— Я прибежал, как только услышал шум, — объяснил кучер. — Жаль, опоздал немного. — Он свернул кнут и огляделся. — Ну, я думаю, сэр Генри и другой джентльмен отправились в одно из своих путешествий. Вот только компания у них неподходящая.

Кит впервые внимательно посмотрел на кучера и был слегка удивлен, обнаружив перед собой молодого человека, скорее всего, ровесника. Парень обладал плотным телосложением, широкими плечами и мощной шеей. Сильные мозолистые руки привычно сжимали кнут. На шее у парня был повязан белый платок.

— Как тебя зовут? — спросил Кит.

— Джайлз Стэндфаст. К вашим услугам, сэр, — он сделал вид, что снимает несуществующую шляпу.

— А как тебя друзья зовут?

Кучер озадаченно посмотрел на него и нерешительно пожал плечами.

— У меня нет друзей, сэр.

— Ну, теперь есть. — Кит протянул парню руку. — Ты мне жизнь спас. Я тебе от всей души благодарен. Зови меня Кит.

Кучер с интересом посмотрел на протянутую руку, принял ее и энергично потряс.

— Рад познакомиться, Джайлз, — сказал Кит, поморщившись от мощной хватки молодого человека.

— И я рад, сэр.

— Выходит, ты знаешь о том, как путешествует твой хозяин? — спросил Кит, растирая руку, пострадавшую от дружеского пожатия.

— Да, сэр, — ответил Джайлз.

— Тогда ты, наверное, знаешь, что нам теперь делать?

— Ничего особенного, сэр. Я должен вернуться домой и дожидаться возвращения сэра Генри, — просто ответил кучер.

— Домой в Лондон?

— Конечно, сэр. Назад в Лондон.

Кит кивнул. Он еще раз осмотрел вершину Черной Хмари. Огромные дубы нависали над головой, вечерние тени уже затопили вершину холма. Наступала мирная ночь.

— Ну и ладно, — сказал Кит, стряхивая пыль с одежды. — Вернемся в Лондон. Иди вперед, Джайлз, я за тобой, друг мой.

На сороковой день неуклонного краха пекарни Вильгельмина встала рано и спустилась вниз на кухню, где застала Энгелберта сидящим в кресле и с холодной плитой позади него.

— Что случилось, Этцель? — спросила она, опускаясь перед ним на колени.

— Что толку? — простонал он, уныло глядя на свои пустые руки. — Ты же видишь, нет никого, никто не приходит. Ничего не покупают. Это конец. — Он вздохнул. — Надо закрываться.

Никогда еще она не видела своего партнера таким подавленным. Просто сердце разрывалось…

— Нет, — сказала она про себя, — я этого не допущу.

Она встала и окинула взглядом аккуратную лавку. Прекрасное место, слишком хорошее, чтобы отказываться от него из-за безразличия местных жителей. Нужна какая-то деталь, штрих, который они до сих пор упускали из виду, или надо что-то добавить… только вот что?

— Этцель, — медленно произнесла она. — В Розенхайме пили кофе?

— Ты имеешь в виду Каффи?

— Ну да, кофе, кафе, Каффи, или как там это у вас называлось? Кофе где-нибудь продавали?

— Это напиток такой, да?

— Да, да, горячий напиток. — Вильгельмина начала расхаживать перед ним, сосредоточенно наморщив лоб. — Был он там?

— Не знаю, не думаю… — медленно сказал он, наконец подняв голову. — Может, в Мюнхене и было что-то такое… точно не знаю. Слыхал, в Вене его пьют. — Он пожал плечами. — Сам я никогда не пробовал.

— А Вена далеко? — спросила она, не вслушиваясь в его бормотание. Мысли ее уже мчались по дороге к определенному месту назначения. Она настойчиво переспросила: — Так далеко отсюда до Вены?

Этцель постучал по зубам пухлым пальцем и прищурил глаза, пытаясь сосчитать в уме.

— Я думаю, — сказал он наконец, — по крайней мере миль двести, может, чуть больше. Я никогда там не был, но мой отец в молодости бывал в Вене. Это очень большой город.

— Так. Если я правильно понимаю, там начали первыми в Европе продавать кофе.

Энгелберт недоуменно посмотрел на нее.

— Что ты задумала?

— Думаю, кофе нас спасет, Этцель.

