— Настоящий вопрос в том, какое это имеет отношение к… — ее рот сложился в букву «О», и она замерла. — У нее дома был теннисный мяч.

— В чьем доме?

— Жертвы.

— В доме жертвы был теннисный мяч?

Она выглядела задумавшейся, кивнула, взяла телефон и набрала номер. Ее колено снова подскочило, когда она, очевидно, снова ушла в свои мысли, и Гэвин наблюдал за ней, его губа дернулась от желания улыбнуться. Она явно была в своей стихии, и в нем пронесся натиск чего-то, что он не знал, как назвать: радость, облегчение, правота, осознание того ужасного поступка, который он совершил так давно, из-за которого они оба страдали, и этого нельзя изменить. Он сидел перед ней и наблюдал за происходящим в реальном времени.

Он продолжал наблюдать за ней, живя одновременно в двух разных десятилетиях — в равных частях мальчика и мужчины. Да, он чувствовал радость, но была и печаль. За это пришлось заплатить свою цену.

— Черт возьми, Кэт, — пробормотала она. Она бросила телефон в портфель. — Мне нужно вернуться в ту квартиру, — сказала она. — Мне нужно пойти за теннисным мячом.

Он протянул ей копии, лежащие перед ним, и она положила их в портфель, а затем наклонилась, чтобы застегнуть молнию.

— Я пойду с тобой, — сказал он.

— Нет. Ты мне очень помог, и я тебе благодарна. Но это дело полиции.

— А что, если в этой квартире есть что-то, с чем я могу помочь? Кем бы ни был этот человек, он явно на шаг впереди. Я не только бывший профессиональный карточный игрок, но и работаю в сфере безопасности. Возможно, я смогу заметить что-то, чего вы не заметили. Кроме того, если это имеет какое-то отношение лично ко мне….

Сиенна колебалась, очевидно, обдумывая.

— Это может быть пустая трата времени. Почтовый индекс может быть совпадением, а линия Анны Курниковой может быть ничем. — Но по блеску ее глаз он мог сказать, что она в это не верила.

— Может быть. — Он сделал паузу. — А может быть, и нет.

Она колебалась еще мгновение, а затем встала.

— Отлично. Пойдем со мной и осмотримся. Посмотрим, не заметишь ли ты что-нибудь необычное. Но ты не можешь ничего трогать, пока я не скажу, что все в порядке.

Он тоже встал.

— Да, мэм.

Гэвин заметил, как она закатила глаза, и ухмыльнулся.

— Я серьезно, — пробормотала она.

— Я сделаю все, что ты мне скажешь, Сиенна. Ты ведешь, а я следую. — И он показал ей, что имел в виду именно это, выйдя за дверь после нее.

Сиенна набрала номер телефона Кэт, но звонок снова перевели на голосовую почту. Они с Кэт разделились, чтобы та могла встретиться с ребятами из компьютерного отдела, которые осматривали телефон Ривы, пока Сиенна встречалась с Гэвином. Она должна быть все еще с ними. Сиенна отправила своей напарнице сообщение, в котором сообщила, что Гэвин что-то заметил в записке, и они направлялись в квартиру жертвы. К счастью, у нее все еще был ключ, который они получили от домовладельца. Она использовала его, чтобы собрать одежду и принадлежности для Тревора, как только они нашли место в приюте, куда она его отвезла.

При мимолетной мысли о Треворе ее сердце внезапно сжалось. Она представила его сейчас, сидящим в каком-то странном месте, где ничего не было знакомо, мало что было утешающим и безопасным, пытающимся осознать, что он никогда больше не увидит свою бабушку после того, как он уже потерял — в той или иной форме — свою мать и своего отца.

Она сильнее сжала руль. Но ей пришлось напомнить себе, что это лучше, чем сидеть одному в квартире и ждать того, кто никогда не придет.

Да, знать об этом было лучше. Тогда вы можете двигаться дальше. И ей приходилось надеяться и молиться, чтобы взрослые, которым теперь было поручено заботиться о нем, отнеслись к своей работе добросовестно.

— А как ты вообще оказался в охране? — спросила Сиенна у Гэвина, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей о детях, для которых она сделала все, что могла, и теперь должна доверить их другим.

Он взглянул на нее, казалось, удивившись ее вопросу. Во время поездки они мало разговаривали, что вполне устраивало Сиенну, поскольку это позволило ей обдумать то, что, как она надеялась — верила — являлось спланированными подсказками, но это также не было странным и неловким. Гэвин пользовался своим телефоном, отвечал на сообщения, отправлял электронные письма или что-то еще, что он делал, глядя в него и нажимая клавиши.

