— Просто мне хотелось бы узнать, что он… в порядке. Про него и его новую пассию мне не особо интересно. Про здоровье только.

— Ну, Дашка сказала, что теперь его брат Богдан следит за всеми его делами, — да, очень на него похоже. Чужих бы он не пустил. — Сам он еще, скорее всего, оправляется. Сколько костей-то переломал…

— Да уж… А Вика, должно быть, за ним ухаживает, — мои губы трогает легкая усмешка.

— Нет… Она за ним не ухаживает.

— Почему ты так думаешь?

Другую себе, что ли, завел? В лежачем-то положении? Ну, я не удивлюсь.

— Лиль… Она умерла.

— Ч-что?.. — поднимаю голову с подушки и принимаю сидячее положение.

— Да, умерла. Еще где-то неделю назад.

— К-как?..

— Я подробностей не знаю, правда. Только не принимай близко к сердцу…

— Она ведь молода, не выглядела больной… Значит, не своей смертью, — рассуждаю тихо.

— Ну, скорее всего. Ты только…

— Извини, Марин, мне нужно идти.

Сбрасываю и откладываю телефон на постель. После чего встаю и иду на кухню, чтобы срочно выпить воды. Мне что-то нехорошо…

— Успокойся. На, выпей еще воды, — сует мне Максим стакан. Я делаю маленький глоточек и отдаю ему стакан обратно. — Ну, теперь рассказывай.

— Все нормально, Максим… Это гормоны, — упираю локти в колени и обхватываю голову руками.

— Не обманывай. Что случилось, пока меня не было?

Меня всю трясет, а слезам нет конца. Я плачу из-за смерти той, которая была с ним после меня. Можно быть еще большей дурой?..

— Максим…

— Есть вообще из-за чего плакать?

Хороший вопрос.

— Нет, но... я плачу. Говорила же, что со мной будет непросто. Я сплошная катастрофа…

— Не катастрофа ты никакая, Лиль, — садится ближе и касается ладонью спины. — Ты думаешь, я ничего об этом не знаю? У меня были девушки. Всякое приходилось выслушивать. Но тебя, в отличие от них, я хочу выслушать. Ты моя сестра. Давай, рассказывай, вместе что-нибудь решим.

Морщусь, пытаясь остановить слезы и боль, но не выходит.

— Я… я говорила с Мариной по телефону.

— И что с ней?

— С ней — ничего, а вот с новой девушкой Мирона… — смаргиваю слезы и откидываюсь на спинку дивана. — Она умерла. Не знаю, что случилось, но ее больше нет.

Смотрю на Максима, а он слов не находит. Не понимает, конечно же, этого.

— Поэтому ты плачешь?

— Ты не понимаешь… — провожу пальцами под глазами. — Мирон попал в аварию, потом эта Вика умирает… Это все очень странно.

Мне страшно думать, что под этим может крыться.

— Действительно. Похоже у твоего бывшего какие-то проблемы. И хорошо, что ты сейчас далека от них, Лиль. Хватит уже узнавать новости, ладно? Тебе они только вредят, — настоятельно говорит Максим. — Или твоя подружка не может тебе их не передавать? Язык без костей?

— Нет, я сама у нее эти новости выпросила.

— Наверное, мне надо с ней поговорить. Объяснить ей, что не надо тебе ничего говорить, как бы ты не просила.

— Максим, я сама не рада, что узнала… Правда.

— Тебе только стало легче, а тебя все тянет...

— Это от безызвестности, Максим.

— А разве тебе надо что-то знать? Этот мужик решил с тобой развестись и развелся. Как тебя касается вообще его жизнь и живы ли его бабы, скажи мне?

Грубая, но правда. Касаться меня не должно. Может, это вообще был несчастный случай. А то, что произошло с Мироном могла быть обычной аварией. Никто не застрахован.

Однако я не могу перестать думать о Лане. Недолго она радовалась свободе Мирона. Возможно, она хотела каким-то образом не допустить его второго брака… Но нет, этого не может быть. Она не могла. Слишком трусливая она, чтобы что-то сделать. Со мной же она ничего не сделала за целый год, а лишь жалким шантажом пыталась выдавить из города. На большее она не способна. Слишком боится потерять теплое место в жизни, которого ее вполне могут лишить.

