Они приходили на берег и закрывались магическим щитом от ветра с моря. Осень пробиралась под одежду холодом, покрывала камни и чахлую траву инеем. Рин протягивал руку, чтобы помочь перебраться через нагромождение валунов на ровную площадку. Не задумываясь, Мариса доверялась ему. Всё сделалось лёгким и простым.

— Ты хорошо справляешься, Ма́ри, — он не выпустил руки, а ветер вынудил их встать ближе друг к другу. — Попробуем вместе создать что-нибудь полезное.

— Камин, — она рассмеялась.

— Неплохое предложение, — откликнулся Северин. — Маги иллюзий придумали немало практичных вещей, усовершенствовав заклинания прочих Ковенантов. Огонь стихийников обжигает и способен погаснуть от воды или ветра. Пламя креаторов бездымно и долговечно.

Выбрав достаточно высокий и плоский камень, маг поставил перед ним ученицу.

— Протяни руки.

Приблизившись сзади, он подставил ладони под локти Марисы, провёл ласкающим движением до кончиков пальцев.

— Поток должен пройти по телу. Вот так… Источник в центре дара.

Руки Северина привычно легли на солнечное сплетение Марисы. Невинные прикосновения показались ей естественными и даже желанными. Так бы и стояла без счёта времени.

— Схема огня тебе известна. Используй цветок. Вместе, — выдохнув, он вернулся к девичьим ладоням.

Когда амарантовая волна, подчиняясь воле хозяев, соединилась в один бутон над камнем, их пальцы переплелись, задвигались точно в танце, где едва заметный трепет создавал заклинание. Нежное скольжение рук мага было волнующим и прекрасным. Нечто смутное и неизведанное внутри Марисы отозвалось, раскрываясь навстречу Рину, признавая его право касаться её тела, быть рядом. Нити даров эмпата и ментала связались между собой, помогая упорядочить магию креаторов, подчинить хаос воле.

Внезапный всполох пламени охватил камень. Может быть поэтому Марисе сделалось так жарко, но совсем не хотелось отступать и уклоняться от этого огня, который разрастался, перекидываясь на соседние валуны и землю. Берег окрасился яркими красками.

Не понимая, как и когда, она уже оказалась стоящей лицом к Северину. Без страха и сомнений Мариса смотрела магу в глаза. Его склонённое лицо находилось так близко, что она ощущала прерывистое горячее дыхание, слетающее с приоткрытых губ. Амарантовое пламя волнами струилось вокруг двух фигур.

— Ты способная ученица, — не сводя взгляда с Марисы, он взмахнул рукой и огонь разом угас.

Чувствуя себя обманутой, словно Брум что-то обещал ей и не исполнил, Мариса отвернулась, медленно дошла до сухого дерева и устало прислонилась спиной. Чувство сожаления от несбывшегося тяжело давило на плечи. Ей снова хотелось стать свободной и лёгкой, как тогда, ночью. Память о первом поцелуе сияла посреди тьмы, прокравшейся в сердце. Она сама оттолкнула Рина. Так о чём сожалеть? Ментал так принципиален. Он не нарушит слова. Назойливые признания больше не потревожат покой Марисы. Почему же так грустно?

Кора старого дерева приятно холодила пальцы. Ладони ощущали каждую трещинку и неровность. Мариса с наслаждением откинула голову, прижимаясь к стволу. Взгляд рассеянно блуждал по свинцовой воде и далёкой лиловой дымке, где всполохами билась магия.

— Устала?

Проследив за её взглядом, он принялся внимательно изучать лицо Марисы. Плавно, как будто касаясь с нежностью и опаской. Волосы, скулы, губы, глаза — Рин смотрел, жадно впитывая каждую чёрточку. Близость Северина заставляла биться сердце неровно, скачками. Мариса подумала, что напрасно они затеяли эти проклятые уроки. Одной было бы спокойнее. Она привыкла справляться с трудностями сама. На мгновенье Мариса прикрыла глаза, представляя, что Северина нет рядом, а по крупицам собираемые встречи лишь её сон. Сердце заныло.

— Тебе когда-нибудь нравился другой человек настолько сильно, что ты не знала бы, что с этим делать? — его ладонь легла поверх руки Марисы.

У Северина всегда были тёплые руки, в этом она успела убедиться во время тренировок. Горячие, сильные, с тонкими пальцами чистокровного мага. И зачем он произносит слова, о которых оба позже пожалеют? Они всё расставили по местам, когда Мариса пыталась взломать дверь в хранилище. Что это? Хитрость мага, чтобы получить желаемое? Репутация студентки в Академии не предполагала подобных сложностей, но менталы любят непростые задачи.

