Филипп кружил недалеко от выхода главного здания. Он надеялся на встречу с отцом, хоть на мимолётную. Может, им удалось бы обменяться хоть парой слов, перед тем как отец уедет. В конце концов, он не мог избегать Филиппа вечно.
По неровным кирпичным ступенькам спустился мужчина. Филипп тут же узнал капитана Ровена, одного из приближённых генерала Флиннстоуна и старшего товарища самого Филиппа. Прищурившись, Ровен посмотрел по сторонам, приметил принца и направился прямо к нему. Они отсалютовали друг другу.
— Ваше высочество, — сказал Ровен, — его величество хочет видеть вас в своём кабинете.
Филипп коротко кивнул, чувствуя, как краска отливает от лица, и поспешил ко входу. Он взлетел по ступенькам, быстро прошёл по коридорам и на мгновение замер перед дверьми из красного дерева, на обеих створках которых были вырезаны гербы с драконами. Элиад Керрелл всегда занимал один и тот же кабинет для работы, и командующему полигона приходилось туда переносить все наработки из совещательной залы, где обычно собиралась ставка командования.
Филипп постучал, и ему тут же открыли. Конечно, отец ведь ждал.
Дверь за спиной закрылась.
— Здравствуй, отец.
— Ну здравствуй, Филипп. — Элиад посмотрел на него, отошёл от окна, где под дневным светом перечитывал какую-то бумагу, и встал напротив сына, их разделял стол. — Мне сказали, что ты делаешь успехи. Тебе здесь нравится?
— Да, — коротко ответил Филипп. — Здесь лучше, чем в Академии.
— Ну хоть чем-то ты доволен. — Отец окинул Филиппа насмешливым взглядом.
— Я не успевал в Академии, — хмуро заметил Филипп, глядя отцу в лицо. — Мне изначально не стоило занимать чьё-то место.
— Не говори ерунды! Ты занял законное место. Все твои оценки были отличными, и я не представляю, где ты мог не успевать.
— Ты не знаешь, насколько сложно это было.
— Сложно! Кто тебе сказал, что будет легко? Те, кто оценивал тебя, дали прекрасные характеристики, достойные ученика Академии. Я не приемлю никаких принижений!
Филипп закатил глаза.
— Разумеется, характеристики были отличными. Они бы не дали плохих королевскому сыну. — Филипп скривился, ему было противно такое говорить, но других объяснений он не видел. — Пусть учится Эдвард, раз у него получается. Он может, он хочет. Он будет отличным боевым магом со своей игрушкой.
Элиад Керрелл скептически поднял брови.
— Что-нибудь ещё хочешь сказать, Филипп? — спросил он, скрещивая руки на груди.
— Порой мне кажется, что и здесь меня оценивают по тому, кто ты, — выдохнул в сторону Филипп.
— То, что тебе кажется, должно оставаться только в твоей голове, Филипп! — Элиад бросил на сына полный ярости взгляд, но тот даже не дёрнулся. — Тебя не должно волновать ничьё мнение, кроме моего. В первую очередь тебя оцениваю я.
Филипп опустил голову и набрал в лёгкие побольше воздуха. Спокойствие. Ему нужно было успокоиться, иначе бы он сказал ещё что-то не то. Негодование разрывало, в душе плескалась беспричинная злость, и её нужно было заткнуть настолько глубоко, насколько возможно. И он старался. Изо всех сил.
Короткий выдох — и Филипп вскинул голову.
— Отлично! Тогда скажи, что мне нужно сделать? Что мне нужно сделать, чтобы ты воспринимал меня серьёзно. Чтобы ты не считал меня ребёнком, а мои идеи — детскими. Я хочу иметь доступ к документам и другим источникам. Я хочу знать, что происходит глубже, чем…
— Глубже, чем твои подслушивания? — Элиад Керрелл изогнул бровь. Филипп едва заметно сглотнул. Ему стоило огромных усилий не дёрнуться от неожиданности. — Твои жучки обнаружили. Не знаю, сколько они там провисели. Изобретение, конечно, хорошее, но после этого ты хочешь, чтобы тебя не считали ребёнком?
— Но как ещё я мог…
— Никак! — рявкнул Элиад. — Не смей перебивать меня! Тебе не нужно знать то, к чему тебе не дано официального доступа. И пока я лично не решу, что могу его тебе дать, ты будешь знать только то, что тебе дозволено. И если мне доложат о ещё каких-то жучках для прослушки, ни тебе, ни изобретателю сладко не будет. Ясно?
