— Прямо на себе? — поразился Кит.

— Именно. Карта Флиндерса-Питри нанесена прямо на его тело. Так она не потеряется. Правда, и отделить ее от него невозможно. Когда он умер, кожу сняли…

— Карта на коже! — присвистнул Кит. — Наверное, она сама по себе клад.

— Вы правы, — вставил сэр Генри. — Ее цена не имеет денежного выражения, сэр! Среди квесторов бытуют разные мнения относительно ее стоимости.

— Подождите, не так быстро, — остановил его Кит. — Квесторы… Вы все время их поминаете. Кто это?

— Квесторы... Скажем, это свободная ассоциация людей, принадлежащих к Зететическому обществу.

— У вас есть общество?

— Это весьма тайная организация, — сказал Козимо. — Совсем небольшая и неформальная.

— И сколько же в ней членов?

— Семь или восемь, может быть, девять. Когда как.

— То есть это не точно?

— Всякое бывает, — ответил Козимо. — Люди ведь умирают. Важно другое: мы едины в наших поисках.

— Что-то я не понял. А что вы ищите?

— Это и есть главная цель нашего предприятия, молодой человек, — сэр Генри говорил с ноткой гордости в голосе, — найти и соединить все части карты Флиндерса-Питри, тогда мы поймем, что же именно он открыл. Для этого мы помогаем друг другу и делимся знаниями.

— Со временем тебя тоже примут в общество, — пообещал Козимо, — тогда и познакомишься с остальными членами.

— Ну, хотя бы в общих чертах, что мог открыть мистер Флиндерс?

— Мы с вашим прадедом считаем, — сэр Генри задумчиво посмотрел в окно, — что он, возможно, открыл главный секрет вселенной, а может, даже и что-нибудь поважнее.

Да что же может быть важнее тайны вселенной, подумал Кит. Однако сказать не успел. Его опередил Козимо:

— Мы не узнаем, пока не найдем все части карты…

— Так ее порвали на куски? — Кит покачал головой. — Становится все интереснее…

— К сожалению, она не целая, — вздохнул сэр Генри, — у нас есть только один фрагмент.

— А тут ты появляешься, — Козимо ткнул в него пальцем. — Найти недостающие части трудно, и я бы сказал — довольно опасно. Это занятие для молодых людей, а я уже не молод. Так что вполне вероятно, мне не дожить до конца этого приключения. Но за долгие годы я кое-что приобрел по части знаний и опыта. Надо передать эти знания кому-нибудь помоложе, кто сможет продолжить работу.

— Вы пропустили пару поколений, — заметил Кит. — Почему бы не передать бразды правления собственному сыну?

— Да, хорошо бы, — странным тоном сказал Козимо, и, к удивлению Кита, глаза старика затуманились. — Я бы очень этого хотел, ты уж мне поверь. Но, видишь ли, когда я впервые совершил переход, это произошло по чистой случайности. Мне понадобились годы, чтобы понять, что со мной произошло, и найти дорогу назад. К моему возвращению мой сын успел вырасти, прожил жизнь и умер стариком. Со временем я связался с твоим отцом…

— С отцом? Вы серьезно? — Кит был поражен.

— Но Джон не унаследовал ни должной ловкости, ни склонности к переходам. После первой нашей встречи он больше не захотел меня видеть. Я даже думаю, что именно поэтому ваша семья переехала из Манчестера.

Кит попытался осмыслить все, что услышал. Сразу это не удалось.

— Так на что похожа эта карта?

Ответить ему не успели. Вошел слуга в ливрее и сообщил, что карета готова и ждет.

Козимо начал аккуратно сворачивать схему.

— Давай по дороге договорим, — предложил он.

