— Ты могла умереть, — повторяет он тихо. — Едва я попал в больницу, ты приехала меня навещать. Помнишь? И это когда ты думала, что я тебя бросил... Ты не смогла бы спокойно сидеть, расскажи я тебе правду.

— Да, ведь я такая идиотка…

— Ты не идиотка. Но да, ты права, я верил в твою любовь, и считал, что ты не выдержишь. Твой срыв мог стоить твоей жизни.

— Так я и не выдержала, — почти вскрикиваю. — Ты почти меня убил! Ты все испортил, чертов идиот! Заметь, все это из-за Таи, которая не смогла нормально со своим парнем расстаться. А страдала я!

— Я знаю… — смотрит с сожалением. — Но тогда другого выхода я не видел, — идет ко мне, а уже через мгновение я снова в его руках.

Мирон обнимает меня, потом зарывается руками в волосы, поднимает мое лицо выше и снова горячо целует. Это уже другой поцелуй. Им он говорит, насколько ему жаль, но он не стирает боль. Ни один поцелуй на такое не способен.

— Это ничего не меняет… — отрываюсь от его губ спустя больше чем минуту. — И я так не могу… — убираю его руки с моего лица.

Как же я горжусь тем, что хоть какой-то отпор ему даю. Это очень сложно.

— Я не пытаюсь затащить тебя в кровать.

— Правда?

— Точно не сейчас.

— Что ж, спасибо за честный ответ. Но между нами уже никогда ничего не будет. Этих поцелуев тоже не должно было быть…

— Но они были. Ты их хотела.

— Да, и я ненавижу себя за это. А теперь ты, может, уже уйдешь? — буровлю его злым взглядом.

— Я тебя не предавал и не изменял тебе, Лиля. В моей жизни была только ты, с самого того момента, как мы встретились.

— В твоей постели — может быть. Но не в твоей голове.

— Ты все об этих фотографиях… — вздыхает. — Я держался за прошлое, которое было не вернуть — это правда. И тут мне нет оправдания. Но я держался за него, уже любя тебя. И это ужасно, я знаю, — кривит лицо. — Если бы это было возможно, я бы…

— Уже ничего не исправить. И даже долгие года брака, даже очень счастливые — не исправят прошлого, — снова коротко смотрю в сторону дверного проема. Он тоже оглядывается, понимая, что его попытки убедить меня хоть в чем-то тщетны.

— Поговорим завтра, — отходит от меня Мирон, разворачивается и идет на выход.

— Если о дочери — то да. Об этом я больше говорить не хочу.

Он останавливается на пару секунд, а потом идет дальше. В прихожей я отдаю ему пальто, и мы без единого слова прощаемся, лишь посмотрев друг на друга. Зато как посмотрев…

Не заглядывая в комнату дочери, я иду к себе, почти бегу, чтобы упасть и расплакаться в подушку.

Я засыпаю. Ненадолго. Хотя кажется, будто полдня прошло…

Всего каких-то сорок минут. Бегу к Уле. Она все еще сладко спит, к счастью, даже не подозревая, что в жизни ее мамы творится. Думаю, она вот-вот должна проснуться.

Голова очень тяжелая. Если бы не дочь… Я бы предпочла хотя бы с неделю не просыпаться.

Не представляю, как отвлечься от этого. Тяжело настолько, что я дышу с трудом. В груди словно камень.

Знаю, что позволило бы мне свободно выдохнуть — прощение. Да, именно прощение помогло бы мне. Только я не смогу найти его в себе. И я не представляю, что он должен сделать, чтобы получить его от меня. И возможно ли это? Я упорно внушаю ему, что нет, невозможно, но… что-то скребет внутри меня, сопротивляется. С каждым днем это чувство все сильнее и сильнее.

— Ты моя хорошая… — беру доченьку на руки, едва она просыпается. Не успев начать беспокоиться, Ульяна успокаивается у меня на руках. — Ну что, пойдем. У нас много дел.

Пока занимаюсь дочерью, в голову приходит идея. Хорошая идея. Но есть одно «но».

Но я все равно попробую. А Барсова перед фактом поставлю.

Звоню брату. Он уже должен с работы приехать.

— Привет, Лиль. Ты вовремя… Я как раз в квартиру зашел. Что-то случилось?

— Да нет, к счастью, ничего плохого не случилось. Ты ведь ко мне только через пару дней собираешься… — тяну я. — Так вот я подумала, может, мы к тебе приедем, а не ты к нам. Если, конечно, удобно.