Море накатывало на берег тревожными волнами. Застигнутая врасплох, Мариса посмотрела в глаза тому, от кого ей следовало бежать без оглядки. Северин не смеялся и не притворялся, помнил данное обещание сдерживать чувства. Как и раньше, он не играл чужих ролей, оставаясь собой при любых обстоятельствах. Ни тени улыбки на тонких чётко очерченных губах, но в глазах всё ещё горит амарантовое пламя. Он и сам, похоже, не верил, что облекает в слова то, что сознательно запер в дальнем уголке сердца.

Открытый внимательный взгляд не отпустил, не позволил Марисе отвернуться. Размеренный низкий голос звучал мягко и тревожно.

— И ты стоишь у края бездны, а неведомая сила подталкивает тебя вперёд, но разум призывает держаться подальше…

Так редко увидишь смятение в лице ледяного принца. На скулах строгого лица Северина вспыхнули еле заметные пятнышки румянца.

— Я бы доверяла разуму ментала, — она поспешила свести разговор к шутке, попыталась улыбнуться. — Из бездны нет пути назад.

— А что говорит разум эмпата? — он осторожно взял в ладони её лицо, удерживая от побега, приближаясь опасно и неотвратимо.

— Я неправильный эмпат, Рин, — выдохнула Мариса почти ему в губы.

Она так хотела вырваться, снова ускользнуть от самой себя, поступить благоразумно и правильно. Но вместо этого позволила случиться катастрофе…

Шаг в бездну оказался желанным и сладким. Руки сами обвили шею мага. Дар Марисы свободно заполнял каждую клеточку тела, тянулся к Северину, обволакивая сердцевину его дара. Магии рождалось много, и она не умещалась внутри, теснила грудь, изливалась через пальцы, зарывшиеся в тёмные пряди волос ментала. Мариса никогда не думала, что прикасаться к Северину так приятно. Она нежно проводила по волосам и узкой полоске обнажённой шеи, не скрытой воротничком, ощущала напряжение мышц под кожей. Больше всего удовольствия ей доставляли собственные робкие попытки повторять движения губ, отвечая на поцелуй. И тогда Рин с наслаждением сдерживал напор, позволяя взять над собой верх. Его сладкое томление Мариса без труда находила отражённым в даре эмпата. Вся её былая пустота до краёв заполнилась Северином и любовью к нему. Стоило только на мгновенье позволить себе забыть обо всём. В объятиях мага она чувствовала себя лёгкой и защищённой. Они пили силу друг друга. Губы Рина ласкали и опаляли светлым огнём. Никакое зло или боль больше не смели проснуться в Марисе. Прошлого не существовало, а настоящее сложилось самым правильным образом.

— Не могу без тебя, — короткими, невесомыми поцелуями Рин добрался до виска Марисы, на секунду замер, приникнув к ней, бережно обнимая и не веря, что это не сон. — Ты бы знала, какая это мука. Думать о тебе. Быть рядом и не сметь сказать, как ты дорога. Я хочу заботиться о тебе. Быть с тобой. Идти рядом.

Порывисто прижав к себе Марису, не почувствовав никакого сопротивления или недовольства, он снова завладел её припухшими губами. Она расслабленно откинулась назад, поддерживаемая стволом дерева и руками мага. Мариса понимала, что готова позволить ему всё. Думать ни о чём не хотелось, да и не получилось бы. Весь мир сейчас состоял только из Северина Брума. Его дар идеально слился с золотом дара эмпата. Мариса больше не находила в себе неприятной шероховатости, разлома, который столько лет мешал ей быть полноценным магом. Возможно потом, когда Рина не будет рядом, горечь вернётся вместе с изъяном. Думать о разлуке оказалось больно. Неужели это и есть любовь? Она смогла полюбить? После всего, что произошло в её жизни?

Северин перевёл дух, ненадолго отпустил, продолжая скользить губами по лицу любимой, как в забытьи касался кончиками пальцев скул и щёк. Ему всего было мало. Затуманенный взгляд выражал невероятную смесь из восторга, тревоги и нежности. Мариса с готовностью отвечала на ласку, тянулась к его рукам и улыбалась. Она никак не могла перестать улыбаться, но уже знала, что скоро наступит отрезвление и реальность захлестнёт их.