— Черт, — выругался он, когда они подошли к стене, на которой было больше всего граффити. Казалось, что их подсказки будут содержаться в неряшливых рисунках.

Сиенна отступила назад, чтобы видеть всю главную стену целиком, а Гэвин подошел и встал рядом с ней.

— Это похоже на карту, — сказал он, переводя взгляд с одной пересекающейся линии на другую.

— Я тоже так подумала. Смотри, там есть крестик.

— Крестиком обозначено место, — пробормотал он. — Но какое место?

— Это может быть мост? — спросила Мирабель, указав на арочную форму у подножия стены слева от них.

— Возможно, — пробормотал Гэвин.

— Если это мост, — сказала Сиенна, — тогда это, вероятно, волны. — Она указала на небольшие всплески под аркой.

— Здесь есть несколько мостов, перекинутых через реку Траки, — сказал Гэвин. — Какой-нибудь из них тебе о чем-нибудь говорит?

— Нет. А тебе? — она обернулась. — Мирабель?

Они с мамой покачали головами.

— Однако мост находится вдалеке, — сказала Мирабель. — Похоже, что это, — она указала на пересекающиеся линии над ними, — является основным фокусом.

Гэвин согласился. Но что они должны были увидеть из множества пересекающихся линий, единственным ориентиром которых был далекий мост?

Они все постояли там еще некоторое время, разглядывая детали линий, завитушек. Гэвин еще несколько раз осмотрел комнату, в основном для того, чтобы поддерживать активность, чтобы его не захлестнуло разочарование настолько, что он стал бесполезен. Сиенна выдохнула, отойдя в другой конец комнаты, а затем прислонилась к дальней стене, рассматривая карту.

— О, Боже мой, — сказала она.

— Что?

Она прошла вперед, наклонив голову и уставившись на оранжевый рисунок.

— Это Байоннский мост в Нью-Йорке. Он соединяет Стейтен-Айленд с Нью-Джерси.

— Ты уверена?

— Я думаю, да. Потому что вот эта форма похожа на стадион «Янки». Она указала пальцем на закругленный треугольник справа от Гэвина.

— И смотри, — продолжила она, указав на два узких канала по обе стороны от них. — Это, должно быть, Ист-Ривер, — сказала она, показав направо от них, — а это, должно быть, Гудзон. — Она повела пальцем влево.

— Хорошо, — сказал Гэвин, предвкушение дало ему небольшой прилив энергии. — Так что бы это могло быть? — спросил он, снова указав на крестик, который, очевидно, был центром этой массивной, исписанной каракулями карты без надписей.

— Ну, финансовый район должен быть вон там, внизу, — сказала она, указав на их ноги. — Значит, это здесь, наверху, должно быть… Гарлем.

— Что значит Гарлем для тебя, Си?

Ее голова двигалась взад-вперед над картой, как будто она ориентировалась.

— Это было место, где я работала, — сказала она. Он молчал, наблюдая за ней, очевидно, что-то прикидывая. Точно так же, как коробка в предыдущей комнате была для него, эта карта была для нее? Дэнни разделил комнаты — пока что — сосредоточив внимание на одном человеке?

— Оранжевый, — сказала она, поворачиваясь к нему и его матери, ее глаза горели. — Здесь все в оранжевых тонах. — Она провела рукой по стене.

— Почему? Почему оранжевый?

— Потому что это был цвет дня. — Она слегка покачала головой. — Полиция Нью-Йорка использует систему «цвет дня» для идентификации полицейских под прикрытием, работающих в зонах повышенного риска. Это предназначено для предотвращения дружественного огня. Я была одета в оранжевое во время моего первого крупного ареста.

— В двух словах, — сказал он, пытаясь поторопить ее, не ставя под угрозу детали, которые могли им понадобиться.

Она заговорила быстрее.

— Я была под прикрытием. Наблюдала за раскрытием крупной сделки с наркотиками. На заднем сиденье был ребенок, я могла бы даже не заметить. Но увидела этого ребенка и не сводила глаз с машины. Честно говоря, мне повезло, Гэвин. В любом случае, арест привел к поимке крупного вора в законе. Я получила награду. Это было во всех местных новостях. Это одна из причин, по которой меня быстро повысили до детектива.

