— Я продолжаю просматривать эти записи. Трудно не зацикливаться на каждой маленькой строчке, думая, что это может быть подсказкой, направляющей нас куда-то. — Слова, фразы и отрывки из писем Дэнни Боя продолжали крутиться в ее голове, из-за этого она полночи не могла уснуть.

— Возможно, но куда?

— Ты имеешь в виду: что является конечным пунктом назначения, если это еще не конец его истории? Не имею представления. — Она на минуту задумалась. — Ингрид упомянула, что смысл всего этого не в том, чтобы его поймали. Но что, если это так? Что, если он ведет нас к себе и планирует сдаться, как только мы его найдем? Все эти записи — одновременно и тактика затягивания дела, и способ рассказать нам свою историю, прежде чем мы его арестуем.

— Чтобы вызвать сочувствие?

— Может быть. Возможно, он думает, что мы поступим с ним мягче, если поймем его мотивы. Может быть, просто его никто никогда не слушал, и он считает, что ему приходится прибегать к крайним методам, чтобы быть услышанным?

— Я не знаю. Не могу себе представить, чтобы какой-нибудь убийца продумывал сценарий, в котором он проведет всю жизнь в тюрьме. Неважно, насколько невыносимыми он считает свои обстоятельства или то, что с ним случилось, он не может быть оправдан

— Это правда. Возможно, даже если этот парень, которого в прошлом сексуально домогались.

Все прекрасно знали, что могло происходить и часто происходило за решеткой.

— Кроме того, для человека, который хочет, чтобы его поймали, он был чрезвычайно осторожен и не оставлял отпечатков пальцев или ДНК, — сказала Кэт, сославшись на отчет, который они получили из лаборатории о первых двух записках, прямо перед тем, как они ушли в обед. Вторичный отчет дал им понять, что на упаковке фаст-фуда, принесенной Тревору Килингу, также не было никаких полезных отпечатков пальцев или ДНК.

Сиенна вздохнула и положила в рот еще один жирный кусочек.

Тревор Килинг.

— Сегодня утром я позвонила социальному работнику по делу Тревора, — сказала она Кэт. — Просто чтобы поинтересоваться.

— Как он поживает?

Сиенна пожала плечами.

— Она сказала, что с ним все в порядке. Спокойно. — Она все еще не могла выбросить его из головы, все время представляла, как он сидел один в этой грязной квартире, в маленьком гнездышке из одеял и мягких игрушек, которое он свил. Единственный доступный комфорт. Комфорт, который он мог обеспечить себе сам.

— Привет, Сиенна, — сказала Кэт нежным тоном. — С ним все будет в порядке.

Сиенна кивнула, почмотрев вверх, когда им принесли еду. Несколько минут они обе рассеянно ели, разговоры о Треворе Килинге заставили ее мысли отправиться в трейлерный парк, где она выросла, к разношерстной компании детей, с которыми она тусовалась и играла. Они жили достаточно близко, поэтому все обычно знали обстоятельства жизни друг друга. У большинства из них порядочные родители, правда, не очень образованные и явно бедные, но были и такие, как она, чьи родители стали кончеными неудачниками во всех смыслах этого слова. На самом деле это просто чудо, что она так хорошо себя зарекомендовала. И, возможно, без Мирабель она бы этого не сделала.

— Однажды кошка родила котят под чьим-то крыльцом в трейлерном парке, в котором я выросла, — сказала Сиенна, глядя в пространство и представив крошечные черно-белые мордочки.

Кэт наклонила голову, когда Сиенна встретилась с ней взглядом.

— К сожалению, их маму убили, а малыши были еще слишком малы, чтобы позаботиться о себе. Несколько детей взяли по одному котенку и использовали пипетки, чтобы кормить их в течение следующих нескольких недель. Все они выжили, но позже тот, кого взял Тимми Лауден, сосал края одеяла и одежды, а иногда даже собственный хвост. Мы все знали его, потому что у него был этот хронический заостренный мокрый кончик мордочки. — Она снова посмотрела за плечо Кэт, и в эпицентре ее сознания всплыло видение крошечного котика, пытающегося найти утешение любым доступным способом.

— Это и мило, и жалко.