— Да удобно… Только скажи правду. Все-таки что-то случилось? Бывший жизни не дает?

— Да нет… Он… Все стало слишком сложно. Мне просто нужен перерыв. Недели, думаю, хватит. Не хочу весь твой отпуск портить.

— Ничего ты мне не испортишь. Прекращай это. Прилетай, конечно. Надеюсь, бывший препятствовать не будет?

Вот оно и «но».

— Не будет.

— Ты ему уже сказала?

— Нет… Потом скажу.

— Давай я с ним поговорю. У меня есть его номер. Он мне оставил на всякий случай еще в больнице.

— Ты мне не говорил…

— Да я как-то забыл тебе сказать. А сейчас как раз есть повод позвонить, чтобы тебе с ним ругаться не пришлось. Скажу, что это моя идея. Повод, кстати, есть. Годовщина со смерти отца.

Ох ты, Господи… Как же я… Нет, я не забыла. Я просто…

— Хорошо, Максим. Позвони ему. Я пока билеты закажу. На завтра.

— Заказывай.

Если честно, то я не в восторге от того, что втягиваю в это Максима, но раз уж он сам изъявил желание, то стоит позволить ему. К тому же я больше не могу ругаться и спорить с Мироном. Пока с меня точно хватит.

Мирон звонит мне вскоре.

Я боюсь ему отвечать. Боюсь того, что он скажет. Ведь понимаю, что он сможет сделать так, что я никуда не улечу.

— Алло. Тебе мой брат звонил? — спрашиваю сразу, чтобы как можно скорее услышать его решение по этому поводу и скорее положить трубку.

— Мы поговорили.

— И?.. — тем временем, зажав телефон между плечом и ухом, укладываю вещи Ульяны в чемодан.

— Ты как будто ждешь, что я буду против.

— Это не так?

— Нет, это не так. Позволишь отвезти вас в аэропорт?

— Лучше…

— Так будет безопаснее. Обещаю, что по дороге не буду говорить с тобой, если ты не захочешь. Ты уже заказала билеты?

— Нет пока.

— Я сам закажу. В какое время лучше?

— Ты опять за свое?..

— Ты боялась, что я помешаю тебе улететь, а я все делаю, чтобы наоборот помочь с этим. Что тебе не нравится?

Что это с ним? Он прямо какой-то другой. Я думала, что он будет зол из-за моей реакции на его правду, но по голосу его этого никак не скажешь, как и по действиям.

— Ладно. Заказывай. Не слишком рано только. Ну и не поздно.

— Понял. Обратный вылет когда?

— Не знаю…

Не знаю, зачем так ответила. Это только лишний повод дать ему повод сомневаться отпускать меня.

— Твой брат сказал примерно на неделю вы к нему.

— Не хочу, чтобы ты ждал меня.

— Я всегда буду тебя ждать, Лиля. Думаю, ты и сама это знаешь. Раньше ты меня ждала. Теперь я тебя.

Мирон

Ни одна женщина не делала мне настолько больно.

И ни одной другой женщине я не причинял столько боли.

Я только сейчас осознаю, что произошло и что я сделал с ней, пока пытался добиться ее безопасности.

Она не хочет понимать и не может посмотреть на все моими глазами... Может, мне стоит рассказать обо всем в подробностях. Только это вряд ли что-то изменит. Ей другое нужно.

Она не столько не может простить мне этот год, сколько тот год, который мы прожили вместе. Все идет именно оттуда. Год она терпела, и вот во что это вылилось...

Но на душе у нее совсем другое. Не то, что она мне показывает сейчас. Да, она изменилась. Но все еще та. Я в глазах ее это вижу. Прежняя Лиля никуда не делась.

Просто она боится.

Но я ей докажу, что в моей жизни есть только место для нее и дочери. И я надеюсь, что остатка моей жизни хватит, чтобы загладить вину.

Она обязательно меня простит. Ни сегодня, ни завтра. Но простит.

А сейчас я должен ее отпустить.

Я уже заказал для них билеты. Уже в пути, чтобы отвезти их в аэропорт. Сам поехал. Без водителя. Хочу поговорить по дороге без лишних ушей.

Звоню ей, когда подъезжаю.

— Ты приехал? — спрашивает сухо.

— Да. Сейчас поднимусь, чтобы помочь с чемоданом.