— Какие-то изменения все равно неизбежны, — признал Козимо. — Одним своим присутствием ты меняешь реальность мира, в котором оказываешься. Просто запомни, что каждое изменение, каким бы незначительным оно тебе не казалось, имеет последствия. Если вселенная получит ощутимый толчок, последствия будут распространяться как волны.

— Что вы имеете в виду под вселенной? — спросил Кит.

— Это все существующее, — ответил прадед. — Здесь и сейчас. Но кто знает, сколько их вообще?

— Множественность вселенных еще предстоит доказать, — сказал сэр Генри. — Но пока достаточно и такого объяснения.

— Думай об этом как о совокупности всего, что есть, было или будет, — посоветовал Козимо. — Вполне может оказаться, что Великая Вселенная содержит неисчислимое количество меньших вселенных, как зерна в гранате.

— Зачем нам так много? — удивился Кит.

— Не знаю, — признался Козимо. — Пока мне кажется, что они все смахивают друг на друга, просто каждое отделено от другого тонкой пленкой.

Кит на мгновение задумался, а затем проговорил:

— Я понимаю, что разные миры могут не находиться в одном часовом поясе, так сказать. Но вы же знаете, где и как проходят силовые линии, и куда они ведут? Тогда зачем вам карта?

— Ты узко мыслишь, — упрекнул Козимо. — Как бы тебе получше объяснить? — Он оперся подбородком на кулак и уставился в окно. — О, знаю! Ты же помнишь схему лондонского метро, да?

— Ну, мне приходится каждый день ездить довольно далеко, — признал Кит.

— Сколько линий в метро?

— Не знаю, может быть, дюжина.

— А сколько остановок? — спросил Козимо. — Сколько станций всего в метро?

— Полагаю, несколько сотен, — Кит пожал плечами.

— Именно, — кивнул Козимо. — Линии метро проходят на разных уровнях. Некоторые выше, некоторые ниже, а некоторые совсем глубоко; они пересекаются в земле в трех измерениях, соединяясь в разных точках.

— Станции пересадок, — догадался Кит. — Значит, можно переходить с одной линии на другую.

— Да, но не каждая линия соединяется с каждой другой — они просто пересекаются в некоторых местах, и трудно угадать, где это происходит. Это гениальная система, но очень сложная. Люди ведь путаются в метро, не так ли?

— Бывает, — согласился Кит; он часто пользовался метро и хорошо знал о таких случаях.

— Лучший способ избежать путаницы — использовать карту — такой схематический рисунок с разными цветами и пересекающимися линиями. — Взгляд Козимо сделался пронзительным. — А что, если тебе нужно добраться из Уайтчепела в Аксбридж без карты? Если бы над каждой дверью не висела схема, если бы на платформах не было никаких знаков, ничего из того, что указывало бы на то, где ты находишься и куда тебе надо? Ты бы заблудился, верно? Ты бы не мог сказать, куда ведет эта линия, или сколько станций тебе надо ехать, ты бы не знал, где линии пересекаются с другими, и сколько линий существует вообще. И вот ты едешь в поезде, понятия не имея, куда он едет. И как ты будешь добираться?

— Ладно, ладно, я понял, — признал Кит. — Карта нужна, чтобы ориентироваться в очень сложной системе.

— Вот именно, — покивал Козимо. — А теперь представь, что перед тобой система линий в миллион раз сложнее, чем метро, а еще есть множество отдельных линий, соединяющих тысячи станций, и просто невообразимое количество поездов…

— Это какая-то очень большая система, — признал Кит.

— А теперь, чтобы было еще интереснее, представь, что нужно учитывать время, иначе ты никогда не будешь знать, когда ты прибыл на ту или иную станцию, какой там год или даже век!

— Не могу, — сознался Кит.

— Между тем, ситуация очень близка к нашей, сынок, — сказал Козимо, откидываясь на спинку скамьи. — Мы с сэром Генри посетили и запомнили несколько линий и несколько станций в нашем районе, так сказать. Но гораздо большая часть этой гигантской системы остается абсолютной загадкой…

— Мы даже пока не знаем, сколько таких систем может быть, — добавил сэр Генри. — Я считаю, что их больше, чем звезд на небе.

