А что, если он тоже правда их испытывает? Что, если не врет?.. Что, если я дам всему этому шанс?

Нет, нет… Если все снова тем же обернется, то я не обожгусь. Я сгорю! Ничего уже от меня не останется.

— Дай мне шанс, — можно сказать, умоляю. — Я тебе докажу, что мы можем быть вместе и больше не страдать. Тебе больше не будет больно из-за меня. Никогда. Я изменился…

— Да. Правда? Стал таким же, каким был при ней?

— Нет, — качает головой из стороны в сторону, делая шаг ко мне. — Таким я еще не был. Ни с кем. Таким будешь видеть меня только ты, — мягким тоном он произносит последнее.

Прикрываю глаза и дрожу всем телом.

Я и помыслить не могла, что когда-нибудь Мирон будет так вести себя со мной. Будет преследовать, уговаривать, делать все для того, чтобы я была рядом. Только настоящее ли все это?.. Или пока я сопротивляюсь?

— Дай мне шанс, — повторяет он. — Дай возможность убедить тебя.

Он уже совсем рядом, а я не двигаюсь с места. Я стою-то с трудом стою. Когда мы только вошли сюда, во мне было столько сил, столько злости и энергий отстаивать свое право на свободу. А сейчас…

— У меня… у меня голова кружится, — признаюсь я через секунду и, отступив от него, поворачиваюсь к Мирону спиной.

Какая же слабость… Во всем теле. В каждой клеточке.

— Пойдем на балкон. Подышишь свежим воздухом, — предлагает Мирон. — Или может воды принести?

— На балкон… — вижу дверь балкона, но только делаю шаг, мои колени подгибаются.

Мирон тут как тут, не дает мне опуститься ниже.

— Все нормально… Нормально… Мне нужно к Ульяне…

— Тебе нужно присесть, — ведет меня к кровати, на край которой усаживает.

— Это все из-за тебя… — обвиняю его из последних сил.

— Да, возможно… Но может и нет. Ты просто устала. Вымоталась. Плохо спишь, — я и правда поспала всего пару часов от силы. Думала, у брата смогу выспаться. — Тебе могло и в аэропорту плохо стать. Еще хуже — в самом самолете.

— М-м… — мычу от того, что только хуже становится.

— Давай ты приляжешь, — Мирон встает передо мной на одно колено и берет за руку.

— Нет… Не буду я у тебя спать, — забираю у него свою руку. — Ты должен отвезти меня домой… Там я отдохну.

— Тебе надо полежать. А я за ней присмотрю. Давай… — поднимается с колена, берет меня на руки без спросу и укладывает головой на подушку.

Хочу возразить, но сил у меня просто ноль. И даже если я смогу закричать на него, то встать все равно не смогу. Так что крики бесполезны.

Мирон присаживается рядом и заботливо смотрит на меня.

— Все будет хорошо. Не волнуйся. Ты можешь мне доверять.

Если бы я что-нибудь пила у него здесь, то подумала бы, что он мне что-то подсыпал, чтобы успокоить. Но похоже я и правда вымоталась.

Глаза сами собой закрываются. Я проваливаюсь то ли в сон, то ли еще в какое-то состояние, а когда открываю глаза, кажется, уже другое время суток. Уверена, что прошло сколько-то часов! Мирона рядом нет.

— Боже… Ульяна… — вскакиваю с кровати и выбегаю из комнаты.

Несмотря на эмоции и страх за свою малышку, я осторожно открываю дверь, чтобы не напугать ее на тот случай, если она все еще там.

Застаю любопытную картину. Здесь Василиса и Мирон с моей девочкой на руках.

— Как у вас хорошо получается… Укачивать ее, — хвалит Василиса Мирона.

— Сам удивляюсь, — а потом поворачивает голову в мою сторону и удивляется моему появлению. — Мама проснулась...

— Здравствуй, Лиля, — здоровается со мной женщина, широко улыбаясь.

— Здравствуйте… — подхожу ближе, но смотрю на Мирона. — Сколько я… сколько я спала?

— Пару часов, — отвечает Мирон.

— Лиля, извини, я тут взяла на себя смелость проверить в твоей сумке, взяла ли ты с собой молоко, и нашла его. Еще кое-что из принадлежностей взяла.

— Я разрешил, — защищает женщину Мирон. — Ульяна раскричалась. А тебя будить я не хотел.

— Ну, я оставлю вас, — женщина ретируется из комнаты.

