Что за чертовщина?

Воздух вырывается из моих легких.

— Но… это безумие, — выдыхаю я, не в силах придумать, что еще сказать.

Не каждый день человек слышит, что его жизни угрожает опасность. Я не знаю, как реагировать на эту новость.

Папа снова похлопывает меня по руке и наклоняется в мою сторону, его брови сведены вместе.

— Прости, mon amour. Мистер Левин — лучший из всех. Он сможет защитить тебя от любого, кто захочет причинить тебе вред.

Пузырь безопасности, в котором я всегда находилась, дрогнул.

Страшно осознавать, что есть кто-то, кто убьет меня, если папа не сделает то, что они требуют. Это так тревожно, что я не знаю, как к этому относиться.

Впасть ли мне в истерику и спрятаться?

Продолжать жить дальше и молить Бога, что ничего не случится из-за этих угроз?

Господи, как я должна реагировать?

С другой стороны, я знала, что это лишь вопрос времени. Чем выше папа поднимается в политике, тем опаснее это становится, а он планирует в какой-то момент баллотироваться в президенты.

Кроме того, у папы миллиардная компания по производству солнечных батарей. Наши деньги — достаточная причина, чтобы кто-то попытался похитить меня с целью получения выкупа.

Дожить до двадцати семи лет без телохранителя — уже само по себе подвиг.

Все еще размышляя о бомбе, которую отец сбросил на меня, я качаю головой.

— Что это значит для меня? — Мой взгляд мечется между отцом и Максом. — Смогу ли я по-прежнему свободно передвигаться?

Папа кивает.

— Макс будет рядом с тобой двадцать четыре часа в сутки. Ты по-прежнему будешь посещать все мероприятия и вести себя так, будто ничего не случилось. Я не хочу, чтобы СМИ узнали об угрозах.

Я машу рукой в сторону Макса.

— Но наличие телохранителя привлечет внимание и вызовет вопросы.

На лице папы появляется терпеливое выражение.

— Для моей дочери вполне приемлемо иметь телохранителя. Скоро я стану премьер-министром. Всякий раз, когда тебя будут просить прокомментировать причину такой внезапной перемены, отвечай, что это обычная мера предосторожности. — Папа качает головой. — Я должен был позаботиться о твоей защите раньше.

Если моя жизнь в опасности, я не стану спорить. Это было бы глупо с моей стороны.

— Как долго у меня будет телохранитель? — спрашиваю я.

Папа откидывается на спинку кресла и качает головой.

— Я не могу назвать тебе срок. Живи своей жизнью, пока я разбираюсь с угрозами.

Движение в дверях привлекает наше внимание к Филиппу.

— Обед готов.

Я делаю глубокий вдох и встаю. Я слишком остро ощущаю присутствие Макса и тот факт, что он не сказал ни единого слова.

Желая немного разрядить напряжение, повисшее в воздухе, я натягиваю на лицо вежливую улыбку и протягиваю мужчине руку.

На мгновение его взгляд опускается, прежде чем остановиться на мне с остротой, соперничающей с любимым ножом Филиппа для нарезки овощей.

Однажды я воспользовалась им и чуть не отрезала себе кончик пальца. После этого мне запретили прикасаться к ножам Филиппа.

Пальцы Макса обхватывают мои, его хватка крепкая и прохладная.

Нервное ощущение сжимает мой желудок, когда я говорю:

— Приятно с вами познакомиться. — Не зная, что еще сказать, я высвобождаю свою руку из его.

— Взаимно, — бормочет он низким, но властным тоном.

Глубокий тембр его голоса словно пульсирует на моей коже, отчего по телу бегут мурашки.

Я сглатываю и быстро выхожу из гостиной.

Он останется на обед?

Конечно. Он будет рядом с тобой двадцать четыре часа в сутки.

Мои глаза расширяются от осознания этого, и, чувствуя себя неловко, я направляюсь в столовую, где вся вкусная еда, приготовленная Филиппом, ждет своего часа.

Когда я нервничаю, я ем. У меня нездоровые отношения со вкусной едой. Или здоровой. Вероятно, это зависит от того, как на это посмотреть.

Я люблю поесть, и, в отличие от мужчин, она никогда не оставляет меня неудовлетворенной.

