Ну да, я тогда улыбалась как дурочка, пытаясь нравиться мужу, который смотрел сквозь меня. Я считала, что это лучший способ «оживить» его, увлечь… Но его все раздражало. Каждая моя улыбка.

— Зря стараетесь… — качаю головой. — Вы только хуже сейчас делаете. Мне и моему малышу. Мне рожать только через месяц, но я лежу на сохранении. Считаете, что вы кстати тут со своими уговорами?

— Ты прогоняешь меня?

— Просто прошу понять меня. Как женщину. Вы просите от меня… — окидываю взглядом палату, а потом фокусируюсь на бывшей свекрови, — невозможного.

— Это неправда…

— Прошу вас передать вашему сыну, что я не желаю его видеть рядом со мной, а потом и рядом с моим ребенком. Клянусь, что я сделаю все, чтобы оградить мою девочку от него. Потому что она моя.

— Так у вас будет девочка? Мирон мне не сказал… Он знает?

— Я вам сейчас о другом говорю, — теряю терпение. — Не знаю, сказал ли вам Мирон, но у меня есть брат. Родной брат. Он за мной присматривает. Так что я не одна. И еще… Если ваша семья вздумает меня запугивать, зажимать в угол или делать хоть что-то, что будет заставлять меня пойти на ваши условия, то учтите, что ничего у вас не выйдет. Я уже отдельно от вас. Вы мне чужие.

— То есть ты даже не подумаешь?

— Не о чем думать. Против вас я ничего не имею, хоть вы и не хотите меня понять, но продолжать общение, как я вам уже говорила, мы по-прежнему не можем. Ваш сын еще кого-нибудь найдет, не переживайте. У вас будут внуки. Слышала, что ваш первый сын снова женился. Так что…

— Не надо так, Лиля…

— У него же уже одна была после меня. Вы наверняка ее знаете.

— Ты про ту девочку?..

— Вику.

— Я не думаю, что у них было что-то серьезное.

— Может, просто не успело стать серьезным. Почему вы пытаетесь скрыть, что она погибла? Вы наверняка об этом знаете.

— Да, я знаю… — опускает взгляд женщина. — Несчастный случай, насколько я знаю. Она упала с большой высоты. Конечно, я не радуюсь, что она умерла, но ей все равно было не место рядом с моим сыном. Я ведь с ней говорила… Просила оставить в покое моего сына, ссылаясь на то, что все еще между вами может быть не кончено, но она меня не послушала. Легкой жизни захотела. Вот и карма настигла ее.

— Она, значит, плохая, да?.. А вы не боитесь, что вашего сына карма настигнет?

— Мой сын достаточно страдал. И когда-то был наказан ни за что.

— Это вы о Тае?..

— О ней в том числе.

— А как насчет меня? Насчет того, что он сделал со мной?.. — ах да, она считает, что я в счастье купалась. — Знаете, я вам всего не рассказывала, да и сейчас не стану. Просто давайте уже поставим точку. Я очень устала и хочу отдыхать. К сыну вашему я не вернусь ни при каких обстоятельствах. Все, — указываю взглядом на дверь, но женщина лишь поднимает голову выше и смотрит на меня еще около минуты.

— Я поняла тебя, Лиля, — женщина опирается на подлокотники и встает. — Но я хотя бы попыталась… Очень надеюсь, что все будет хорошо. Так, как и должно быть.

— Увидим, — киваю.

Валентина Андреевна уходит из палаты, а я сразу в слезы. Не сдерживаюсь.

Я уже и забыла, что такое плакать. И вот сейчас снова, стоило ему только ворваться в мою жизнь, я испытываю эту боль.

Дальше читать книгу не получается. Не могу вникнуть. Подремать тоже. Начинаю бродить по палате, пытаясь дозвониться до Марины. Но она не отвечает.

Стою у окна, смотрю на город, как вдруг смартфон начинает вибрировать в моей руке. Успеваю порадоваться, что это Марина мне перезванивает, но это снова тот незнакомый номер.

Сильно сжимаю смартфон в своей руке, пытаясь принять решение. Не просто правильное, а о котором мне потом не придется жалеть.

— Алло, — отвечаю, не дав себе толком все взвесить. Пускай скажет, что хочет.

— Ты долго не отвечала. Процедуры? Спала?

— Я знала, что это ты. Специально не отвечала.

— Мм…

— Что тебе нужно?

— Мама к тебе полетела.

— Предупредить звонишь? Она уже была у меня.

— Я бы остановил ее, если бы вовремя узнал.

— Не важно уже. Может, даже хорошо, что она побывала у меня. Кажется, она наконец-то все поняла.

— Что поняла?