— Это так. — Сиенна пожала плечами. — В остальном он был милым и игривым котом. Никто из остальных этого не делал, только он. Их всех слишком рано забрали от матери, но по какой-то причине этот малыш так и не приспособился.

Кэт понимающе посмотрела на нее.

— Сиенна, люди не котята.

Она слегка покачала головой, выдавив улыбку.

— Нет, конечно нет. — Она сделала паузу, снова представив этого нуждающегося котика. — Они гораздо сложнее, — пробормотала она.

Пока они продолжали трапезу, из динамиков тихо играла мариачи (прим. Мариачи — это мексиканская народная музыка), Сиенна прилагала большие усилия, чтобы отвлечься от мальчиков, оставшихся без матери, и котят, оставшихся без матери, — ход мыслей, который был менее чем продуктивным.

— Есть еще информация о дилере из телефона Ривы Килинг? — спросила она через несколько минут.

Когда его разыскали, они узнали, что последние полторы недели он находился в тюрьме. Что исключило его из списка подозреваемых. Конечно: это дело не было простым. С другой стороны, по опыту Сиенны, неудачные сделки с наркотиками никогда не заканчивались тем, что жертв тщательно усаживали под эстакадой. Место происшествия не соответствовало конкретному преступлению, и она не удивилась, что оно зашло, скорее всего, в тупик.

— Он дилер низшего уровня, то попадает в тюрьму, то выходит из нее с четырнадцати лет. В основном грабеж, несколько угнанных машин. Однако в его послужном списке нет насильственных преступлений. Когда он не занимается торговлей, то веселится с женщинами. У него четверо детей от трех разных женщин, и ни на одного из них он не платит алименты.

Сиенна отпила чай. Плодовитым женщинам Рино, которых, по ее мнению, необъяснимо тянуло к этому парню, стало лучше, когда он оказался за решеткой, даже временно.

— Мы можем запланировать разговор с ним, когда он выйдет на свободу, что должно произойти в ближайшие несколько месяцев, но я уверена, что между ним и тем, что случилось с Ривой Килинг, нет никакой связи, — сказала Кэт.

Сиенна кивнула.

— Что тебе удалось узнать о доме на Аллегра-стрит? — спросила Кэт.

— Он принадлежит банку, — сказала Сиенна. — До этого им владела умершая женщина, родственников которой так и не нашли. К сожалению, в этом квартале нет соседей, которых можно было бы опросить, помнят ли они ее. Почти все дома на этой улице выкуплены. Несколько лет назад имелись планы на постройку торгового центра, но они так и не были реализованы. — Она остановилась, откусила кусочек еды, прожевала и проглотила. — Думаю, можно предположить, что это просто заброшенный дом, выбранный из-за его безлюдного расположения среди других таких же. Нашему подозреваемому, должно быть, было легко войти, поменять дверную фурнитуру, подбросить улики, чтобы мы могли их найти, уйти и не беспокоиться о том, что его поймают какие-либо камеры в этом районе, или что какой-то бродяга найдет то, что он там оставил, прежде чем мы это сделаем.

— Итак, еще один тупик, — сказала Кэт.

— Похоже на то.

— Проклятие. — Она замерла. — Есть ли какая-нибудь новая информация о том, что Декер смог дать тебе по тем запискам?

Сиенна покачала головой, но достала копии записок, которые Гэвин пометил маркером.

— Он увидел только эти две незначительные вещи. — Она сказала это Кэт и Ингрид, когда накануне вернулась со встречи с Гэвином. С тех пор она перечитывала записи раз сто, и хотя кое-что ей запомнилось, сами по себе они ничего не значили.

Кэт вытерла руки салфеткой и отодвинула тарелку.

— Давай я взгляну на них еще раз уже после полноценного ночного сна.

Полноценный ночной сон. Ну, хоть у одной из нас, подумала Сиенна.

Она передала копии и забрала остатки буррито, пока Кэт еще раз перечитывала записи. Когда Кэт закончила, то положила две страницы, отмеченные Гэвином, рядом.

— Техасский холдем без буквы «е», — пробормотала она как бы про себя. — Припоминаешь ли ты еще какие-нибудь орфографические ошибки в его заметках?