Ужасы его детства, что продолжают разматываться, будто разодранный клубок черных ниток.

Я пытаюсь сморгнуть с глаз пелену, лицо Саллена так близко, что я ничего не смогла бы разглядеть, даже если бы здесь было светло. Я все еще чувствую под ресницами жгучую боль; это не просто часть моего странного сна про змею.

В комнате раздается громкий, ужасный шепот, но как только я задерживаю дыхание, чтобы понять, что это, он затихает.

Это я.

Мои руки сильно дрожат в крепкой хватке Саллена. Держа меня за запястья, он выгибается навстречу моему дрожащему телу, задняя часть моей шеи влажная, думаю от пота.

— Я здесь, Солнышко. Это был всего лишь сон.

Я снова моргаю, облизываю пересохшие губы, пытаясь придумать, какой-то вопрос. Что-то сказать. Но когда Саллен касается губами моей щеки и прижимает меня руками к кровати, я понимаю, что мне вообще не хочется говорить.

— Я сейчас включу свет, — осторожно произносит он, будто боится меня.

Не знаю почему, как и не знаю того, сколько я спала. Я смутно помню, как с трудом добралась до ванной, почистила зубы, переоделась в найденную в комоде белую пижаму, забралась в кровать, и все это под молчаливым взглядом Саллена после нашей ссоры.

Не думаю, что я сделала что-то ужасное.

Но он медленно разжимает пальцы у меня на запястье, затем отталкивается от меня, перенося свой вес в изножье кровати, но не покидает меня полностью. Тем не менее, он меняет позу и садится рядом со мной, касаясь бедром моего бедра. Затем я слышу слабый щелчок, и комнату заливает тусклый бледно-желтый свет.

Я подношу пальцы к саднящему глазу, мое зрение все еще недостаточно отчетливое, но при этом движении Саллен поворачивается от тумбочки ко мне, и я вижу, как он стискивает челюсти и тут же снова хватает меня за руку, впившись голыми пальцами в мою кожу.

Я замираю, быстро моргая, чтобы разогнать застилающую глаза пелену и увидеть, что его разозлило.

— Ты тоже хочешь причинить мне боль? — спрашивает он низким голосом, в котором слышится непонятная мне резкость.

Я с трудом сглатываю, пытаясь сесть, но он опускает руку, все еще сжимая мое запястье, и предплечьем давит мне на грудь, удерживая на месте.

Во мне вспыхивает раздражение, но в тот же момент в сознании всплывает придавливающая меня во сне змея. Универсам «Змеи». Название этого магазина тоже эхом отдается у меня в голове, словно предупреждение, но я не могу уловить связь, когда Саллен разворачивается ко мне всем телом, сильнее прижимаясь к моей груди.

— Если ты сделала это нарочно, я оставлю тебя глаз.

Я быстро моргаю, желая убрать пятно, застилающее мне обзор, но прежде чем успеваю спросить его, о чем, черт возьми, он говорит, Саллен тянется ко мне свободной рукой и нежно проводит пальцем вдоль линии моих ресниц.

Я шиплю сквозь зубы, но тут же перевожу внимание на его поднятую руку.

От охватившего меня удивления я просыпаюсь быстрее, чем от попавшей в вену кокаиновой пасты.

Кровь.

Густая и красная, просочившаяся в рисунок кожи у него на пальце.

О, боже.

У меня идет кровь. Вот почему я плохо вижу.

Меня охватывает паника, и я больше не в полудреме. Я с трудом поднимаюсь, отбросив ногой влажные простыни. Саллен меня отпускает, и я перемахиваю через него, скользнув по его коленям, а затем касаюсь босыми ступнями прохладного пола из массивной доски. Я двигаюсь так быстро, что у меня кружится голова, конечности предупреждающе покалывает, а в теле ощущается слабость, как будто я вот-вот потеряю сознание. Когда я подхожу к комоду, перед глазами появляется еще больше пятен. Я наклоняюсь, ударив ладонями по деревянной поверхности, боясь взглянуть на свое отражение, но вынужденная смотреть.

Я невольно втягиваю воздух при виде толстой кровавой полосы, смазанной в уголке моего глаза и медленно стекающей красной дорожкой вниз по линии носа.

— Какого хрена? — шепотом произношу я, одновременно бросив взгляд на свое горло.

