Он медленно, нерешительно кивнул, но признал:

— Да. Да, я знаю. — Он всю жизнь был прирожденным игроком в карты. Сиенна знала это так же хорошо, как и он сам. Они вытащили его из Рино. Вплоть до Мировой серии покера.

Легкая улыбка озарила лицо Мирабель, настоящая улыбка, но ее глаза все еще были полны печали.

— И вот, — сказала она, судорожно вздохнув, — я устроилась ассистенткой к доброму греческому фокуснику, который знал, что у меня есть секреты, который платил мне тайно и понимал, что я не могу выйти за него замуж, но все равно не переставал просить. И я убедила себя, что Дэнни мертв, потому что альтернативы были слишком мучительными, чтобы с ними жить. — Скорбь отразилась на ее лице, но она продолжила, встретившись взглядом с Сиенной. — И я встретила семилетнюю девочку, наблюдательную и чувствительную, каким был мой Дэнни. Я защитила ребенка, оставшегося почти без матери, и она помогла заполнить ужасную пустоту в моем сердце. И жизнь снова стала терпимой.

Глаза Мирабель были умоляющими, и сердце Сиенны сжалось от боли, когда она услышала о муках, с которыми жила столько лет. Она отпустила руку Гэвина и шагнула вперед, обняв женщину, которая была ей матерью, в то время как ее собственная этого не сделала. И все же она не могла избавиться от чувства вины, которое резонировало внутри нее. Она извлекла выгоду из материнской заботы Мирабель, в то время как ее собственный сын так сильно страдал без нее.

И из-за этого были разрушены жизни.

Еще более разрушительным был тот факт, что все это время Дэнни был прямо здесь, а не в сотнях минутах езды. Семья Роджера, возможно, и помогла ему изначально, но, очевидно, их помощь была временной. Они помогли ему исчезнуть, а затем вытерли о него ноги. И о Дэнни.

И Дэнни страдал. Но он помнил свою мать, возможно, только смутные воспоминания, которые с течением времени казались фальшивыми и нереальными. Он представлял ее. Мечтал о ней. Становился ею, когда ему это было нужно. Слабое место, которое он почти не помнил, кроме того, что она чувствовала. Его защита. Его спасительница. Все это было слишком ужасно, чтобы думать об этом. Особенно сейчас, когда их жизни находились в его ужасно зловещих руках.

Сиенна отступила назад.

— Так чего же он хочет? — спросил Гэвин. Сиенна посмотрела на него. Его взгляд смягчился, хотя боль все еще была там. — Мести? — спросил он. — Мести за что? Ты тоже была жертвой. — Мирабель одарила его грустной, но благодарной улыбкой, протянув ему руку. Он взял ее, и они разделили мгновение, мать и сын, которые никогда по-настоящему не знали друг друга до этого момента, и все же знали все, что действительно имело значение.

— Он так не считает, — сказала Сиенна. Она рассказала им о заключительной записке, об одиночестве Дэнни, его страданиях, его вине, коротко и очень просто.

— Он по другую сторону этой стены, — сказал Гэвин, указав на дверь с замками. — Если мы сможем добраться до него, возможно, есть часть его, к которой мы все еще можем обратиться. Должно быть, уже около трех утра. Нам нужно поторопиться.

Мирабель кивнула, и в ее глазах впервые появился огонек надежды.

— Давай пойдем в ту дверь, — сказала она. — К Дэнни.

Сиенна потянулась к коробке, которую Гэвину удалось поцарапать только самим замком.

— Возможно, ты прав насчет того, что лучше сломать ее, чем искать ключ, — сказала она.

Гэвин кивнул, но выглядел так, словно его что-то беспокоило.

— Ключ, — пробормотал он. — Спроси обо мне Вайолет, у нее есть ключ. — Он посмотрел на мать. — Обыщи свои карманы, — сказал он ей.

Ее брови нахмурились, но она это сделала, сунула руку в тот, что справа, и вернулась с пустыми руками. Она полезла в другой карман, и ее глаза расширились, когда она что-то вытащила и показала маленький серебряный ключ.

— Он подбросил его мне, пока я была без сознания, — сказала она. — Как ты узнал?

