— Да, ты все-таки очень зла на меня, — кивает Мирон. — Теперь мстишь...

— Это не месть. Скорее… я должна была понять, каково это без тебя. Раньше я думала, что это невозможно, но теперь я понимаю, что очень даже возможно. И ты должен понимать, что я не хочу снова эту зависимость. Так что не рассчитывай, что твоя правда что-то изменит.

— Я зависим от тебя не меньше.

— А вот это величайшая ложь, — ухмыляюсь.

— Ты понятия не имеешь, Лиля, чего мне стоило оставить тебя, — вкрадчиво произносит бывший муж, чем вызывает у меня по всему телу мелкие мурашки.

— Так просвети меня уже, — так же вкрадчиво, даже чуть подаюсь к нему.

Мирон отодвигает чашку с кофе немного в сторону, складывает руки на стол.

Сразу подмечаю, что его руки сильно исцарапаны. Это женские царапины. Скорее всего. Вряд ли Мирон возился с животными. На кошек у него аллергия.

Вдыхаю, а потом судорожно выдыхаю, уговаривая себя не интересоваться у него этим.

— Я начну с предыстории.

— Начни, — по-прежнему смотрю на его руки.

— Я знаю, ты ее и так ненавидишь, но... все дело в Тае.

Резко поднимаю взгляд выше.

— В Тае?..

Господи... Поверить не могу. И здесь она.

— В ней, — кивает Мирон, вздыхая. — Ты всегда слышала, что мы были знакомы с детства. И это правда. Но не всегда мы были вместе. У нас были чувства в юности, а потом мы разошлись. Кто куда. Я учился, занимался своей жизнью, а она… своей. Мы случайно встретились спустя несколько лет. Я был тогда свободен, а она нет.

— У нее кто-то был? — брови ползут вверх от удивления.

Святая Тая была с кем-то еще. Ну надо же.

Нехорошо, конечно, злорадствовать, но я уже просто не сдерживаюсь.

— Да… Ее почти жених. Я мало что о нем знал, но отец говорил, что он сын его хороших знакомых. Меня это удивило, потому что я о его фамилии даже не слышал. В общем, между мной и Таей… — вижу, как ему не хочется говорить дальше. Видимо, подбирает слова.

— Все снова вспыхнуло. Но еще сильнее, так как вы уже были взрослыми, — догадываюсь я, и Мирон еле заметно кивает. — И что, она решила бросить своего почти жениха?

Очевидно же.

— Да. Так и было. Она бросила его. Решила все в одностороннем порядке, а меня попросила забыть об этом, будто ничего и не было. Я согласился, но был уверен, что ее бывший парень все равно объявится. Но он не объявился. Тогда не объявился.

— Тогда?.. Значит…

— Он объявился потом. Уже после ее смерти. Когда я был женат на тебе. А если быть точнее, то в последнюю неделю нашего брака.

Сердце сжимается в комок, а в глазах сильно темнеет на мгновение.

Еще ничего не понятно, но бурная реакция не заставляет себя знать.

— Лиля… — обеспокоенно. — Все хорошо?

— Все в порядке… Говори… Говори дальше… — сглатываю. В горле становится очень сухо, но чай еще слишком горячий. А встать за стаканом воды я сейчас просто не смогу. Лучше я посижу.

— Он объявился после той нашей поездки в Питер. Точнее, напрямую. Но я и до этого знал, что он интересуется моей жизнью.

— И?..

— Дело в том, что он не просто так отсутствовал много лет, не предпринимая ничего. Он с силами собирался. Уход Таи ранил и разозлил его настолько, что он построил план длинной в годы. То, что Тая умерла — ему было недостаточно. Он решил разрушить мою жизнь. Он долго наблюдал за тобой и мной. Он присылал мне фото, где была ты и…

— Я?..

— Да, очень много твоих фото. Он постоянно следил за тобой. Были даже фото, когда ты сидела у своей подруги Марины. Из окна другого здания тебя снимали.

— Что?.. — руки на столе дрожат.

— Все это было на протяжении полугода нашего брака, пока он не решил выставить свои условия.

— К-какие условия?

— Либо я тебя оставляю, либо ты умрешь, — прикрывает глаза Мирон. — Я мог тебя запереть… Мог бы… — открывает глаза. — Но он все равно убил бы тебя, если бы решил так. Я прямо видел это… Твою смерть. Она снилась мне очень долгое время. Этот ублюдок сделал бы это. Потому что был гребанным психом, до которого мне нужно было добраться так, чтобы он не ждал. И это заняло у меня много месяцев.

