учащенно бьется сердце. Не знаю, когда я начал верить, что она моя, но это слово, кажется, эхом отзывается в каждом его ударе.

— Флит.

Он протягивает ей руку, и я смотрю на его аккуратные ногти, гладкую кожу. На ней не видно ни единой раны или даже мозоли.

Кария начинает протягивать ему ладонь, но я хватаю ее за запястье и привлекаю к себе.

— Мы сами найдем дорогу в подвал, — тихо говорю я и, повернувшись, смотрю в глупые голубые глаза Флита, который поднимает брови, все еще неловко стоя с протянутой рукой и переводя взгляд с меня на Карию.

— Ты уверен? На ступеньках немного жутковато, тебе следует быть осторожным, потому что здесь нет света и…

Я широко улыбаюсь ему, обнажив зубы.

Он замолкает, отступив на шаг назад. Взгляд парня снова скользит по Карии, и я вижу его замешательство. «Почему ты с ним? Он отвратителен. Ты прекрасна. Пойдем со мной. Я ношу гребаные рубашки поло».