— Так точно, — проговорил Филипп сквозь зубы.
— Вот и отлично. Можешь идти, Филипп.
* * *
Филипп был разочарован. Он так ждал отца, надеялся на встречу с ним, потому что тот мог бы что-то рассказать, поделиться чем-то важным. Отец мог бы, но…
«Он считает, что я не дорос, — Филипп хмыкнул и одним махом отсёк голову заколдованному ходячему мешку, и песок посыпался на тренировочное поле. — Считает меня глупым мальчишкой!» Меч разрубил всё ещё движущийся мешок пополам по линии пояса, но тот не упал. Филипп зарычал и ударил «противника» по ногам. Мешок глухо рухнул, и песок разлетелся по площадке. Филипп со злостью воткнул меч в землю и сел рядом.
Он хотел сражаться, воевать, он жил мыслью о том, что однажды попадёт на фронт и сможет сделать что-то действительно значимое, полезное. Но пока… пока он даже не был доволен тем, что удавалось узнавать. В военные полигоны все новости с фронта, достоверные и несомненно важные, приходили быстро, но Вистан находился намного севернее, почти у границ Пироса и Нура, дотуда добиралось только что-то чрезвычайное, что могло сказаться на жизни солдат в другой части страны. Таких новостей было мало. В Ворфилде наверняка сейчас кипела жизнь, вздыхал Филипп, там собиралось основное командование во главе с королём, информации там должно было быть больше, и она должна была быть ценнее — не то что в Вистане, где всё застыло, посерело, как будто замёрзло в преддверии скорой зимы…
Тут послышалось клацанье задвижки на низкой калитке, и на тренировочное поле вышел низенький, коротко стриженный, круглолицый молодой человек с большими карими глазами. Его звали Родертом Оуэном, и он был ровесником Филиппа, хотя казался намного моложе своих лет. Его приставили к принцу помощником, и мальчишка едва не задохнулся от гордости.
— Ваше высочество! — выпалил он. — Я наконец вас нашёл!
— Зачем меня искать? — спросил Филипп, нехотя поднимаясь на ноги, и вырвал меч из земли. — Я на этой площадке чуть ли не живу.
Родерт было смутился, но тут же тряхнул головой и затараторил:
— Как вы и приказывали, я провёл последние две недели в архивах, обрыл всё, куда был доступ, и даже некоторые места, куда доступ закрыт. — Родерт многозначительно кивнул, набрал в лёгкие воздух и продолжил: — К сожалению, нет ничего, что могло бы просто взять и открыть нам государственные документы, но я нашёл один способ, который наверняка сможет вам помочь. Поможет, — он запнулся и остаток фразы прошептал: — обойти запрет его величества.
Родерт воровато оглянулся, проверяя, не услышал ли кто.
— И что же ты нашёл? — заинтересовался Филипп.
Он предпочитал искать всё самостоятельно, но с момента приезда отца настолько увлёкся тренировками — те помогали выплеснуть негодование, несогласие и нежелание спокойно сидеть в стороне, — что не оставалось времени на поиски. В этом Родерт оказался как нельзя кстати: он беспрекословно выполнял любые поручения, умел держать рот на замке, не докучал разговорами или лишними вопросами, и Филипп без раздумий отдал Родерту приказ: найти любые лазейки в законах, любые документы, — что угодно! — позволившие бы ему, Филиппу, участвовать в политической жизни Пироса на правах наследника вне зависимости от указов отца.
— Вам показать прямо здесь? — неуверенно спросил Родерт. — У стен есть и глаза, и уши, сэр…
«Мне ли не знать», — хмыкнул Филипп. Он не был уверен, что хоть где-то на полигоне безопасно, что их не смогут подслушать, но решил, что в его комнате будет спокойнее всего.
Покои его не шли ни в какое сравнение с комнатами в замке, и, хоть Филипп не ждал и не хотел особого отношения, по первости его смущали и мрачно-серые цвета, и отсутствие мелких деталей вроде статуэток и канделябров, и то, что рабочий стол находился в одной комнате с кроватью. Филипп слишком привык тому, что в замке с пятнадцати лет у него был отдельный рабочий кабинет. На полигоне пришлось перестраиваться и снова привыкать работать в той же комнате, где он спал. Именно там сейчас Родерт положил на стол несколько сложенных вчетверо листов. Филипп придвинул стул и взял бумаги.