27

Вчерашний торт мы делали вместе. Денис учил меня, совсем ненавязчиво, объяснял и показывал. Я наносила лопаточкой крем, а он стоял сзади. Целовал, нежно прикасался к рукам, вдыхал запах волос и бесконечно улыбался. Так же, как и я.

Потом мы вместе быстро прибрались на кухне и даже планировали вместе посмотреть фильм. Я, каюсь, предвкушала чуть большее, снова испытывая зависимость.

Едва Игнатов отдалялся от меня хотя бы на метр, и меня ломало, как наркоманку. Поэтому я просто бессовестно мечтала о совместной ночи. А еще больше хотела утром проснуться на его плече.

Но нет, не судьба.

Ему позвонили. Денис, едва увидев номер звонящего, схватил трубку и ушел в другую комнату, а я так и осталась на кухне. Допивала свое молоко и дожевывала последний кусок ватрушки, которую пекла в обед. Немного бесилась. Я его в свою жизнь со всеми распахнутыми настежь воротами, а он? Он нет, не впустил, и даже о себе до сих пор практически ничего не рассказал. Так, шуточки какие-то, истории про других…

По сути, я ведь совсем о нем ничего не знаю. Но доверила ему свою судьбу. Да что там судьбу, я ему свое сердце и душу готова отдать.

А он уехал. Просто собрался за две минуты, оставил ключи от дома, приказал быть на связи и умотал. Без объяснений. Просто сел и уехал в ночь неизвестно куда.

Нет, я, конечно, видела, что он чем-то встревожен, но даже спросить испугалась. Привычка не лезть на рожон, не попадаться под горячую руку…

Понимаю, что, возможно, Денис другой, и он бы ответил. Но я не пыталась.

Всю ночь вертелась, снились кошмары, подушка в итоге оказалась мокрой от слез. А я, словно принцесса в огромной башне, оказалась в заточении. Ну и что с того, что есть ключи, и я могу спокойно уйти? Куда, спрашивается, я пойду? Никуда. Мне некуда идти. Моим единственным путеводителем в новую жизнь является Игнатов. Его нет, и я снова на краю пропасти…

Жалко себя. Но весь день лежать и умирать я , конечно, не собиралась.

Засунула обиду и тревогу куда подальше, составила для себя краткий план занятий на весь день и загадала желание, чтобы Игнатов вернулся поскорее ко мне. Не важно, где он там и с кем. Я хочу его сюда, ко мне, хочу в его объятия, дарующие уверенность в завтрашнем дне.

Душ, зарядка. Еще раз хорошая тренировка – не помешает. Дурь отлично выветривается.

Поела. Телефон все это время молчит, как назло.

Ноутбук мы вчера уронили, и он, кажется, немного сломался. Я не вот прям специалист по технике. Повертела его, попыталась включить, но синий экран и какая-то абра-кадабра на нем смутили меня окончательно. В итоге я решила, что пусть так. Зато нервы целее.

Я ведь никак не могу повлиять на то, что происходит? Сильные мира сего решили подраться, мне зачем лезть?

После обеда оккупировала кухню. Напекла печенюшки, а после украсила вчерашний торт вафельными розами. Ну и для кого это все?

Зачем?

Облазила весь дом в поисках хоть чего-то интересного. Нашла старую книгу с анекдотами и игру "пятнашки".

Вечер провела в нервном перелистывании пожелтевших страниц и перетаскивании циферок по крохотной площадке. Вымотала себя морально: страхами, слезами, обидами, ложными надеждами. Уснула в слезах.

А проснулась ночью.

Оттого, что стало теплее.

Оттого что меня обнимают.

Судорожно вздохнула и прижалась к нему спиной.

– Спи, Женя, – устало пробормотал Игнатов и поцеловал меня в макушку. – Обо всем утром.

Я затихла, боясь спугнуть это крохотное, словно маленький светлячок, ощущение счастья. Он вернулся. Не просто в дом.

Он вернулся ко мне…

28

– Извини, что уехал молча. Ты переживала, – его хриплый голос и легкие прикосновения вырвали меня из сладкой дремы. Распахнула глаза. Это не сон, Игнатов действительно рядом. Обнимает и рассматривает меня сонную.

