Мать уронила нож на стол. Мистер Патч тяжело дышал, на лбу у него выступили капельки пота, а по щекам быстро катились слезы. Он покачнулся, как будто вот-вот потеряет сознание, но мать не обратила на это внимания.

— Теперь, — сказала она, подтолкнув шахматную доску вперед, когда он, казалось, взял себя в руки, хотя продолжал потеть и плакать. И истекать кровью. — Честно есть честно, не так ли, мистер Патч?

Он ответил приглушенным всхлипом. Его плечи тряслись, а область между ног представляла собой красное море крови и разорванной плоти.

— Дэнни, малыш, — сказала мама. — Поскольку руки этого отвратительного человека заняты чем-то другим, тебе придется ему помочь. Я понимаю, что ужасно несправедливо просить тебя помочь этому мерзкому извращенцу каким бы то ни было образом, но думаю, тебе понравится то, к чему это приведет. У тебя ведь есть силы, не так ли, дорогой?

— Да, мама, — сказал я, и мой голос уже звучал тверже.

Я почувствовал себя сильнее. Лучше. Потому что мне действительно нравилось, к чему все шло. Мне это очень нравилось.

— Ты ненавидишь мерзких извращенцев так же сильно, как и я, не так ли, Дэнни Бой?

— Да, мама.

— Мир станет лучше без них, — утверждала она.

Да, мама. Да, действительно.

Я поднялся на ноги, сделал глубокий вдох и позволил ему распространиться по моему телу. Затем подошел к тому месту, где мистер Патч был привязан к стулу, и встал рядом с ним, готовый сделать ход.

Мама улыбнулась мило и нежно, ее веки затрепетали. Боже, но она была хорошенькой, моя мама. Хорошенькая и совершенная во всех отношениях.

Она посмотрела на мистера Патча, трясущегося и истекающего кровью в своем кресле.

— Давайте сыграем в игру, хорошо? — спросила она. — Победитель забирает все.

Сиенна положила бумаги себе на колени.

— Хорошо. — Ее руки дрожали. Это было на самом деле?

— Еще одно увлекательное чтение, — сказала Кэт, очевидно, пытаясь добавить немного юмора в свой тон, но безуспешно. Она остановилась на красный свет и повернулась к Сиенне. — «Мама» говорит как откровенная психопатка. Я собираюсь предположить, что мистер Патч был не в ладах с ней.

— Я думаю, это обоснованное предположение, — сказала Сиенна.

Она на мгновение задумалась, когда загорелся зеленый свет, и Кэт ускорилась, проехав перекресток. Это район, где они с Гэвином снимали тот крошечный домик много лет назад. Тот, в котором никто из них никогда не жил. Она задавалась вопросом, что с ним стало. После их несостоявшейся свадьбы она позвонила домовладельцу и оставила сообщение на его автоответчике, в котором говорилось, что они должны расторгнуть договор аренды. Она не потребовала страховой депозит, который они кое-как раздобыли, хотя и нуждалась в нем, но все же предположила, что арендодатель мог попытаться заставить их выполнить условия договора и заплатить полностью, но он этого не сделал, так что Сиенна сократила свои потери на этом фронте. В тот год Сиенна перенесла множество потерь. Несколько сотен долларов были наименьшими из них.

Ее мысли начали блуждать, пока она смотрела на окрестности за окном, но все же заставила свои мысли вернуться к реальности.

— Ты улавливаешь странную эдипову атмосферу в этих записках? — спросила она Кэт.

Кэт щелкнула зубами.

— Это подходящая формулировка. Определенно, что-то не так в том, как он говорит о своей матери. Вот почему я все еще сомневаюсь в фактологической природе этой истории, — сказала она, кивнув на бумаги на коленях Сиенны. — В ней есть что-то вымышленное.

— Да, — сказала Сиенна, — я согласна. Это всё может быть выдумкой. Как будто это реально, но он придает этому свой собственный фантастический оттенок.

— Верно. Потому что, если все это выдумка, в чем смысл, понимаешь?

— Я все еще думаю, что мы должны предположить, что в его истории есть что-то правдивое, но продолжать сомневаться в том, что кажется маловероятным… — слова Сиенны затихли, когда GPS дал Кэт указание повернуть, и Сиенна поняла, что это был не только район, где они с Гэвином арендовали дом, в котором планировали жить как муж и жена; это была та же самая улица.

