— А повязки снимать уже можно? — запоздало спросил Вадим.

— Можно. Мы не хотели тебя лишний раз трогать, пока ты в чувства не придешь, — ответила Варя, — я сейчас изучаю мазь отца, по тем записям, что уцелели.

— А что в итоге? Поймали этого оборотня? — поинтересовался Вадим.

— Убежал гад. Он словно карета бежал от преследования и сбил несколько патрулей, переломав парней. Сейчас в больнице отлёживаются. Его потеряли где-то в районе порта. Шустрый гад, — Анатолий ударил кулаком по раскрытой ладони.

Вадим прикрыл глаза задумавшись. В принципе в Мариуполе сейчас орудовало аж два разных защитника. В то, что этот изменяющийся ушел из города, Вадим не верил, ну сидел же он с доктором, наверняка следил. А второй летал в округе и взрывал склады и другие здания. Осталось понять, почему для первого удара он выбрал именно дом Вадима и почему не закончил дело.

— Вадим, ты давай поправляйся, мы пойдем. Варя будет раненых принимать.

— Хорошо. И Варь, — они встретились взглядами, — Федор Петрович гордился бы тобой.

— Спасибо.

Они ушли, но Вадим не долго оставался в одиночестве. В палату заглянул Егерь с проводным телефоном в руках.

— Я внезапно всем нужен?

— Не внезапно, Вадим Борисович. Снизу пять посыльных ждали, когда вы придете в себя. Сейчас побежали разносить добрую весть. Да и почты скопилось. Но я могу и потом…

— Все нормально, — Вадим с лёгкостью сломал гипс на руке и стряхнул бинты. Егерь же прикрыл дверь, чтобы никто не видел лишнего.

— На связи Его величество.

— Я что-то должен знать? — спросил Вадим, прежде чем поднял трубу.

— Николай Павлович сильно болел. Все переживали, что может не выбраться, но повезло. Последнее время, в зимний все чаще наведываются министры, члены сената и митрополит.

Вадим кивнул.

***

После того, как ему стало легче Николай Павлович, в характерной для него манере, сразу начал работать. Он еще не мог нормально ходить, мышцы плохо слушались после столь долгого бездействия, но в спальне императора уже оборудовали рабочее место и он даже начал принимать гостей.

Сейчас перед ним сидел начальник третьего отделения Месечкин Алексей Игнатьевич и докладывал:

— Всего за пятьдесят второй год было триста пятьдесят три случая самосуда крестьян над помещиками. Злого умысла вражеской разведки мы не обнаружили. Допрос подозреваемых и свидетелей показал, что абсолютное большинство случаев возникло на основе злоупотребления помещиками своих прав. Война идет, а они лютуют, это если просто, Николай Павлович.

Император отхлебнул чаю. Он не любил есть во время встречи, но обстоятельства вынуждали. Николай сидел на кровати по пояс укрытый одеялом. Рядом с кроватью сидел Василий и чистил императору лимон в чай.

— Ясно. Чем дальше тем хуже и тянуть больше нельзя.

В дверь постучали.

— Да, — бодро отозвался Николай.

— Ваше величество! — В комнату заглянул посыльный, — из Мариуполя доложили, что Беркутов пришел в себя и принимает посетителей.

Николай переглянулся с Месечкиным. На время полного выздоровления телефон протянули даже в спальню.

— Набирайте Мариуполь. Пора вытаскивать Россию из болота, — смело заявил Николай, хотя сам очень сильно сомневался.

После гудков раздался тихий голос на той стороне.

— Да?

— Вадим Борисович?

— Ваше императорское величество? — неуверенно спросил Вадим с той стороны.

— Да. Вадим, прими мои глубочайшие соболезнования…

— Спасибо, ваше вкличество, — в голосе Вадима так и разило неуверенностью.

Николай нахмурился, соображая, как может разрядить атмосферу и придумал. Он давно разрешал приближенным называть себя по имени и отчеству. Хотя в переписках или официальных встречах до тошноты строго следил за протоколом и мог даже приказать выпороть чиновника, который ошибся в регалиях.

— Николай Павлович.

— Спасибо, Николай Павлович. Я в растерянности, что вы звоните мне лично.

