— Есть время потренироваться, — Мариса со всей решительностью взяла мага за руки. — Помнишь, как легко мы выстраиваем защиту вместе? Два дара, как части друг друга.

— Да… Необъяснимый для меня эффект, — задумавшись, он даже не стал сразу же отвергать предложение Марисы. — Наверное, потому что нас тянет друг к другу. Любовь — самая невероятная и мощная магия. Отец так говорил. Валентайн Брум верил, что любовью можно победить зло. Идеалист. Каждый день мы видим, как ненависть берёт верх. Я и сам приспособил её для дела.

— Суть эмпата — вера в добро. Вместе мы сильнее. Почему бы не воспользоваться этим, — улыбаясь, Мариса прижалась губами к губам Северина, не оставив ему возможности для возражений.

Приближался вечер, и Марисе пришлось покинуть комнату любимого ментала. Счастливая она выскользнула в коридор, не подумав осмотреться. Сотня мыслей и чувств не давали сосредоточиться.

— Зайди к нему, — знакомый капризный голос не просил, требовал. — Арвел! Проверь, что они там делают!

Неподалёку рыжая стихийница наседала на круглолицего улыбчивого лаборанта. Извиваясь червяком на крючке, Арвел продвигался вдоль стены, только бы скорее сбежать от Грасии Юинг. Они одновременно повернулись к Марисе — поздно скрываться.

Правильные, но мелкие черты исказились презрением. Стихийница горделиво оглядела скромное платье и маленькую фигурку Марисы, поджала губы.

— Смотри-ка, Арвел! — она будто призывала лаборанта в свидетели возмутительного события. — Надо коменданту сказать, что в жилом корпусе мыши завелись. Невзрачные и нахальные. Лезут в комнаты к достойным господам.

Рыжая, конечно же, имела ввиду Марису. Но витиеватые насмешки Грасии вызвали у той смех. Северин, его любовь, которую она ощущала каждой клеточкой тела и души буквально только что, сделали Марису лёгкой и радостной. Стоит ли ей бояться или сердиться на отвергнутую соперницу? Стажёр Брум никогда и не воспринимал всерьёз попытки девицы Юинг навязать себя. Марисе нравилась мысль, что она в чём-то обошла знатных и богатых аристократок. Особенно неведомую наречённую невесту.

Заметив спокойную улыбку первокурсницы, Грасия вскипела, что незамедлительно отразилось в огненном взгляде. Постукивая от неистовства по полу ножкой, стихийница с вызовом нависла над Марисой. Один шаг в сторону, чтобы обойти преграду, но и Юинг заступила, помешав покинуть место пикировки.

— Ведь так, Арвел?! Мышей надо уничтожать, пока они не решили, что им всё позволено.

— Как угодно тебе, милая Грасия, — лаборант втянул голову в плечи. — Не пойти ли нам в чайную? Выпьешь горяченького.

— Мне угодно растоптать мышь! А не пить твой дурацкий чай! — снова смерив Марису взглядом, она зашипела, как будто на раскалённую сковороду капнули маслом. — Я готова потерпеть немного, пока мой принц не натешится с простушками, но сразу две — это слишком. Ты не одна такая, дорогуша! Да, не одна! — Грасия победоносно вскинула голову. — У цветочницы хоть есть на что посмотреть. Сходи как-нибудь в воскресенье на улицу Светлых Искусств.

Марису распирало от смеха. Пожалуй, не скажи Северин сам об агенте и службе безопасности, она бы извелась от ревности.

— И что же интересного на улице Светлых Искусств? — включившись в игру, Мариса с азартом, который нет-нет да проявлялся в ней, наблюдала за девицей Юинг.

— Северин каждый выходной проводит в постели любовницы. Так, Арвел? — она грозно повела бровью в сторону лаборанта.

На этот раз Арвел опустил взгляд и, воспользовавшись моментом, ретировался подальше от опасно возбуждённой стихийницы и студентки с янтарными глазами, в которых нередко появлялся необычный свет дара.

— Вот так-то дурочка, — фыркнула Грасия, воображая, какое впечатление должны были произвести её слова.

— Вы такая странная, госпожа Юинг, — пожала плечами Мариса. — Северин — мужчина и учёный. Пусть практикуется. Я слышала, что опытный муж очень хорош в семейной жизни, — многозначительно улыбнувшись, Мариса обошла застывшую стихийницу.

