— Мне нужна мишень побольше, — бормочет она, оглядываясь по сторонам.

Я почти смеюсь, указывая на ветку.

— Целься и стреляй.

Ками наводит прицел на ствол, и когда она нажимает на курок, оружие щелкает.

— Предохранитель, — напоминаю я ей. — Никогда не забывай о предохранителе.

— Прости. — Она переворачивает рычаг и снова прицеливается.

На этот раз выстрел эхом разносится в воздухе, и Ками отшатывается назад.

Я подхожу к ней сзади и кладу руку ей на бедро.

— Это называется отдачей. При следующем выстреле не двигайся.

— Куда попала пуля? — спрашивает она.

— Да хрен его знает.

Она усмехается, но делает следующий выстрел. Я чувствую, как напрягается ее тело, и когда она стреляет, дергаются только ее руки.

— Хорошо, теперь держи руки неподвижно, — приказываю я.

— Да, сэр, — соблазнительно шепчет она.

После третьего выстрела Ками удается оставаться неподвижной, только ее руки совершают малейшее движение.

— Очень хорошо, — хвалю я ее. — Теперь попробуй на самом деле попасть по ветке.

Не в силах сопротивляться желанию отвлечь ее, я провожу стволом своего Heckler & Koch по ее животу.

Она делает еще один выстрел, который исчезает бог знает где.

— Еще раз, — приказываю я, просовывая ствол пистолета между ее ног и медленно потирая клитор.

— Ты не облегчаешь мне задачу, — жалуется она.

— К тому времени, как я закончу с тобой, обещаю, ты попадешь в цель, — говорю я, продолжая потирать ее клитор. — Нажми на курок.

Смотреть, как Ками обращается с пистолетом, чертовски сексуально. Я прижимаю свой член к ее заднице, продолжая тереть ствол Heckler & Koch между ее ног.

— Макс, — стонет она.

— Продолжай стрелять, — приказываю я. — Если хочешь кончить, тебе лучше попасть вон в ту ветку.

— Ты убиваешь меня, — хнычет она, но продолжает стрелять.

Ее тело дрожит, и я наблюдаю, как приоткрываются ее губы. Она втягивает воздух, затем, наконец, попадает в гребаную цель. Я опускаю пистолет и засовываю руку ей под шорты. Массируя ее клитор, я говорю:

— Ты можешь кончить, детка.

Она хватает меня за предплечье свободной рукой и прижимается затылком к моей груди, когда находит разрядку.

Ее крики следуют за пулями, которые она выпустила ранее в деревья, и я прижимаюсь ртом к ее трепещущему пульсу, сильно посасывая, чтобы оставить свой след на ее коже.

Господи, всего одна неделя, когда Ками была полностью в моем распоряжении, и я знаю с абсолютной уверенностью, что никогда не смогу ее отпустить.

Я сделаю все, что в моих силах, чтобы этого никогда не случилось, потому что она становится причиной моего дыхания.

Ее дыхание замедляется, когда она отходит от кайфа, и поворачивается ко мне лицом.

Как только наши глаза встречаются, я говорю:

— Я не оставлю тебя.

— Неужели тебя так возбуждало смотреть, как я стреляю из пистолета? — хихикает она, прежде чем поцеловать меня в губы.

Я отстраняюсь и, глядя на нее с клятвой, написанной на моем лице, говорю:

— Ты моя, Ками. Я на многое способен, но отпустить тебя — не одно из них.

Улыбка исчезает с ее лица, но вместо страха в ее глазах сияет счастье.

— Ты просишь меня стать твоей девушкой?

Я опускаю голову и позволяю своим губам коснуться ее губ.

— Мне все равно, как ты это называешь, лишь бы ты знала, что ты моя.

Захватывая ее в поцелуе, наполненном мрачными обещаниями и одержимостью, я игнорирую предупреждения о том, что это может плохо закончиться.

Пока она не узнает о моем секрете, я смогу справляться со всеми препятствиями, с которыми нам придется столкнуться как паре.

Пара.

Господи Иисусе.

Впервые в жизни у меня завязались отношения с женщиной, и я заманиваю ее на темную сторону жизни.

Глава 22

Ками

После двух недель, проведенных в хижине, мы собрали свои вещи, которых было немного, и заперли дом.