— Что плевать я на тебя хотела. Я больше не заинтересована вытаскивать тебя из твоей бесконечной депрессии, связанной с потерей любимой женщины. Если ты все сказал, то…

— Не все.

— Слушаю, — сглатываю.

— Если тебе там удобно, все устраивает, то пускай будет так. Рожай там. Но после ты должна вернуться.

Снова и снова прокручиваю в своей голове его последние слова, стараясь сохранить самообладание, но градус злости только поднимается.

Я, значит, должна вернуться. Прямо обязана. Все-таки он не изменился. Только он не знает, что я изменилась.

— Ты, наверное, считаешь, что одолжение мне делаешь, разрешая остаться пока здесь и рожать, да?

— Это не одолжение. Я лишь подумал, что лучше тебя не дергать. Ты ведь не просто так на сохранении лежишь. Я все понимаю, Лиля.

Просто слов нет. Это что-то новенькое. Уступки от Барсова. Уверена они мне дорого обойдутся.

— Какой ты умный… Какой понимающий… — язвительно тяну.

— Лиль…

— А может ты к черту пойдешь?! — тут же вспыхиваю. — Тебе, идиоту, не понятно что ли было то, что я сказала тебе вчера? Моя дочь только моя. Я рожаю ее для себя, а не для тебя!

— Успокойся. Не кричи.

Подавлять эмоции хуже, чем их выплескивать.

— А ты мне не указывай!

— Я не указываю, а прошу.

— Плевать я хотела на твои просьбы, понял? А тем более на приказы. Я их год слушала. Все исполняла! Больше не стану.

— Хочешь остаться в том городе?

Теперь уже не сомневаюсь, что стоит остаться. Они мне там жизни не дадут. А здесь, рядом с братом, я справлюсь.

— Да, хочу!

— Правда думаешь, что сможешь оградить мою дочь от меня?

Прибить его готова!

— Она моя!

— И моя…

— Ты отказался от нее, когда расстался с ее матерью.

— Я не знал о ней твоими стараниями, — цедит Мирон. — И это все еще злит меня.

Ладно, если он так хочет, то мы можем обсудить все до конца. Прямо сейчас. По телефону даже лучше, чем смотреть в его холодное лицо и понимать, что ему как и тогда плевать на мои чувства.

— Мне уже все равно, что ты чувствуешь, Мирон. Злость, радость, боль… Это все твое. Твои проблемы. Твои тараканы. Сам с этим разбирайся. Меня давно не касается.

— Мы бы не развелись, узнай я о беременности.

— Думаешь я этого не знаю? — ухмыляюсь.

— Знаешь?

— А что тебя удивляет? Я не хотела, чтобы меня «оставляли» из-за ребенка. Ты принял решение развестись. И я тоже потом приняла решение. А если у тебя там что-то изменилось теперь, то у меня не изменится. На этом все, Барсов.

— Наказать меня хочешь?

— Вовсе нет, — качаю головой. — Я просто больше не хотела и не хочу тебя видеть. Никогда. Это не наказание. В моих планах было сделать так, чтобы ты никогда не узнал о ребенке.

— Но теперь я знаю.

— Да, к сожалению… — хриплю тихо, прикрывая глаза. — Как ты узнал?

— Случайно.

— Не скажешь значит?

— От твоей подруги.

— М-марины?..

Да быть того не может! Она не могла...

— Это не то, что ты думаешь. Она мне лично не говорила. Я услышал разговор. Она говорила с тобой по телефону. На улице. Так вышло, что я услышал.

Ох, черт… Надо же было так…

— Ясно. Жестокая случайность.

— Я бы все равно узнал. Рано или поздно. Если поздно, то злился бы еще сильнее.

— Мне было бы на это наплевать, — хмыкаю с безразличием. — Ладно, что-то затянулся наш разговор…

— Постой.

— Что еще?

— Я правда хочу, чтобы ты вернулась, Лиля. Так будет лучше. Для тебя же.

— Можешь хотеть. Этого я тебе запретить не могу. Но по-твоему не будет. У меня своя жизнь. Если ты наконец-то созрел для детей, то заведи себе очередную подружку. Она не откажет тебе родить, я уверена. А от меня… — выдыхаю судорожно, вспоминая то, от чего слезы начинают болезненно давить изнутри. — Ты же не хотел от меня детей, забыл? Ты не намекал, не пытался мягко до меня это донести... Ты прямо, на трезвую голову сказал мне, что не хочешь детей в нашем браке. Ты от нее их хотел. Я жила с тобой в доме, который ты строил, чтобы жить с ней. Я глотала очень много унижений, всех не счесть… А потом, в итоге, была вышвырнута тобой.