— Как ты? — поинтересовался Хагалаз.

— Уже лучше, — Вика села напротив них. — Что будем делать?

— Нам нужно вернуть Менсиса, — шёпотом, чтобы не услышали другие, заговорил Райдо. — Вернёмся в Орэдну.

— Уверен, что чары нас пропустят? — нахмурился Повелитель Душ.

— Если они нас не пустят — я не гарантирую целостность их голов, — хмыкнула Виктория. — Давайте собираться.

— Ты же… — начал вампир, но девушка отмахнулась:

— Я в полном порядке. Чем раньше мы вернём Менсиса — тем будет лучше нам всем, поверь. Кажется, без него наши силы ослабли. Ма’алхас не разрубил демона, а должен был.

— Что случилось? — к ним подошёл обеспокоенный Валькас в сопровождении Льётольва.

— Ничего такого, — постарался спокойно сказать Хагалаз. — Просто нам нужно… вернуть кое-кого.

— Вы уходите? — удивился брат вожака.

— Да, — Райдо встал из-за стола и протянул Вике её меч. — Не будем вас напрягать.

— Сейчас уже поздно куда-то идти, — Валькас положил руку ему на плечо, хмуро глядя в глаза вампиру. — Оставайтесь хотя бы на ночь.

— Нам не стоит терять время, Валькас, — Виктория тоже вышла к ним из-за стола, закрепляя ножны на спине.

— Я пойду с ними, брат, — твёрдо сказал Льётольв, легко хлопнув младшего брата по плечу. — Присмотрю, чтобы они добрались до своей цели и вернусь.

— Да хранит тебя Райдо, — Валькас сжал его в крепких объятьях. Отпускать брата он не хотел, сердце болезненно ныло в груди. Но Льётольв был тем ещё упрямцем, всегда таким был. И если решил, что может помочь чем-то его друзьям — то быть по его.

— Береги себя, — шепнул ему на ухо старший брат, выпуская из объятий. — Минуту, я заберу свой топор.

Четверо лишь кивнули, и пока волколак ушёл в направлении выделенной ему комнаты, успели собраться сами. Вещей было не так много. Хагалаз забрал свои записи, проверил посох, и остался дожидаться их у двери.

Валка наблюдала за сборами из-за широкой колонны. Она боялась выйти к ним. И больше всего боялась сознаться Райдо в своих чувствах. А ведь он мог уйти и не вернуться… Нет. Нет-нет! Нельзя о таком думать!

Девушка зажмурилась, пытаясь унять слёзы. Старшие уже прощались, и она кинулась к ним лишь тогда, когда в длинном доме остался только Райдо, пропустивший остальных вперёд.

Валка подбежала к нему, и мужчина ошалел от её внезапного появления. Этим она и воспользовалась, чтобы, обхватив руками за щёки, легко поцеловать его сухие губы, а после, густо покраснев, убежала вверх по лестнице. Вампир проводил её удивлённым взглядом.

Что-то звало его остаться, но он понимал, что долг важнее.

Той ночью Четверо ушли из деревни, так тепло принявшей их.

***

Менсис почувствовал странный неестественный холод. Такой, словно… Он даже описать точно не мог это чувство, но оно распространялось где-то в глубине него, словно замораживая быстро бьющееся сердце.

Он отвлёкся от заточки меча и посмотрел на других. Виурс резко скомандовал молодняку идти в крепость и велел идти с ними другим ведьмакам. Герренс, выбежавший из крепости, махнул им куда-то на стену.

— Хранителям собраться, — скомандовал он. — Остальным занять оборону. Феррунес, иди в крепость.

— Что происходит? — удивился молодой ведьмак.

— Я тебе позже скажу, — отмахнулся от него временный наставник, направляясь к лестнице на стену.

Менсису пришлось уйти в крепость — противиться не было желания и даже силы его почему-то начали покидать. Почти все ведьмаки, включая молодняк, сидели в главном зале, в напряжённом молчании. Мужчина сел на скамью, глядя на них, и начинал догадываться, что там, снаружи, происходит что-то, чего он знать пока не мог.

— Герренс! — рявкнул Ауррис, быстро шагая в сторону своего бывшего ученика.