— Я тебе скажу, что даже попытка удаляться без карты на несколько линий — довольно опасное занятие. — Козимо потер лоб, что-то припомнив.

— Хорошо, а что делать, если заблудишься?

— Это пусть тебя не беспокоит, все равно ничего нельзя знать заранее, — заявил прадед. — Сам подумай, если ты прыгаешь вслепую, ты же можешь попасть на край действующего вулкана, или оказаться посреди жестокой битвы, а то еще на льдине в бушующем море. — Козимо развел руками и покачал головой. — В общем, все может случиться. Поэтому карта жизненно важна.

— Он верно говорит! — сказал сэр Генри, постукивая палкой. — Мы в большом долгу перед Артуром Флиндерсом-Питри.

Кит почувствовал, что в мозгу все смешалось. Но одно продолжало его беспокоить.

— Хорошо. Вернемся к Вильгельмине, — сказал он. — Мы действительно можем ее найти? Только честно. Или с ней могла случиться какая-то беда?

— Кто может знать? — пожал плечами Козимо. — Она могла стать жертвой нападения, а то еще она могла стать источником огромных неприятностей, причиной множества катастроф, и масштаб их мы представить не можем.

— Невольно, конечно, — поспешил вставить сэр Генри.

— В лучшем случае, она может просто начать новую жизнь в чужой стране, выйти замуж, завести семью и не причинить никакого вреда. Зависит от местных обстоятельств. Ее ведь могли и на костре сжечь, как ведьму. — Козимо неопределенно помахал в воздухе рукой. — Результат представить невозможно.

— Главная проблема в том, что, оказавшись в новом для себя окружении, юная леди может сообщить какие-нибудь сведения, чуждые естественному ходу развития того мира, в который она попала. — Сэр Генри сложил руки на трости и отвернулся к окну кареты. — Это, знаете ли, все очень сложно.

— Но ведь если бы она что-то там изменила, — теперь Кит начал догадываться о последствиях катастрофы, — то изменения могли бы распространиться по всей вселенной.

— Брось камень в пруд и посмотри, как волны расходятся по всему пруду, — предложил Козимо, а потом вдруг продекламировал: — «Нельзя цветка коснуться без того, чтобы звезду не потревожить».

Сэр Генри заинтересованно повернулся к нему.

— Кто это? Никогда не слышал.

— Это из стихотворения Фрэнсиса Томпсона

— боюсь, он жил позже вашего времени. Но сказано здорово. А вот еще: «Невинная луна не только светит, но движет всеми волнами в морях». — Он опять повернулся к Киту. — Дело в том, что каким-то невинным на первый взгляд поступком твоя подружка может, как Пандора в старину, открыть шкатулку с такими бедами, что мало не покажется.

— Тогда нам лучше побыстрее ее найти, — сказал Кит. — Я знаю Вильгельмину. Наверняка она уже взбудоражила целое поле цветов.

ГЛАВА 12, в которой появляется значительный персонаж

Макао изнемогал под августовским солнцем. Море было абсолютно спокойным. Высокие корабли в Ойстер-Бэй, несколько тонких облаков в небе, лениво кружащие морские птицы — все это в точности воспроизводилось на морской глади. И ничто из этого не ускользало от полуприкрытых глаз У Ченьху, когда он сидел на низкой табуреточке перед входом в свой маленькую лавку на улице Белого Лотоса, над гаванью.

Маленький, шустрый человечек почтенного возраста, приземистый, закутанный в светло-зеленый шелковый халат, прислонясь к малиновому косяку двери, курил длинную глиняную трубку, отрешенно наблюдая, как ароматные завитки дыма лениво уплывают в небо. Время от времени он переводил взгляд на бухту, чтобы увидеть знакомое летнее зрелище: корабль, неторопливо входящий в гавань на веслах. В пасмурный летний сезон, когда боги спят, а погода совсем тиха, ветра часто не хватает парусам больших кораблей, поэтому их командам приходится грести — иногда много миль — чтобы войти в порт.