— А эта девушка… Вика… Что с ней?

— Хочешь знать, было ли у них с Мироном что-то серьезное?

— Да.

— Он никогда не приводил ее в родительский дом. В свой, наверное, тоже. Он ведь там уже не живет.

— Не живет?

— Сразу после развода он съехал из того дома. Это я знаю точно. А так Богдан часто слышал, как все знакомые в то время говорили о его брате и этой его новой девице. А когда Богдан напрямую спросил у Мирона, кто это такая и зачем она ему, то Мирон отшутился словами: «этого больше не повторится». Кто знает, что он имел в виду…

— Ясно… — выдыхаю и встряхиваю головой. — Как насчет чая? Ты проделала такой большой путь. Не хочу тебя вот так сразу выгонять.

— С удовольствием. Поделишься советами, — смотрит на мой живот с улыбкой.

Спустя еще несколько дней…

Стараясь абстрагироваться, я провожу почти все свободное время за книгами. В частности, за той, которую мне подарила Янина. Очень символичная книга в моей жизненной ситуации. Есть о чем теперь подумать. Второй раз уже начинаю ее читать, чтобы понять в полной мере ее посыл.

Сегодня прошла ровна неделя с того дня, как я в последний раз слышала голос Мирона. Наверняка он сегодня позвонит мне. Я уже морально к этому готовлюсь.

План Янины и Богдана мне в принципе нравится. Да и брат его одабривает. Но я очень боюсь, что Мирон все равно узнает, где я, когда те меня спрячут. Однако подчиняться ему и возвращаться обратно — меня еще больше пугает. Он не просто хочет моего возвращения. Он явно хочет, чтобы я жила с ним в одних стенах. А я цепенею от одной мысли об этом. Не представляю, как это может быть, но уже знаю, что буду очень страдать. Я отпустила его. Очень давно. Всей душой отпустила. И я не могу снова быть рядом с ним. Ни дня. Это смерти подобно для меня.

Проходит меньше часа с моих тревожных мыслей. Он мне все-таки звонит. Прямо ровно неделя прошла. Словно он сидел и ждал этого часа.

Откладываю книгу и беру телефон с тумбочки. Пару секунды промедления, чтобы успокоиться, а потом уже прикасаюсь пальцем к экрану и подношу телефон к уху.

— Да…

— Как ты? — спрашивает Мирон, и я прикрываю глаза на две секунды.

Держи себя в руках, Лиля. Это не только для плана, но и для твоей девочки. Нервы ни к чему.

— Хорошо, — отвечаю сухо.

— Я хотел еще вчера тебе позвонить…

— Тогда бы ты не сдержал обещания.

— Да, точно… Это и остановило меня. Ты не против поговорить? — голос у него спокойный, даже мягкий.

— О чем?... Об Ульяне? У нее все хорошо. Меня каждый день осматривают. Все в полном порядке.

— Я рад это слышать.

— Но ты о другом хотел поговорить, да?.. О чем?

— Я продал дом, в которым мы жили с тобой.

Вот как…

— Поздравляю. Не продешевил? Он довольно-таки хороший.

Это я серьезно. Даже шикарный. Все-таки он его для жизни с любимой женщиной строил. Тогда он не знал, что она вскоре заболеет и скоропостижно скончается. И он стал жить в нем, а потом и меня в него притащил. Как же он с ним расстался? Это же святыня.

— Это неважно.

— А что важно?

— Я купил другой. В другой стороне города. Тебе понравится.

Я же знала, что он это задумал... Он хочет притащить меня туда, где мне снова придется жить с ним. Видеть его! Слышать его!

— Мне понравится?.. Почему он мне должен нравиться? Мне в нем не жить.

Если я начну со всем соглашаться, что он говорит, то он точно почует неладное. Я буду сопротивляться.

— Лиль… Малышке там будет хорошо. Там свежий воздух. Большой двор для прогулок. Ты просто подумай...

— Пускай даже так, Мирон. Я соглашусь с тобой, что там наверняка отличное место, но ты тоже должен понимать, что…

— Что я должен понимать? — в его голосе проскальзывают нотки раздражения.

— Что ты и я… не можем жить вместе. Я поняла, что ты хочешь быть отцом, но жить вместе мы не сможем. Когда ты сказал, что хочешь, чтобы я вернулась, я думала, что ты хочешь, чтобы мы были в одном городе, и ты в любой момент мог приехать, чтобы увидеть дочь, но ты…

— Что, я?