– С чего ты взял? – пытаюсь улыбаться.

– У тебя опухшие от слез веки. И ты за весь день абсолютно ничего не съела.

Вместо ответа накрылась одеялом с головой.

– Жень, – тихо позвал Денис, оттягивая краешек, – ну что ты как маленькая. Мне правда нужно было срочно уехать.

Я промолчала, но одеяло откинула. Соскочила с постели. Тараканы в моей голове требовали скандала и справедливости. Сама же, если честно, не понимала, насколько я могу требовать честности. Кто я ему? А он мне? Бред какой-то…

– Будем ссориться? – моментально просек мое настроение Денис и вальяжно развалился на кровати, закинув руки за голову.

Черт! Ну что за напасть! Знает ведь, что красив, видит, что крышу у меня рвет от его обнаженного торса. Издевается, что ли?

Я разозлилась еще больше. Уперлась руками в бока, прикусила губу, чтобы подобрать слова побольнее… Но посмотрела на довольную улыбку Игнатова, на его влюблённый взгляд и что-то как-то сдулась. Вот ведь засада! Впервые в жизни, можно сказать, скандал решила закатить на пустом месте, и то не дали… Но высказаться все же решила:

– Я просто не понимаю, что должна делать. Ты пропал, никаких указаний. Сидеть и ждать? Сколько? Пока продукты не закончатся или пока полиция не приедет? Игнатов, скажи, а? Проинструктируй, как жить дальше?

– Ноутбук я починил, – просто ответил он, садясь на кровать. – Там просто отошла батарея, а потом нужно было ввести пароль пользователя через командную строку. Извини, не вспомнил об этом сразу. Сегодня ты будешь в курсе событий. Кратко за последние 10 часов: заведено уголовное дело на тебя. Работают 4 адвоката на защите. Пока неофициально. Официально будет числиться пока только тот, которого государство по закону выделило. Но и он приступит к обязанностям, когда объявишься ты. Искать тебя никто не собирается. Дело на контроле у окружного нашего генерала, он в курсе событий. Но это не значит, что ты можешь спокойно выходить на улицу. Толпа все еще бушует.

Сейчас занимаемся тем, что подливаем масло в огонь. Подготовлено несколько коллективных жалоб к руководству завода, параллельно поданы заявления в прокуратуру. Все это громко обсуждают. Попутно выходят жалобщики по другим темным делишкам Плотниковых. Мы выходим на связь с этими контактами. Ищем тех, кто действительно пострадал, собираем заявления…

Денис говорил спокойно и непринужденно, словно о соседях, которые полдня скворечник к березе приколачивали, а у меня все равно волосы на затылке шевелились. Эта грязь, мерзота, которой занимался Плотников, она все равно меня касалась. Все равно я частично была замешана. Так думают люди, так они считают, и совершенно правы. Я его супруга, жила за его счет, довольствовалась благами, и мне ведь неважно было, как он их заработал. Я жила в золотой клетке, терпела… А значит, не задумываясь, оправдывала все, что творилось у меня за спиной…

Прикрыла глаза руками, осела на пол.

Игнатов в две секунды оказался рядом, накрыл мои плечи одеялом и снова заключил в свои медвежьи объятия.

– У моей бабушки хорошая знакомая была, – слова давались с трудом. Но выяснить я хотела все здесь и сейчас. – Я в комментариях под своей фотографией ее увидела. Она писала про пропавшую дочь, Зою Пересмешникову. Я сейчас про ту молодую женщину, что приходила на собеседование и исчезла… Хотя, наверное, их много было таких, да?

Игнатов шумно сглотнул, замер. Его напряжение и скованность были настолько осязаемыми, что стало понятно, я попала в самое яблочко. И я тоже застыла, чувствуя, как сердце моментально обрастает колючей коркой льда.

– Ты ведь все это затеял ради вот таких пострадавших, да? Не ради обманутых пайщиков и работяг, не ради игроманов, которые просаживают все деньги на автоматах. Не ради честных выборов и невыполненных обещаний. Ты их выискиваешь, да? Родных, кто когда-то побоялся идти против Плотниковых, а теперь, возможно, решится …