Ехать в карете сэра Генри было, по мнению Кита, приятно, хотя и не совсем удобно. Осенний солнечный свет струился в окна медовым потоком, заливая благородный английский пейзаж янтарным сиянием. Поля и маленькие городки медленно проплывали мимо, разворачиваясь один за другим в размеренном ровном ритме двух гнедых кобыл. Сам сэр Генри в элегантной черной шляпе с серебряной пряжкой, черных кожаных перчатках, с тростью из черного дерева с серебряным набалдашником выглядел воплощением стиля и изящества. Время от времени они обгоняли или встречали другие повозки: фермеров с телегами, запряженными ослами, торговцев с вьючными мулами, телегу с огромным стогом сена, запряженную тяжеловозами; чаще попадались пешие: крестьяне несли корзины с продуктами или толкали нагруженные ручные тележки; реже встречались всадники.

Единственным серьезным недостатком путешествия оставалась дорога; она больше походила на бесконечную череду выбоин, соединенных колеями, чем на ровное покрытие. Время от времени попадались броды или опасные скалистые участки. Тогда пассажиры выходили, а молодой кучер сэра Генри умело проводил карету через препятствия. К тряске, подпрыгиванию и раскачиванию кареты нужно было привыкнуть, но однажды освоившись, Кит перестал обращать внимание на эти неприятности.

Немалую роль в том, что дорожные трудности отходили на второй план, было и то, что говорили Киту спутники. Кит очень старался их понять, но давалось это ему с трудом. Большую часть он просто не понимал, а то, что удавалось понять, звучало настолько фантастично, что верилось плохо. Ему казалось, что сэр Генри и Козимо давным-давно оторвались от реальности и парят где-то в эмпиреях.

Ну и зачем тогда стараться? Помнится, отец говорил: что толку сердиться на комара, если уже съел верблюда вместе с копытами, рогами и хвостом?

— Гляди сюда, Кит, — говорил его прадед. — Когда бродишь по мирам, не теряй сосредоточения. Лучшая политика при этом — как можно меньше вмешиваться в дела местных жителей, исключение только для случаев крайней необходимости. Ты спросишь, почему? Потому что каждое взаимодействие способно поменять порядок вещей самым неожиданным образом. Небольшие, незначительные изменения еще кое-как допустимы, а серьезные приводят к глобальным изменениям во Вселенной, лучше этого не допускать.

— Это понятно, — ответил Кит. — Подождите, а как же насчет той ночи? Ну, когда вы разбудили булочника и предотвратили пожар? Разве это не такое вмешательство, о котором вы говорите?

— Вот-вот! — воскликнул сэр Генри. — От такого рода вещей лучше воздерживаться.

— Но как же? — запротестовал Кит. — Если нельзя вмешиваться, то как вы объясните предотвращение Великого лондонского пожара?

— Мы решили вмешаться, — назидательно отвечал прадед, — только после долгих и серьезных совещаний. Мы обсуждали это в течение нескольких лет и пришли к выводу, что никому не выгодно допускать страдания и потрясения такой катастрофы, если ее можно избежать.

— Но ведь после этого город стали застраивать в основном каменными зданиями? — удивился Кит. — Об этом все историки говорят: новый город мирового уровня, восставший из пепла, как феникс.

— Конечно, мы и это учитывали, — кивнул Козимо. — Но в сколько жизней обошлось такое новшество? Как, по-твоему, сколько жизней стоит каменный дом? Ничего такого особенного не возникло из огня, чего нельзя было бы добиться менее разрушительными средствами. Огонь всего лишь ускорил процесс, который и так уже шел. Короче говоря, тысячи невинных горожан могли бы и не страдать. При любом бедствии больше всего проигрывают те, кто меньше всего к нему готов.

— И не забывайте о просвещении, — добавил лорд Каслмейн.

— Сэр? — не понял Кит.

— Я имею в виду Собор Святого Павла, разумеется, — ответил сэр Генри, как будто это было очевидно.

— В соборе располагалось огромное книгохранилище, — объяснил Козимо. — Там были книги по медицине, по естественным наукам, математике, истории — и все это пропало в огне. Наука оказалась бы отброшена на сто лет назад, и это как раз в то время, когда люди приобретали привычку читать.

Кит вынужден был признать, что аргумент звучит вполне разумно.

— Значит, пока не просчитаешь всех последствий вмешательства, лучше не вмешиваться, — понял он.