— Это было в его записке ко мне, — поспешно сказал Гэвин, протянув руку за ключом и коробкой. — Я только сейчас вспомнил об этом.

У Сиенны перехватило дыхание. Если Гэвин был прав насчет времени, у них оставалось чуть больше двух часов до взрыва.

Сердце Сиенны учащенно забилось, и она шагнула вперед, наблюдая, как Гэвин вставлял ключ в замок. Он открылся с легким щелчком. Их взгляды на мгновение встретились, а затем он поставил коробку, отбросил ключ в сторону и поднял крышку. Внутри лежали три предмета, и он вытащил их один за другим. Магнит с чем-то похожим на флаг, но Сиенна не узнала ни одного из них — хотя, честно признаться, она не могла их вспомнить — маленькая фарфоровая кукла и булавка с голубой лентой и цифрой десять, с зачеркнутым нулем, в итоге, получилась единица.

Гэвин поставил предметы в ряд, и они вместе молча уставились на них.

— Что это за флаг? — пробормотал он. Ни Сиенна, ни Мирабель не ответили.

— Разве Техас не штат Одинокой звезды? (Прим. Lone Star State — государство одинокой звезды. Так называют штат Техас его жители. Все потому, что на его флаге изображена одна звезда.) — Спросила Мирабель, посмотрев на красно-бело-голубой флаг с белой звездой в центре синей части.

— Ладно. Да. Так и есть, — сказал Гэвин. Не будучи техаской, Сиенна не могла вспомнить их флаг, но это казалось логичным. С другой стороны, звезды были на флагах многих стран.

Ей захотелось рассмеяться, но, хотя она знала, что если заплачет, то не остановится, понимала, что-то же самое произойдет, если она поддастся смеху.

— Что насчет этого? — спросил Гевин, подняв фарфоровую куклу. У нее были темно-рыжие волосы и нежная фарфоровая кожа.

Сиенна взяла куклу у него, изучая, и безуспешно попыталась большим пальцем стереть маленькое красное пятнышко со лба. Что бы ни испачкало кожу куклы, это было трудностираемым и, вероятно, намеренно. Она хмуро посмотрела на него, прежде чем поставить куклу обратно на стол.

С минуту все молчали, пытаясь разобраться в содержимом коробки.

— Почему бы нам не провести более тщательный обыск, — предложил Гэвин. — Может быть к этому прилагается что-то еще. Я проверю нижнюю часть столов.

Они разделились, каждый обыскал все сверху, снизу и сзади, осмотрел стены и пол, но ничего не нашел. Сиенна потерла голову. Что-то не давало ей покоя из-за метки на голове той куклы. Эта кукла…

— Долли, — выдохнула она.

Гэвин повернулся и присоединился к ней, когда она направилась обратно к коробке и ее содержимому.

— Девушка, в которую он бросал шашки, — сказала Сиенна. Подошла Мирабель, посмотрев на нее в замешательстве. — Это из одного из его писем, — объяснила она. — Он швырнул шашки ей в голову. Оставил отметину.

— Хорошо, — сказал Гэвин. — Итак, возможно, флаг Техаса и девушка из его рассказа по имени Долли. А это? — он поднял булавку, перевернув ее. Это была одна из тех булавок, которые можно купить для именинника или именинницы, но голубая ленточка навела ее на мысль о победителе, занявшем первое место, особенно учитывая, что десять превратились в единицу. — Номер один, — сказал Гэвин, положив ее обратно. — Значит, цифра один должна быть частью кода, верно? Возможно, каждый из этих элементов представляет остальные четыре цифры. Какой штат Техас в Союзе?

Сиенна посмотрела на него разочарованно.

— Кто-нибудь может вспомнить такие вещи второпях?

— Может быть, техасец.

Сиенна слегка фыркнула.

— Но это должно быть где-то посередине, верно? — сказал он. — Все штаты на Восточном побережье были основаны первыми. Мы могли бы попробовать все, что было между двадцатью пятью и тридцатью пятью, — размышлял он. Это звучало довольно безнадежно, но что еще у них было? Ничего. — Хорошо, итак, десять чисел от двадцати пяти до тридцати пяти, число один, а затем то, что это может обозначать, — сказал он, подняв куклу. — Можете ли вы придумать число, которое человек по имени Долли из его писем могла бы обозначать?