— Дело слишком важное и неотложное, — пояснил Николай.

— Тогда может лучше не по телефону? Враг не дремлет.

— И не говори. Эти душегубы везде найдут. Ой, прости.

— Все хорошо Николай Павлович.

Наверное Николай так разнервничался из-за предмета разговора. Все-таки Вадим только недавно очнулся и как человек, Николай хотел дать ему отдохнуть, но как император должен был спешить.

— Вадим, такое дело. Помнишь предложение по финансированию? Я согласен, — сказал Николай, и у него словно гора упала с плеч.

— Вы серьезно?

— Да. Я прошу, чтобы ты помог всем, чем только можешь. Проект документа я пошлю тебе с очень надежным человеком, — Николай кивнул Месечкину, тот аж закашлялся.

— Хорошо, в качестве жеста доброй воли, я начну первым, но надеюсь, на вашу искренность, — ответил Вадим и повесил трубку.

Николай чувствовал, что чем дальше, тем больше империя ускользала у него из рук. Старые бюрократические порядки только пили кровь, рост промышленников он уже не мог, да и не хотел останавливать. Ударить по корпорации Вестник, значило бы убить Россию и любую надежду на равенство с другими великими странами. А становиться на колени и целовать сапоги тем же французам или англичанам Николай бы не выдержал. Прошедшие в Европе революции показали ему, что устойчивыми оказались те, кто перешёл в новую форму правления. Пусть все нутро, все министры и сенаторы внушали сомнения, которые словно липкий пот во время болезни покрывали кожу, но он сделал правильную вещь.

— Ступайте, — отпустил Николай Месечкина.

Тот поклонился и вышел из комнаты.

Николай повернулся к окну. Там во дворе уже начал сходить снег. Еще месяц и лёд полностью уйдет из Балтики. Бои возобновляться с полной силой. Только одинокие деревья словно не замечали людской суеты и горя войны, они просто ждали более теплых дней.

Василий подошел с дымящимся чайником и баночкой чего-то ароматного.

— Это что у тебя там такое вкусное? — Никола оторвался от весеннего пейзажа.

— Так, гостинец, государь батюшка, — по отечески улыбнулся старый интендант Василий. Его Николай взял еще во время службы в армии, — бабушка так нас лечила, когда со здоровьем совсем плохо было.

Николай наклонился и с любопытством зачерпнул "бабушкиного лекарства". Там проглядывалась и курага и грецкий орех с медом, отдельно Василий поставил блюдце с дольками лимона.

— Угощайтесь, Николай Павлович, угощайтесь и выздоравливайте.

Николай Павлович попробовал и зажмурился от вспышки необычных вкусов. Просто, незатейливо, но не оторваться.

— Спасибо. Ммм, как вкусно. Обязательно поблагодари бабушку.

— Да, — отмахнулся Василий, — она с неба все видит. Десять лет как с голоду умерла, помещик заморил.

Николай аж подавился, да так, что ложка с угощением чуть в горло не пошла.

— Ой, осторожнее! Давайте уберу посуду, — Василий принялся хлопотать.

Николай же откашлялся и стал следить за денщиком задумчивым взглядом. Что-то императора беспокоило. Бог уберег от смерти его грешную душу не просто так, и настала пора отрабатывать.

***

Вадим положил трубку и повернулся к Егерю.

— Ты как себя чувствуешь?

— На все сто, Вадим Борисович. Жду любой возможности смять несколько шей.

— Похвально. Значит, первым делом посылай за музыкантом, ему нужно будет срочно отправится в Пруссию, забрать Анну с Иваном.

Если Егерь и удивился, то виду не подал.

— Дальше. Помнишь, что нужно делать с "башней"? От князя Васнецова с севера приходило сообщение?

— Да, Вадим Борисович, пришло. Он сказал, что научный проект готов. И да, я помню, что нужно делать в "башне".

— Отлично. Тогда отправляй сообщение. Мы начинаем.

***

Вот уже пол года, как торговая флотилия корпорации играла в кошки-мышки с английскими и голландскими кораблями у берегов Индонезии. А все из-за большого списка заданий, которые Вадим поручил адмиралу Романову в случае начала войны.