Кэт затормозила перед ветхим домом, большое дерево затеняло бордюр. Нет, это другое. Так и должно быть. Кэт что-то говорила, но Сиенна слушала вполуха, вышла из машины и последовала за своей напарницей, пытаясь понять, где она находилась. Конечно, она ошибалась. Она думала о доме и запуталась. Это не то, просто похоже. Место, которое они арендовали, было убогим, но не таким ветхим, как это. Там не было знака о выкупе права собственности, лежащего плашмя в редкой траве. Дерево у забора было маленьким и с тонкими веточками. Кэт и Сиенна подошли к дому, дверь которого оказалась слегка приоткрытой. По коже Сиенны побежали мурашки, и она затаила дыхание, когда Кэт толкнула ногой бирюзовую дверь, и скопившийся воздух вырвался наружу резким порывом.

Она помнила эту дверь, то, как бирюзовый цвет казался таким счастливым предзнаменованием. Каким прекрасным было бы новое начало. То, как от бирюзового цвета у нее теперь всегда скручивало желудок.

— Не может быть, — прошептала она гортанным голосом.

— Что такое? — спросила Кэт, очевидно, почувствовав ее шок, когда, держа оружие, они вошли в дом.

Она моргнула, посмотрев на комнату, в которую они вошли, чувствуя себя так, словно ее перенесли назад во времени, путешествие, которое заставило ее дрожать и шататься. Это было реальным. Тот самый дом.

— Я сняла этот дом одиннадцать лет назад, — сказала она.

Кэт замерла, повернувшись к ней.

— Подожди. Что?

— Я говорила тебе, что мы с Гэвином встречались, но это было нечто большее. Мы планировали пожениться… это дом, который мы арендовали. Мы никогда здесь не жили, но…

Прежде чем Кэт смогла ответить, из соседней комнаты заиграла музыка. Взгляды Кэт и Сиенны встретились, глаза Кэт расширились, прежде чем они двинулись вперед. Сиенна знала, что комната, в которую они направлялись, была кухней, размером с обувную коробку с желтыми шкафчиками и линолеумом с кирпичным рисунком. Она знала, потому что это когда-то почти принадлежало ей.

«Как очаровательно!» — сказала Мирабель, когда вошла внутрь. Даже тогда Сиенна знала, что это было чрезвычайно щедрое описание, но розовые очки, которые она надела, означали, что она все равно согласилась. Это станет красивым и уютным. Потому что будет принадлежать им.

Кэт жестом велела Сиенне встать по одну сторону дверного проема, а сама встала по другую, крикнув:

— Полиция Рино! Покажись!

Не было слышно ни скрипа, хотя тихо играла музыка — детская версия «Кэмптаунских скачек», сопровождаемая ликующей гармошкой.

Кэмптаунский ипподром длиной в пять миль. О! Добрый день!

О, нет.

Кэт осмотрелась еще несколько раз, и они внимательно прислушались, но ничего не услышали. Сиенне удалось избавиться от шока от того, куда их… заманили, подходящее ли это слово? Это определенно было то, что она чувствовала. Однако она не могла думать о том, что это означало. Не сейчас.

Жестом и кивком они завернули за угол, каждая заняла комнату так, чтобы были видны все углы.

— Вот дерьмо, — выдохнула Кэт.

Там было окно, но оно было заколочено снаружи, сквозь него пробивались тонкие лучики света. Но с фасада дома проникало много света, и не было углов, где можно спрятаться. Они обе опустили оружие. Мужчина в центре комнаты не собирался причинять им вреда. Он был почти мумифицирован, изношенная одежда свисала с его костей. Рядом с ним стоял старый ящик, а на нем — что-то похожее на радиоприемник на батарейках. На самом деле рядом с ним была дополнительная батарейка, как будто человек, который все это устанавливал, принес запасную на случай, если мы придем поздно.

Сиенна слегка наклонилась и подтвердила свою догадку, увидев, что шнура не было, как раз в тот момент, когда песня закончилась и через несколько секунд заиграла снова.