Только дверь закрывается, я тяну руки, что взять дочку к себе. Мирон сразу мне ее отдает.

— Не волнуйся, мы все сделали правильно.

— Мы?..

— Вообще-то я помогал. Кормил и все остальное.

Слегка вздергиваю правую бровь вверх и перевожу взгляд на личико Ульяны. Довольная.

— Как отдохнула? Тебе легче?

— Все хорошо, — отвечаю сухо. — Но теперь я хотела бы поехать домой. Спасибо за гостеприимство, но…

— Не говори со мной, как с чужим, — требует Мирон. — Ты должна знать, что это и ваш дом тоже.

— Это не наш дом… Уж точно не мой, — говорю спокойно.

— Почему ты так рьяно отказываешься от меня? От моей любви?..

— Ты от моей любви гораздо дольше отказывался. Точнее... ты в лицо мне говорил, что она тебе не нужна. Ну а еще…

— Останься, — обрывая, просит меня Мирон. — Я говорил, что мне не нужна твоя любовь, хотя сам только благодаря ей и выжил. И ты была не аптечкой, как ты любишь себя называть… Ты была и осталась моей женой. Единственной. Другой у меня никогда не будет. Я был одинок все это время. После смерти Таи у меня было много женщин... Неприлично много. А когда я потерял тебя, то не смог быть ни с кем. Даже временно.

Я начинаю вся дрожать, потому спешу обойти Мирона и положить малышку в кроватку. Но от кроватки не отхожу, впиваюсь пальцами в белоснежный бортик и молюсь, чтобы меня снова не захлестнуло это неконтролируемое желание. Как тогда на кухне…

Вздрагиваю, когда ладони Мирона легко и осторожно касаются моих плеч. Он ведет ими ниже, достигает локтей, а потом перемещается мне на талию. Сам он прижимается сзади, слышу, как шумно вдыхает, вызывая у меня толпу мурашек. Эмоции готовы меня задушить.

Нет, я все-таки не могу... Это желание все же подступает, впивается в меня лезвием, проникает под кожу, причиняя боль и наслаждение одновременно.

Мирон не останавливается. Пытается соблазнить меня. Делает это осторожно, чтобы не спугнуть, пользуясь тем, что я не могу сейчас накричать на него в присутствии дочери.

— Хватит, прошу… — можно сказать, умоляю его, но не трогаю его руки на моей талии.

— Зачем ты сопротивляешься? — почти шепотом произносит мне на ухо.

Отпускаю бортик кроватки и медленно оборачиваюсь, что позволяет мне Мирон.

Смотря в его глаза, наваждение немного отступает, но не настолько, чтобы я захотела его оттолкнуть и с еще большей яростью потребовать свободу.

Я попытаюсь еще раз… Хотя бы попытаюсь. Вопреки своему желанию.

— Я не могу остаться, — произношу, чувствуя, что могу разреветься уже в следующую секунду.

Мирон морщит лоб, впиваясь в меня острым взглядом. Он в немой ярости, но, думаю, прекрасно понимает, что срываться сейчас не время и не место.

— Ты можешь. И хочешь, — его руки снова ложатся мне на плечи, сжимают их пальцами. — Но, видимо, наказать ты хочешь меня сильнее.

— Я тебя не наказываю… Я…

— Тогда это страх.

Да, он самый. И, похоже, только он и остался. Только я не могу его перебороть.

— Я хочу убрать его. Хочу, чтобы ты поверила мне. Потому что я уверен, что могу дать тебе все, что ты заслуживаешь. Прежде всего… самого себя без остатка. Ты всегда только этого и хотела. Ты не такая, как другие, Лиля. Ты всегда хотела быть со мной. Ты не хотела подарков. Ты хотела, чтобы я был рядом. А я тебе этого не давал… Не давал самого главного. Откупался вещами. Теперь все будет по-другому. Дай только шанс. Испытательный срок… Что-нибудь…

Опускаю голову чуть вниз и прикрываю глаза. Испытываю внутреннюю дрожь и трепет.

Шанс? Для него?..

Почему мне так трудно согласиться? Практически невозможно.

Я не даю ему ответа. Просто отмалчиваюсь. Мирон этого не выдерживает и тянет меня за руку из комнаты.

— Куда мы?… Ульяна… — поворачиваю голову в сторону кроватки, но затормозить не могу. Мирон утягивает меня к двери.

— С ней все будет прекрасно. Она спит. А мы своими разговорами сможем ее разбудить.