В месте, где меня укусил Саллен, теперь фиолетово-зеленый синяк, но кожа там блестит, как будто смазана мазью. Я вспоминаю его слова о том, что любые раны могут загноиться, и на одно короткое мгновение перестаю паниковать. По телу разливается тепло при мысли о том, как он делал то, что сказал, и, пока я спала, позаботился обо мне, вероятно, найдя где-то на чердаке аптечку. Мод, похоже, обо всем подумала.

Но когда я снова поднимаю глаза на свое отражение и снова вижу, как расширившиеся зрачки поглощают мои голубые радужки, как по лицу течет кровь, а на языке ощущается привкус железа, я понимаю, что сейчас упаду в обморок.

У меня дрожат колени, в крови разливается дурман, и от этого я роняю подбородок на грудь. Черт, черт. Я сейчас потеряю сознание.

Я больше ничего не вижу, и это не из-за крови; это падает мое кровяное давление. Мои ладони липкие, кровь застилает мне глаза, и теперь, когда мне известно почему, я чувствую себя еще хуже, меня тошнит, я слабею, и…

Меня обхватывает рука Саллена.

Я даже не заметила его движения, настолько все вокруг меня померкло. Но я замечаю, когда он сжимает мне горло, впившись большим пальцем в шею, и приподнимает мою голову.

Я моргаю, Саллен прижимается ко мне всем телом, оно намного массивнее моего, и это тоже успокаивает в момент, когда я чувствую, что из последних сил цепляюсь за остатки сознания.

Я ловлю в зеркале свой взгляд, Саллен нависает надо мной, но уже через секунду опускает свой подбородок и вынуждает меня приподнять мой. Мы смотрим друг на друга, Саллен запрокидывает мне голову и, крепко обняв меня, притягивает к себе.

Затем он склоняется надо мной, и я чувствую у себя на коже его язык, прямо под моим глазом. Он слизывает кровь с моего лица.

Прилив адреналина не дает мне отключиться, я протягиваю дрожащие пальцы, обхватываю ими его предплечье, что лежит у меня на груди. Саллен все еще сжимает рукой мое горло.

Он снова лижет меня. Я закрываю глаза и чувствую тепло там, где он проводит языком по моей коже, а затем холод, когда ее касается воздух. С губ Саллена срывается тихий стон, и он отстраняется, но тут же прижимается губами к кончику моего уха.

— Ты всхлипывала во сне. Я думал, это потому, что я пытался… прикоснуться к тебе.

От этих слов у меня подкашиваются ноги; это моя самая сокровенная фантазия. Моя долгожданная мечта; Саллен использует меня, пока я сплю, погружена в грёзы, и просыпаюсь от того, что он уже глубоко во мне и зажимает мне ладонью рот, чтобы я не закричала.

— Но ты начала дрожать. Я решил, что делаю что-то не так. Я не проникал в тебя, но пытался… доставить тебе удовольствие.

Он едва касается губами моей кожи, одной рукой крепко держит меня, а другой сжимает мне горло.

Я чувствую, как сзади Саллен упирается мне в спину своей эрекцией. Его член кажется таким большим, что внезапно мне становится пофиг, что во сне я, по всей видимости, чуть не выковыряла себе глаз. Пофиг, что он только что попробовал на вкус мою кровь. Я снова жива и больше не на грани обморока.

Я хочу его еще сильнее.

И прямо сейчас.

— Однако тебе что-то приснилось, так ведь?

В его гортанном голосе звучит удивительная нежность, и по моей реакции в зеркале он, должно быть, понял, что я поранила себя не специально.

— Что тебе приснилось, Солнышко?

Но прежде чем я успеваю ему ответить, он отстраняется и разворачивает меня с такой легкостью, будто я его кукла. Я распахиваю глаза и, снова прекрасно видя все вокруг, ударяюсь спиной о комод, а Саллен ловит меня, обхватив обеими руками за запястья.

Он поднимает мою правую руку и поворачивает вверх ладонь, отчего мои пальцы легко сгибаются.

Вот оно.

Кровь под моими указательным и средним пальцами.

Он устремляет в меня свой пристальный взгляд, и я чувствую, как в груди бешено колотится сердце. Я никогда раньше не ранила себя во сне. Не знаю, что произошло. Может, это всё сон, хвост змеи возле моего глаза.