Сердце то стучит быстро, то замедляется так, что того глядишь остановится.

— Я был другим до смерти Таи, Лиля. Я думал, что все могу решить и ничто не может меня сломать. Но когда она умерла, — Мирон немного повышает тон, — я понял, что я обычный человек, который ничего не решает. И если бы я строил из себя героя, то ты бы была уже давно мертва. Я знаю это. Я уверен, что так оно и было бы.

— Ты…

— Ничего не говори. Слушай дальше… — нервно стучит пальцами по столу. — Вика была моей новой девушкой, потому что была нанятой мной. Она копала для меня информацию. А потом она сглупила и погибла. Я не хотел ее смерти. Пару раз мне не везло, а потом я все равно добрался до этого ублюдка. При этом я не вовлек ни единого члена своей семьи в это. Мой брат, его семья, мои родители… никто не знал.

— И я тоже, — почти шепотом, смотря в одну точку.

— Да, и ты тоже. Он хотел, чтобы я лишился всего. Любимой женщины. Потому что он понял, что я дорожу тобой. Я сам себя выдал, когда он мне эти фотки дал с тобой. Он проверял мою реакцию на тебя, и все понял. Расскажи я тебе, — начинает говорить тише, — как все на самом деле, то ты не смогла бы сыграть. А я не хотел рисковать. Все должны были поверить, что между нами все кончено. Абсолютно все. Этот ублюдок хотел управлять моей жизнью, и я дал ему такую видимость.

— И… и где он теперь?

— А ты как думаешь? Мне пришлось пойти на крайнюю меру. Когда бы я вернул тебя, я хотел быть уверен, что мне не придется больше с тобой так поступать.

Тяжело сглатываю и опускаю глаза в чашку с чаем. Беру ее осторожно и делаю глоток уже не сильно горячего чая. После смотрю на Мирона, который больше ничего не говорит, но смотрит так, что взглядом своим душу выворачивает.

— Твой звонок тогда… спустя пару месяцев как мы развелись…

А еще та авария...

— Сорвался. Я не должен был звонить, — грустно вздыхает.

— Да, не должен был… — становится невыносимо больно.

— Лиль…

— Мы никогда… никогда не были по-настоящему близки. Поэтому ты мне и не рассказал.

— Лиля… Нет...

— Ты заставил меня пройти через все это… Хотя мог… Мог сказать… — слезы градом по щекам.

— Ты не понимаешь, — отрицательно качает головой.

— Нет, это не понимаешь, — цежу сквозь зубы, смотря на него гневно. — Ты не осознавал, насколько сильно я к тебе привязана. Я пошла бы на любые условия! Сделала бы все, что ты сказал бы! Но ты выбрал это! Соврать мне, как и всем!

— Потише…

— А ты меня не затыкай! — резко поднимаюсь со стула. — Я говорю, как есть! Но ты дурой меня считал и считаешь! Сделал из меня виноватую, которая типа решила себя убить. Я жила с этим! С тем, что ты думаешь обо мне неправду!

— Я правда думал, что ты…

— Да врешь ты все!

— Нет, клянусь! Это очень меня напугало... Я хотел тебя защитить и от себя тоже.

— Клятвы твои ничего не стоят!

— Успокойся, — теперь он поднимается. — Я больше не хочу ссор. Хватит с нас уже, тебе не кажется? Хватит, Лиль.

Медленно выдыхаю, стараясь ослабить гнев. Я должна понять, что теперь чувствую.

Слишком много чувств. Гнев, боль, а еще… радость, наверное. Должна признать, что какая-то частичка меня ликует. У него были обстоятельства. Однако я не могу простить ему того, через что он заставил меня пройти, но о чем мог предупредить. Это было жестоко по отношению к той, которую, он говорит, что давно любит.

— Да, ты прав… Хватит. С меня так точно.

Мирон тяжело смотрит. Он как никогда огорчен. Ведь он считал, что этот разговор решит все; заставит меня кинуться ему на шею и забыть обо всем плохом, что он сделал.

Какое разочарование, правда? Я не одно такое пережила.

— Хватит, Мирон. Все… — сглатываю слезы обиды. — Я рада, что все узнала. Я должна была узнать. Но теперь…