Такой Филипп ожидал увидеть и у Анны, но встретила его усталость. Анна сидела, прислонившись к стене, и массировала виски. Она перевела на Филиппа настолько безразличный взгляд, что ему показалось, что она не до конца пришла в себя.

— Анна? — прошептал он.

Её глаза на мгновение закрылись, а губы тронула усмешка — тоже усталая и вымученная.

— Не узнаёшь, Керрелл? Я настолько плохо выгляжу?

Её голос был не громче шёпота.

— И правда, бывало лучше, — парировал Филипп.

Анна покачала головой и поморщилась от боли.

— Мы с тобой виделись меньше суток назад, — продолжал Филипп. — Объясни мне, как тебя угораздило попасть сюда?

— Я… — С её губ сорвался дрожащий выдох. — Мы с Хогом… Ты его, наверно, не помнишь, он тебе нагрубил и соврал, когда ты искал меня у нас дома… Мы спустились в котлован, потому что ему что-то хотелось найти, и на нас напали…

— Я слышал, что что-то нашли.

Пазл из услышанного постепенно собирался.

— Прекрасно! — воскликнула Анна. — Чего ты пришёл? По-твоему, мне недостаточно плохо?

Она уткнулась лицом в ладони, впиваясь пальцами в кожу, и плечи её задрожали.

— Что с тобой? — настороженно спросил Филипп.

— Какой-то кретин зарядил мне по голове, — выдохнула она. — Со спины. Трус.

— Мне сказали, что ты кого-то убила. Это были меры предосторожности. Я бы тоже не рискнул подходить спереди.

Анна резко обернулась к Филиппа, и глаза её блеснули так, будто хотела его убить.

— Они убили Хога! — прошипела она, и было в её оскале что-то дикое, как у готового к атаке зверя. — Он ничего им не сделал!

— А ты убила нашего генерала.

— Вы не докажете. — Анна надулась, скрестив руки на коленях и отвернувшись. Голос её звучал глухо. — Мало ли кто это мог быть. Или вообще случайность.

— Тем не менее у нас есть свидетели того, что ты убила других людей. Даже если они не найдут прямых доказательств, повесить их на тебя — проще простого. И они убьют тебя, как только получат какую-то информацию.

Филипп говорил так спокойно и жестоко, словно ему было всё равно. Анна нервно сглотнула.

— Какую ещё информацию? Я ничего не знаю. — Она мотнула головой и зарычала от пронзившей боли. — Мы ни за кого не сражаемся и ни на кого не работаем. Мы убивали воинов Райдоса точно так же, как и ваших. Вообще без разницы.

— Не думаю, что это сыграет тебе на руку, — вздохнул Филипп и попробовал дотронуться до прутьев. Руку обожгло заклинание, оставляя на коже красный след.

— И ты пришёл сказать, что мне осталось жить недолго? — Анна усмехнулась. — Как мило с твоей стороны. Если моя голова будет болеть дальше, я даже не против.

Филипп покачал головой, грустно улыбаясь и потирая обожжённую руку. Он ещё раз окинул камеру задумчивым взглядом.

— Если ты перестанешь со мной огрызаться, возможно, я тебя вытащу.

Анна подняла на него вопросительный взгляд, но спросить не успела: вдалеке послышался лязг дверей. Филипп вздрогнул, бросил: «Я вернусь позже», — и вылетел из подвалов так же быстро, как спустился туда, едва не столкнувшись на выходе с Линкольном Эрзетом. Анна моргнула и снова откинулась на стену, закрывая глаза и кутаясь в кожаную куртку.

Филипп мерил шагами комнату, почёсывая поросший щетиной подбородок. В голове у него не на жизнь, а на смерть бились две мысли, каждая из которых казалась правильной и неправильной одновременно.

Первая утверждала серьёзно и беспристрастно, что ему нужно думать о том, что правильно и законно. Вторая вопила, призывая к тому, за что бы Филипп осудил сам себя. Перекрывая доводы разума, она кричала о чувствах, играла на эмоциях, потому что знала — Анна единственная вызывала у него то, что он не мог и не хотел контролировать.

Влюблённый идиот! Он ненавидел себя за это, но понимал, что насколько бы голос рассудка ни был прав, не попытаться её вытащить он не мог. Только как это сделать… Сердце не давало ответов, лишь решимость и уверенность в правоте. Последняя столько раз помогала ему!