Несколько мгновений Грасия пыталась успокоиться.

— Это что такое сейчас было? — она тряхнула рыжими локонами и сжала кулачки. — Мышь смеётся надо мной.

— Что ты тут делаешь? — Рин стоял в дверном проёме, поглядывая по сторонам, словно искал кого-то.

Опомнившись, девица Юинг с любопытством заглянула через плечо ментала, скользнула взглядом по смятой постели. Маленький ротик растянула милая улыбка.

— Заходила к подруге и вспомнила о тебе. Не пригласишь войти? Никогда не была в обители отшельника.

— Не стоит ходить по тонкому льду, испытывая судьбу, госпожа Юинг, — бесцветно, холодно ответил Брум и закрыл дверь.

Две недели Северин и Мариса без отдыха практиковали запретную магию для будущего ритуала избавления от иллюзии Вистианы. На самом деле маг говорил об освобождении сестры из плена Делвина Брума, который удерживал часть магической силы племянницы вместе с её сутью. Северин объяснил Марисе основы. Учёные так и не пришли к окончательному выводу можно ли назвать энергию дара душой, но она содержала память и примитивную осознанность умершего. Слабый слепок Вистианы верховный толкователь вплёл в свои чары и мог бесконечно создавать копии.

Мариса очень старалась не подвести, поэтому усердно тренировалась вместе с Рином, отрабатывая последовательность ритуальных действий и особые заклинания креаторов. Брум разработал их сам. Немало времени она уделила и чарам эмпатов — целительная поддержка составляла основу освобождения иллюзии.

Их дни заполнились магией, подчинением даров и энергии иллюзий, но и среди упорного труда нашлось несколько мгновений для поездки на окраину столицы. Первый снег припорошил парк и чёрные скелеты деревьев, землю подморозило, но нигде Марисе не было так тепло, как рядом с Рином. Они, рука в руке, гуляли по безлюдным дорожкам. Брум заботливо поправлял зимнюю накидку на плечах любимой и улыбался. Строгий ментал на время превращался в нежного и внимательного кавалера. Молчать вместе с ним было так же хорошо, как и неспешно разговаривать о планах на будущее или каждодневных мелочах.

К огорчению Марисы, совместные прогулки быстро заканчивались, и они возвращались к занятиям. Во время практики Северин предпочитал не отвлекаться на чувства. Редкие срывы, приводящие к нежностям и поцелуям, суровый маг решительно пресекал сам. Дело для него оставалось прежде всего.

— Давай снова, — требовательно повторял Рин, сводя чёрные брови, когда чары выходили не слишком чистыми. — Во время ритуала у нас не будет права на ошибку.

Мариса же чувствовала себя вымотанной. После уроков мага дрожали руки, приходило отрешённое опустошение. На лекциях в Академии она начинала клевать носом, пока Келена не тыкала локтем в бок. Самым трудным было показывать хорошие результаты на практикумах, где требовалось вложение магии. Магистр Дэй качал головой, видя рассеянность и слабую концентрацию студентки. Когда посыпались вопросы, Марисе удалось отговориться, сославшись на упорную подготовку.

Одно хорошо — сила креаторов сделалась податливой точно разогретый воск. Природные дары, её и Брума, узнавали друг друга с первого прикосновения, сплетаясь в единый кокон, позволяющий создавать крепкие щиты. Невероятно и приятно. Эта сила текла под кожей, ласково щекотала, а иногда заставляла Марису краснеть от томительного желания, которое она гнала от себя. Упражнения магии креаторов всё ещё требовали тесного контакта между преподавателем и ученицей.

Северин стойко держался, не позволяя себе зайти дальше прикосновений, объятий и поцелуев. В особо острые моменты его лицо забавно менялось, брови хмурились с недовольством и досадой. Он отходил от Марисы, закусив нижнюю губу, и старался заняться чем-то однообразным: перебирал кубы ментала на столе и в хранилище, раскладывал бумаги.

Тренировки проходили в комнате Северина, где на дверях и стенах стояли магические защиты. Снаружи почти не проникали звуки, а услышать, что происходит внутри было невозможно. Мариса отдыхала, подрёмывая на постели Рина, или читала книги по лекарскому делу, пока её маг собирался с мыслями и боролся с желаниями. Всё это вызывало у неё улыбку. Последние дни существование Марисы сделалось простым и понятным, хотя тревога и не покидала сердце.