Она была благодарна ему и рада, что отбросила свою гордость и попросила его о помощи. Анна Курникова… она бы никогда не уловила этой связи и за миллион лет, и это могло бы легко ускользнуть от внимания даже того, кто хорошо разбирался в карточных играх. И у нее было такое чувство, что это принесет свои плоды.

— Когда я вернулся в Рино, мне нужна была настоящая работа. Я заметил объявление в «Изумруде», и, учитывая мой военный опыт, это имело смысл, — ответил он ей.

Интересно. Она имела некоторое представление о том, сколько он выиграл в турнирах, в которых участвовал. В любом случае она слышала о суммах выигрышей. Если бы он разумно распорядился своими заработками, то был бы богат. Помимо богатства. Она сомневалась, что ему вообще нужна работа, «настоящая» или какая-то еще.

— Я думаю, ты мог бы выйти на пенсию раньше, — сказала она. — Жить роскошной жизнью. Сон до утра, обеды в шикарных клубах, дни в спа-салоне и шикарные вечеринки с икрой до рассвета.

Он застонал.

— Боже, это звучит ужасно.

Она не смогла сдержать улыбку, тронувшую ее губы. Это действительно звучало жалко. К тому же, Гэвин всегда был трудолюбивым. Она не помнила времени, когда он не выполнял случайную работу, даже когда был маленьким ребенком: мелкий ремонт соседских трейлеров, присмотр за домашними животными, выгул собак, а позже он работал разносчиком пиццы и всего, что можно было доставить в дома за несколько дополнительных долларов, чтобы снять хотя бы часть бремени с Мирабель.

— Да что ты вообще знаешь о шикарных вечеринках с икрой? — спросил он насмешливо.

— Абсолютно ничего, — сказала она. — Сливки Нью-Йорка не считают государственных служащих частью элиты. — Она вытянула шею и произнесла последнюю часть предложения своим лучшим высокомерным голосом.

Гэвин рассмеялся, но затем стал серьезным.

— Но тебе это нравится, не так ли? Быть детективом.

Он сформулировал это как утверждение, а не вопрос, но она кивнула и свернула на парковку комплекса, где жила Рива Килинг. Прошедшее время.

— Думаю, да.

— Где ты сейчас живешь? — спросил он. — Купила жилье?

— Нет. Я просто арендую. Квартира на Арлингтоне с кактусом сомнительной формы перед входом, — сказала она с коротким смешком. — Это неплохо, но определенно далеко не шикарно.

Гэвин усмехнулся. Они вышли из машины Сиенны, и он последовал за ней вверх по ступенькам к двери на втором этаже, через которую была натянута предупреждающая лента. Она огляделась вокруг, пока вставляла ключ в замок. Жаль, что эта квартира выходила на сторону здания, а квартира по соседству в настоящее время пустовала. Любопытный сосед или другие свидетели могли бы пригодиться. Сиенна открыла дверь, затем нырнула под ленту и дала знак Гэвину сделать то же самое. Пахло так же приятно, как она помнила, то есть воняло ужасно, и она заметила, что Гэвин слегка отшатнулся от зловония.

К его чести, он не жаловался.

— Здесь живет ребенок? — спросил он, посмотрев на сломанные фигурки, лежавшие на полу.

— Он жил здесь. А сейчас у социальных служб. — Она не заметила его реакции и через этот беспорядок пошла за теннисным мячом.

Она положила в карман несколько пар перчаток, а сейчас достала одну и надела ее, прежде чем взять мяч. Потрясла его, но изнутри не доносилось ни звука. Это было похоже на обычный теннисный мяч. Но теперь, когда она подумала об этом, что делал теннисный мяч в этой квартире? Этот выглядел совершенно новым, поэтому она сомневалась, что Тревор с ним играл. До сих пор она знала очень мало о жертве, кроме того, чем она занималась на работе и как жила. Но даже в этом случае убитая не показалась Сиенне человеком, игравшим в теннис в свободное время или общавшимся с теми, кто этим занимался. Присмотревшись к мячу, она могла поклясться, что увидела тонкую полоску, опоясывающую середину шара. Твою же мать. Если бы она не поднесла мяч на несколько дюймов от лица, то никогда бы его не увидела. Сиенна взяла обе стороны и осторожно повернула, и мяч с треском развалился на части, поскольку использованный клей треснул, и она держала по половине в каждой руке. Сиенна посмотрела на Гэвина, который подошел ближе и теперь смотрел на открытый шар в ее руках.