Ей не повезло. Для нее это всегда было связано с детьми. Она не могла вынести, когда они становились жертвами, или о них не заботились. И позже он скажет ей, как сильно, черт возьми, любит ее.

— Хорошо, значит, это был крупный арест… здесь? — спросил он, указав на пересекающиеся линии.

Она кивнула, ее глаза были прикованы к месту.

— Да. Да, вот здесь.

— Пять цифр. Ты помнишь почтовый индекс этого района?

Она приложила руку ко лбу, отводя взгляд.

— Боже, их может быть дюжина. Это большой район, и я не знаю, какой именно в этом конкретном месте. Это начиналось бы с один-ноль-ноль.

Вспышка разочарования пронзила его насквозь. Черт. Сколько это было возможных комбинаций? Если бы он лучше разбирался в математике, возможно, он бы знал. А так им просто нужно было начинать пробовать одну за другой.

— Хорошо, тогда давайте начнем, — сказал он, поворачиваясь к двери.

— Подожди, — сказала она, положив руку ему на плечо. — Пенни.

Он полез в карман, достал его и подержал на ладони.

Она взяла монету из его руки и подержала большим и указательным пальцами, мгновение изучая ее, прежде чем, очевидно, увидела, как и он, что это всего лишь обычный пенни. Она вернула его.

— Медь, — сказала она.

— Что? — он спросил.

— Первые значки полиции Нью-Йорка были сделаны из меди, (copper) — поспешно сказала она. — Так появилось название «полицейский» (cop). Мой номер значка в Нью-Йорке состоял из пяти цифр.

Их взгляды на мгновение встретились, и он начал двигаться к шлюзу, но затем остановился, когда ему в голову пришла идея.

— Что? — спросила она. Он повернул голову, тоже встретившись взглядом со своей матерью, когда они оба подошли ближе.

— Отвернись к стене и продолжай делать вид, что обсуждаешь карту, — сказал он. Он понятия не имел, была ли там какая-нибудь маленькая скрытая камера, с помощью которой Дэнни наблюдал за ними. Он не видел ни одной, но было миллион мест, где могло быть спрятано что-то подобное. Он был в безопасности и хорошо это знал. Сиенна указала на место слева от них, и он наклонил голову, когда заговорил так тихо, как только мог, почти не шевеля губами.

— Послушайте, первый зал был ориентирован на меня, на мою первую крупную победу. Если этот замок откроется с твоим первым номером значка, то…

— Это означает, что если за этой дверью и есть комната, то она будет для меня, — очень тихо сказала Мирабель.

— Если, — сказал Гэвин. — Но, если мы сможем открыть этот замок и броситься прямо к следующему, не останавливаясь, чтобы найти подсказки, мы, возможно, сможем застать его врасплох. Он этого не ожидает. Что находится за этими внутренними комнатами, мама?

Она нахмурилась.

— Открытый трехэтажный вестибюль. Там есть эскалатор, который спускается на нижний этаж.

Гэвин кивнул один раз. По крайней мере, он знал, с чем столкнется, если зайдет так далеко.

— Итак, мы предполагаем, что третий замок связан с чем-то положительным, что произошло в жизни Мирабель, — сказала Сиенна, указав на другое место и слегка отвернувшись от него. — Своего рода победа. Но о которой он мог знать.

Ни один из них не посмотрел на Мирабель, но она, очевидно, знала, что они ждали от нее предложений, потому что она издала тихий горловой звук, который дал им понять, что она обдумывает.

— Я не знаю… мое счастье — это ты. Ты, Сиенна и… Аргус. Ее голос дрогнул на имени Аргуса, но она тихо откашлялась, быстро взяв себя в руки. — Я люблю свой дом…

— Твой дом, — сказала Сиенна. — Он упомянул ваш дом в своей записке.

— Почтовый индекс? — спросил Гэвин. — Нет, подождите. Номер вашей улицы тоже состоит из пяти цифр. — Снова этот трепет. Предвкушение. Тревога. Гнев из-за того, что их последние минуты могли быть потрачены на решение головоломок, которые никогда не закончатся, и все это для того, чтобы мужчина почувствовал себя могущественным королем доски — всего один раз. Страх, что какой бы план они ни придумали, он не сработает.