— Ты хочешь слишком многого. Как всегда... Ты сама наглость, Барсов.

— Я хочу все исправить.

— Исправить?.. Ты считаешь, что можно что-то исправить? После всего, через что ты заставил меня пройти?..

— Попытаться я могу.

Долго молчу, думая, что ответить. Он терпеливо и молча ждет. Мысли спутались. Отрывками против моей воли всплывает вся наша с ним жизнь, те мгновения, которые мы испытали вместе. Хорошее, плохое, снова хорошее… Но плохого, конечно же, куда больше. Однако сейчас оно не вспоминается.

— Лиля?..

— Ты хочешь попытаться, да?.. — с губ срывается усмешка. — Что именно ты хочешь сделать? Как ты себе это представляешь? Мы живем вместе, в твоем новом огромном доме, растим вместе дочь…

— Начнем с этого. Ты можешь меня не прощать, Лиля. Не сейчас, не сразу... Но главное сейчас — это наша дочь. Я прав?

— То есть ты считаешь себя виноватым передо мной?

— Конечно.

Слов просто нет. Барсов начал говорить то, что я хочу услышать.

— И в чем же ты считаешь себя виноватым передо мной?

— Я понял, что ты этого не делала.

— Чего я не делала?

— Ты не хотела умирать. Хотя одного я не могу понять… Но с этим я разберусь.

— Чего ты не можешь понять?

— Когда разберусь — обязательно расскажу.

— Ясно, — обреченно. Достаточно на сегодня. — Ладно, пора нам заканчивать…

— Почему сбегаешь?

— Я не сбегаю. Просто мне уже достаточно твоих намеков.

— Каких намеков?

— Ты ведь рассчитываешь, что я снова буду с тобой? — в ответ молчание, которое действует мне на нервы. Конечно он на это рассчитывает. — Ты отец моей девочки. Будешь им всегда, несмотря ни на что. Но ты больше никогда не будешь моим мужем. И ты не вправе требовать от меня совместного проживания даже ради Ульяны. Ты и сам это знаешь. Так что нет, в дом твой новый, мы с дочерью не поедем.

Голос начинает дрожать, а потому я спешу отключиться.

Он не перезванивает мне. Ни сразу, ни вечером. А к полудню следующего дня он без стука входит в мою палату с букетом белых роз.

Его виноватый вид вводит меня в легкий ступор. Я смотрю на мужчину без отрыва и жду, что он скажет. Даже не моргаю.

Объяснений я, похоже, не дождусь. Да и не нужны они мне. Он просто делает, что хочет. Вот и все.

— Стучать не нужно? — спрашиваю холодно.

— Извини. Я... забыл.

Кто бы сомневался... Но хотя бы искренне.

— Приехал уговаривать меня по-хорошему поселиться в твоем доме?

— Приехал навестить. Это тебе, — ждет, что я приму букет в руки, но я его не касаюсь, а потому он просто кладет его рядом на прикроватную тумбочку.

— Не стоило. Лучше подари его врачу, который наблюдает меня.

— Подарю. А этот тебе.

— Спасибо, — скупо благодарю, коротко посмотрев на ароматный букет. — Ты мог заказать мне букет и оттуда, мне бы принесли.

— Но я бы не увидел тебя.

Его этот взгляд раздражает. Он снова что-то из себя изображает. Как изображал перед нашим браком. Трудно было тогда даже предположить, что этот человек не способен любить.

— Что ты делаешь, Мирон?

— Что?..

— Я тебе не верю. И причин на то у меня много. Еще больше причин у меня не прощать тебя.

— Перечисли мне, — просит меня.

— Что?.. — щурюсь.

— Перечисли мне все то, за что ты меня ненавидишь.

— И что это даст?

— Ты задавала мне много вопросов по телефону. Я отказался отвечать, не видя тебя. Сейчас я здесь. Перечисли… А я отвечу.

Ну ничего себе… Он готов отвечать спустя столько времени, уже разведясь со мной.

Обязательно нужно было до этого доводить, чтобы дать мне то, что я всегда хотела?

Я всегда хотела разговоров с ним. Но он говорил очень мало, предпочитая уходить от ответов.