Папа занимает свое обычное место во главе стола, а я сажусь слева от него.

Я замечаю место, приготовленное для Макса. Оно напротив меня, так что я буду видеть его каждый раз, когда буду смотреть перед собой.

Неловко.

Когда Макс выдвигает свой стул, я смотрю на его безупречный черный костюм. Он снимает пиджак и вешает его на спинку стула. Я замечаю пистолет, спрятанный у него за спиной, и у меня мгновенно пересыхает во рту.

Потянувшись за стаканом воды, я делаю глоток и продолжаю осматривать человека, которого наняли защищать меня.

Ни один волос не выбился из прически, а его рубашка белая, без единого пятнышка. Мужчина собран настолько, насколько это вообще возможно.

По крайней мере, у него есть на что посмотреть. Мне не надоест смотреть на его лицо.

Мои друзья будут завидовать. Джульетта, вероятно, потребует от родителей также нанять ей телохранителя. Она воспримет это как еще один необходимый аксессуар, чтобы я не затмевала ее.

Я со вздохом качаю головой.

Я сделала это не вовремя, потому что Макс слегка наклоняет голову, а затем спрашивает:

— У тебя проблемы с договоренностью?

— А? — слово вылетает из меня, и на мгновение я сбита с толку, прежде чем осознаю, что сделала. Я покачала головой и вздохнула, глядя на Макса.

— О нет. Я просто подумала, что Джульетта, вероятно, потребует еще и телохранителя. — Я машу рукой. — Она… подруга, как бы сказать.

Папа издает смешок, глядя на Макса.

— Светские львицы всегда пытаются перещеголять друг друга.

Макс никак не реагирует на разговор и смотрит на меня своими светло… зелеными глазами. Теперь, когда я ближе к нему, я вижу, что они определенно светло-зеленые.

Вау. Я никогда раньше не видела таких глаз, как у него.

Заинтересовавшись этим человеком, я спрашиваю:

— Вы всю свою жизнь были телохранителем?

У него нет акцента. По крайней мере, я не могу его определить.

Макс качает головой.

— Я работаю в сфере безопасности. Слежка за людьми — моя специальность.

Интересно.

Взяв нож и вилку, я спрашиваю:

— Вас хотя бы учили защищать людей?

Макс просто бросает на меня нервирующий взгляд, в то время как папа начинает подробно объяснять, почему Макс — именно тот человек, который может меня защитить.

— Мистер Левин прекрасно обучен всем стилям борьбы. У него впечатляющий послужной список — он ни разу не промахнулся мимо цели. Я считаю, что в мире нет человека, с которым ты была бы в большей безопасности, чем с ним.

Мне кажется, что папа упускает важную информацию, но я не говорю об этом.

Желая удовлетворить свое любопытство, я спрашиваю:

— Откуда вы, мистер Левин?

Он легонько качает головой.

— Зови меня Макс.

Я отрезаю кусочек от грудки курицы и отправляю мясо в рот.

— Я родился в Москве, — отвечает он.

Русский?

Почему это производит на меня впечатление?

— У тебя нет русского акцента, — замечаю я.

— Я много путешествовал. Из-за этого.

Что-то подсказывает мне, что это не вся правда, но раз уж мы говорим об акценте, я не ставлю под сомнение его ответ.

Переключив свое внимание на папу, я спрашиваю:

— Как все будет работать? Я должна сообщать Максу, когда собираюсь куда-нибудь пойти?

Я откусываю кусочек хрустящей картофелины и чуть не стону от того, как она хороша на вкус.

Я должна украсть Филиппа у папы, чтобы он готовил для меня.

— Мистер Левин переедет к тебе, так что ты никогда не будешь одна, — объявляет папа.

Кусочек картофеля попадает не в то горло, и я начинаю кашлять, мои глаза мгновенно слезятся. Такое ощущение, что картофель навсегда поселился у меня в горле.

Как раз в тот момент, когда меня охватывает паника, Макс оказывается рядом с моим стулом и рывком ставит меня на ноги. Его грудь прижимается к моей спине, руки сжимаются вокруг меня. Его кулак врезается в пространство между моим животом и ребрами, и картофелина разлетается по комнате.