Филипп выдохнул и остановился. Неразрешимых задач не существует. Он справлялся с проблемами и сложнее.

В воцарившемся спокойствии Филипп, наконец, заметил быстро моргающий синернист. В любой другой ситуации он бы его проигнорировал, но сейчас нажал на кнопку. Ему нужны были чужие мозги, чтобы определиться, что делать.

Поначалу голографическое изображение Эдварда колебалось, как сумасшедшее, грозясь исчезнуть, но через пару минут успокоилось. Искры полились ровно, мягко освещая маленькую комнату, и лишь редкие помехи волнами пробегали по картинке.

— Теперь меня хорошо видно? А слышно? — Эдвард заёрзал на месте, словно от его положения зависели чёткость звука и изображения.

— Лучше некуда, — хмыкнул Филипп. — Успокойся.

— Наконец-то! Все эти ваши барьеры так портят связь! Мне кажется, тебе на остров было бы проще дозвониться, если бы ты брал синернист, как нормальный человек.

Эдвард раздражённо закатил глаза и мотнул головой, отчего чёлка упала ему на глаза. Филипп едва заметно улыбнулся. Он бы непременно потрепал брата по голове, будь тот рядом, чтобы посмотреть, как Эдвард будет выворачиваться и усердно поправлять волосы. Надо же! Кто-то посмел испортить его новомодную стрижку!

Чёлка Филиппу никогда не нравилась, равно как и матери, которая постоянно приказывала парикмахерам избавляться от отросших волос сыновей, но Эдвард упрямо отращивал волосы всякий раз, как выпадала возможность. Благо, в Академии за ним никто не следил и не мог указывать.

— Послушай, — начал Филипп, и готовый что-то сказать Эдвард закрыл рот. — У меня важный вопрос, и я надеюсь, тебе хватит ума никому о нём не говорить.

Лицо Эдварда удивлённо вытянулось.

— Слу-ушаю.

Филипп колебался.

— Если бы тебе нужно было вытащить человека из очень плохого места, которое тщательно охраняют, что бы ты сделал?

Эдвард вытаращился на брата и замялся. На ум пришло только то, как он спасал Джонатана, когда тот случайно попал в петлю в замке.

— Переместиться и забрать? — неуверенно спросил Эдвард, поправляя волосы.

Губы Филиппа сжались в тонкую линию.

— Если бы я даже мог телепортироваться, там везде блокирующие заклинания. В лучшем случае врежешься в стену.

— Прости, — быстро сказал Эдвард. — А сколько у меня времени, чтобы подумать? В смысле, сколько у тебя времени на спасение этого человека?

Филипп распахнул глаза. Этого он не знал. Ему так хотелось сделать всё быстрее, что он даже не задумывался: а стоит ли торопиться? Ему нужен был человек, который точно знает всё и к которому можно попробовать обратиться за помощью. Кто бы это мог быть?..

Филипп вскочил на ноги.

— Прости, Эд! — и выключил синернист.

Он спешил сильнее, чем стоило. Почти летел по коридору. И, будто ударившись о невидимую преграду, замер в один момент. Чтобы пустили к отцу, стоит быть спокойнее. С ним же можно было и показать волнение. Может, так он поймёт, насколько это на самом деле важно.

Входя, Филипп почти ни на что не надеялся.

Элиад Керрелл поднял на него вопросительный взгляд, и, несмотря на внешнее спокойствие, голос зазвучал холодно и опасно.

— Ты зачастил ко мне, Филипп. Что-то произошло?

— Это важно, отец, — выдохнул Филипп. — Я узнал, что сегодня взяли в плен девушку…

Он запнулся, не зная, как подвести к тому, что ему было нужно. Рассказывать отцу больше необходимого он готов не был.

— И? — протянул Элиад, барабаня пальцами по столу.

— И это, должно быть, какое-то недоразумение. Это она спасла меня!

— Интересно… — Элиад откинулся на спинку кресла. — А мне доложили, что она уничтожила наших воинов во время миссии в посёлке. — Филипп напряжённо молчал. — А ещё, что это она убила генерала Флиннстоуна.

— Этого не может быть! — воскликнул Филипп, надеясь, что его голос звучит естественно. Он знал правду, но кому она была сейчас нужна?

— Может или не может, — спокойно произнёс Элиад, — это мы узнаем после допроса.