Сидя на пассажирском сиденье внедорожника, я смотрю на меняющийся пейзаж, пока Макс везет нас в отель, где мы заберем мой паспорт.

Папа отправил документ туда по просьбе Макса, так как он хочет забрать меня в Швейцарию до окончания выборов.

Похоже, мистер Де Ротшильд станет нашим следующим президентом, а это значит, что папа точно будет его премьер-министром.

Не знаю, как это решит все проблемы.

Переводя взгляд на Макса, я спрашиваю:

— Как думаешь, прекратятся ли угрозы после того, как мой отец станет премьер-министром?

Не отрывая глаз от дороги, он качает головой.

— Он все равно будет заниматься политикой.

Я вздыхаю.

— По сути, если мой отец не уйдет из политики, я никогда не буду в безопасности.

— Ты со мной, Ками, — бормочет он. — А значит, ты в безопасности.

— Ты не можешь вечно быть моим телохранителем, — констатирую очевидное.

Его взгляд метнулся ко мне.

— Нет, но ты моя девушка… — Он делает паузу и хмурится. — Ненавижу это слово. — Его челюсти сжимаются, когда он снова сосредотачивается на дороге, а затем ворчит: — Ты моя. И точка.

Прошла всего неделя с тех пор, как мы сделали все "официально", но мы так ничего и не обсудили. Макс просто сказал, что оставляет меня и ничего больше.

Мы просто встречаемся?

Закончатся ли наши отношения, когда угроза будет устранена?

Он вернется к своей работе ассасина. Я вернусь к своим обязанностям светской львицы.

Как будут развиваться наши отношения?

Вопросов бесконечное множество, но я не задаю их вслух. Между нами все хорошо, и я не хочу создавать лишние проблемы.

Просто наслаждайся временем, проведенным с Максом, а когда через месяц выборы закончатся, можно будет заняться реальностью.

Последние две недели заполняют мои мысли, и на губах появляется улыбка. Макс научил меня стрелять из пистолета и обращаться с ножом. Занятия были жаркими и всегда заканчивались оргазмом.

Никогда в жизни у меня не было столько секса, и я поняла, что Макс контролирует каждый аспект своей жизни. Не то чтобы я возражала. То, как он выкрикивает приказы, меня возбуждает.

Господи, все, что он делает, заводит.

Также можно с уверенностью сказать, что мое влечение к нему стало гораздо сильнее. Я не готова признаться себе, насколько сильнее, поэтому стараюсь не думать об этом.

— Ты что-то притихла, — бормочет Макс, сворачивая на Мюлуз, который находится прямо на границе Франции и Швейцарии.

— Просто задумалась, — бормочу я.

Его взгляд скользит по мне, а затем возвращаются к дороге.

— О чем?

Я качаю головой и улыбаюсь ему.

— О том, как мы провели время в хижине и как сильно все изменилось.

— Хм. — Звук вырывается из его груди. — Тебе понравилось наше пребывание там?

Я протягиваю руку через консоль и кладу ее ему на бедро. Макс тут же кладет свою поверх моей.

— Это было потрясающе.

Уголок его рта приподнимается в горячей ухмылке, которую мне не часто удается увидеть.

— Что тебе понравилось больше всего?

Я двигаю рукой вверх по его бедру, пока не касаюсь внушительной выпуклости за тканью его брюк-карго.

— Больше всего мне понравилось, когда ты сдался и впервые поцеловал меня до чертиков.

— И?

— Когда я, наконец, почувствовала тебя внутри себя.

Его ухмылка превращается в улыбку.

— Это и мой любимый момент.

Макс загоняет внедорожник на стоянку, затем говорит:

— Будь всегда рядом со мной.

— Хорошо.

Он вытаскивает свой пистолет из отсека между сиденьем и дверью, и засовывает его за пояс брюк.

Выбравшись из машины, он натягивает рубашку поверх пистолета, чтобы скрыть его, оглядываясь по сторонам, прежде чем подойти к моей стороне внедорожника, чтобы открыть дверь.

— Пойдем, детка.

— Мне нравится слышать эти слова, — поддразниваю я его, но он слишком сосредоточен на нашем окружении, чтобы улыбнуться.