— Но я ничего не знаю об этом Каффи, — скорбно возразил пекарь.

— Об этом не беспокойся, — Мина махнула рукой. — Зато я знаю о кофе всё. Нам просто нужно прикупить где-нибудь бобы.

— Какие бобы? — не понял он.

— Кофейные зерна, Этцель, из них готовят этот напиток. — Она нагнулась, взяла его за руки и подняла со стула. — Бери плащ, шляпу, и идем на конюшню. Нам понадобится повозка и наши мулы.

— Мы куда-то едем?

— Нет, едешь ты. Я остаюсь в лавке. Мне нужно тут кое-что сделать. А ты — в Вену. И поторопись. Мы и так потеряли кучу времени.

Спустя некоторое время Вильгельмина смотрела, как фургон с грохотом катится по пустынным улицам Старой Праги. Она дала партнеру подробное описание товара, и даже сделал небольшой рисунок, наказав купить как можно больше кофейных зерен там, где сможет.

— Если получится, возьми черных, жареных, — наказывала она, когда он садился на облучок фургона. — Если таких не найдешь, возьми сырых зеленых, мы сами поджарим. Это не имеет значения. Просто добудь их.

План состоял в том, чтобы найти кофейный магазин и купить зерна оптом. Таким образом, когда после пяти дней пути Энгелберт прибыл в большой город и начал поиски, он был глубоко разочарован, не обнаружив нигде ни одной кофейни. Полтора дня он ходил по улицам, спрашивая у лавочников, бизнесменов и даже праздных прохожих, где бы ему найти кафе в Вене, но никто из встречных никогда не слышал о таком в городе. Утомленный ходьбой, подавленный тем, что зря проделал столь долгий путь, он просто брел куда глаза глядят. В конце концов, он обнаружил себя на берегу медленно текущего Дуная.

Оглядевшись, он понял, что его занесло в порт. Вдаль тянулись склады и небольшие лавки, работавшие для моряков и докеров. Он пошел вдоль пристани и наткнулся на человека, расхаживавшего перед горой мешков. Два грузчика грузили их на большую телегу. Мужчина, одетый в дорогую шерстяную одежду, белоснежную рубашку с кружевным воротником, размахивал руками и призывал редких прохожих к чему-то, чего Этцель не понял. Он размахивал небольшой табличкой, пытаясь привлечь внимание.

Приблизившись, Этцель разобрал слово Bohnen. С него тут же слетело его удрученное настроение. Он остановился и принялся понаблюдать за мужчиной, который продолжал выкрикивать слово «Бобы!»

Заинтригованный, Энгелберт подошел поближе и, выжав из себя последнюю каплю дружелюбия, обратился к незнакомцу.

— Приветствую вас, господин, — сказал он. — Доброго вам здоровья.

— Я бы и тебе пожелал того же, — ответил человек, — но боюсь, что мои проблемы прицепятся и к тебе.

— Сожалею, — ответил Этцель. — У меня тоже проблемы. Могу я спросить, что такое у вас стряслось?

— Я торговец зерном, ja? — ответил мужчина. — Ячменем торгую, рисом, рожью. Со всего света товар, ja?

— Дай Бог вашим делам удачи, — вежливо сказал Этцель.

— Я неплохо зарабатываю, — признал купец. — То есть зарабатывал до сегодняшнего дня. — Он махнул рукой на кучу мешков на причале. — И что мне теперь делать с этими бобами? — Он помахал своей табличкой прохожему: — Эй! Купи бобы! — Однако парень поспешил мимо, даже не повернув головы, и торговец опять повернулся к Этцелю. — Видишь? Они никому здесь не нужны.

— Извините, господин, а что с ними не так?

— Я их только сегодня получил. Долго ждал, а вот теперь вижу, что ждал на свою погибель. — Он запустил руку в ближайший мешок и вытащил горсть сморщенных зеленых бобов.

— И что это? — спросил Энглберт.

— Ха! Вот именно, приятель! Что оно такое? Кто знает? Я во всяком случае, не имею представления. Зёрна, семечки, ягоды — на кой они мне?! Венецианские купцы — жулики! Я заказывал рис, а они присылают черте что!

— Если не возражаете, господин, я спрошу, — отважился Этцель, чувствуя, как в его груди разгорается огонек надежды, — как они называются?

Торговец подозвал одного из докеров.