Но Максим прав. Я должна эмоционально отстраниться. Это нужно сделать.

— Да, Максим… Ты прав…

Я думала, что мой приход в больницу поставит точку. Но не поставил. Я живу так, будто надеюсь снова его увидеть и поговорить. Больно это осознавать, но это так. Несмотря на то, что я точно не люблю его как раньше.

Но я больше не поддамся своим желаниям.

Спустя еще месяц…

— Спасибо, — забираю пакет, бросаю чек в него и двигаюсь на выход из супермаркета.

Стараюсь не смотреть сейчас влево и идти быстрее, ведь там магазин с детской одеждой, а к таким местам у меня слабость. Я и так уже натаскала всякого, не зная пола ребенка. Пора остановиться. А лучше основательно закупиться только по возвращению домой.

Да, я все еще верю, что захочу вернуться, когда время придет. С братом у меня отношения — лучше, наверное, быть не может, но я чувствую, что должна вернуться. Все-таки там мой настоящий дом. И мое прошлое не должно останавливать меня.

Поднимаюсь на наш этаж, открываю своим ключом квартиру, спокойно вхожу. Ох, как хорошо. Прохладно. На улице аномальная жара. Духота.

Закинув продукты в холодильник, бегом в душ мчусь на пару минут, а по возвращению скорее хватаю телефон с кровати, чтобы ответить Марине. Странный она час выбрала для звонка. Говорила, что сегодня будет высыпаться весь день.

— Да, Марин, — зажимаю телефон между плечом и ухом, принимаясь искать подходящее белье в комоде.

— Ты где была?! Я тебе уже больше часа звоню!

— Да я в магазин ходила, дома телефон оставляла. А что такое? Я думала, ты спишь.

— Я и спала себе спокойно, но час назад ко мне кое-кто приходил.

Мои пальцы замирают в тряпках, а глаза поднимаются выше. Я встречаюсь со своим отражением в зеркале и пугаюсь от выражения своего лица.

— Кто?

— Долбаный охранник Мирона. Рожа наглая!

— Который из… Неважно. Что он хотел?

— Узнать, не у меня ли ты. И когда я сказала этому идиоту, что нет тебя у меня, то он нагло решил пошариться у меня по комнатам. Искал тебя так, будто ты реально прячешься!

Голову слегка обносит, опираюсь одной рукой о комод, чтобы удержаться на ногах.

Это снова начинается… Но я понимаю. Марина не могла не сказать. Я должна знать.

Он, значит, ищет меня.

— Лиль, ты слышишь?

— Да-а… Да… Что-то еще было?

— Было, Лиля, было! Я потому и связаться с тобой спешила. Этот придурок брал у меня телефон. Короче, он теперь знает на какой номер звонить и…

— Постой. У меня тут… — убираю телефон от головы, смотрю на экран, — …незнакомый номер.

— Это он и звонит! Не бери! Лиля, ты не должна…

Не став дослушивать слова Марины, я принимаю звонок и, немного медлив, подношу телефон к уху.

Дышу тихо и часто, чувствуя, как леденеет кровь в моих жилах. Не могу поверить, что по ту сторону может быть он. Мне просто не верится...

— Алло… — не выдерживаю и подаю голос.

— Как ты? — его голос как серпом по моему и без того раненому сердцу.

Слезы сильно давят изнутри, нижняя губа дрожит.

Я должна взять себя в руки. Знаю, что должна. Но как?..

— Ты считаешь, — выдыхаю как можно спокойнее, двигаясь к кровати, на которую сажусь, — что мог послать одного из своих людей к моей лучшей подруге, чтобы тот шарился у нее по квартире как у себя дома? Считаешь, что так можно?

— Тебя не было в квартире твоего отца.

— И что? Это дает право отбирать телефон у человека, чтобы взять мой новый номер?

— Почему своим старым не пользуешься?

— Что тебе нужно, Мирон? — спрашиваю строго.

Слышу его тяжелый вздох и прикрываю глаза. Как давно я его не слышала...

— Хочу знать, как ты и где.

Открываю глаза и растягиваю губы в улыбке.

— Ах ты хочешь знать… — язвительно. — Конечно, если уж ты что-то хочешь, то это все меняет.

— Ты переехала? Была нужда? Моя мать зачастила?