— Тише, — он прижал палец к губам и кивнул вниз. Ведьмаки осторожно подошли к ограждению и посмотрели вниз.

За границей видимого только им контура было с десяток всадников с гончими, и ещё десятки пеших. Дикая Охота добралась до Орэдны.

— Твою мать, — выдохнул мастер-ведьмак. — Наши чары не ослабнут?

— Я созвал Хранителей, они поддержат контур, — ответил Герренс. — Думаю, природа Феррунеса не даст им так просто его почувствовать. Я его порой сам не замечаю, даже если он рядом стоит. А тут…

Ауррис кивнул, напряжённо разглядывая этих пришельцев. Дикая Охота когда-то была такими же ведьмаками, как и они. Остались ли они способны к древней магии — вопрос спорный. Но, видимо, защитный контур перейти они не могли.

Изуродованные лошади недовольно трясли гривами, топчась в нетерпении на месте и роя копытами стылую землю. Гончие тихо рычали, сверкая голодными глазами, а их пасти истекали вязкой смердящей слюной. Пешие стояли молча.

— Их магия всё ещё сильна, — пророкотал Лейкнир, приостанавливая своего коня. — Жалкие ублюдки боятся нас.

— Оставим их? — поинтересовался Фаргрим.

— Нам нужен Генерал, — главный повернул голову в их сторону, и из-под узких прорезей шлема было видно мягкое свечение его глаз. — Отправьте посыльных. Пусть Господин пошлёт нам одного из них. С магией Врат мы сможем пройти в Орэдну.

Бестия Фаргрим тихо хрюкнул, засмеявшись, а после махнул рукой на одного из пеших:

— Ты. Как тебя там… Ишка? Иди и попроси Господина прислать нам одного из Генералов, — скомандовал всадник. Недавно обращённый воин, лишённый возможности говорить, лишь хрипло вздохнул и отделился от толпы, направляясь туда, где им открыли Врата. — А что с остальными? Они явно покинули крепость.

— Суккуб разберётся, — хмыкнул Лейкнир, поглаживая своего коня по мощной шее. — Уж поверь, она не даст им заскучать.

— Эх, и почему я не могу войти в Чертоги? — притворно-горько вздохнул Фаргрим. — Там, говорят, такие наложницы, м-м…

— Уйми свой пыл, Фаргрим. Тебе не хватило пленниц?

— Ну, так было не интересно… А вот ту девчонку, которая от тебя удрала, я бы с радостью. Что-то в ней есть, — хохотнул всадник, и Лейкнир направил своего коня ближе к нему, а после сильно ударил его в плечо. — Ты чего!?

— Девчонка моя. Запомни это, — прорычал Лейкнир. — Бери себе любую мою наложницу, но её — даже не смей.

— Сначала поймай. Чего шкуру не убитого медведя делишь? — отмахнулся воин-бестия и от греха подальше отъехал от начавшего сердиться главного. — Дождёмся, когда Господин пришлёт нам Генерала, захватим крепость и потом можно будет расквитаться с ними.

Каким бы глупцом не был Фаргрим, в одном он был прав. Дикая Охота уже скоро получит долгожданный покой.

***

Небо было тяжёлым, серым, и завывавший ледяной ветер кидал в лицо острый снег. Четверо и их спутник всё равно продолжали идти, утопая по колено в снегу. Бальтазар недовольно фырчал, периодически останавливаясь, как вкопанный, и не желая дальше идти, натягивал поводья и пытался развернуться. Вика его успокаивала и они продолжали идти дальше.

— Ты уже устала идти, — заметил Льётольв, поравнявшись с девушкой. Та лишь раздражённо отмахнулась от него свободной рукой. — Сядь на коня, будет легче. Я поведу его.

— Я справлюсь.

— И всё же, я настаиваю, — твёрже произнёс волколак. Льётольв оказался удивительно заботливым, и стремился помочь везде, где только мог. Из коротких разговоров с ним стало понятно, что это у него воспитание было такое. Их семья была большой, отец и мать, и множество детей. Подобное весьма характерно для волколаков, живших по суровым законам севера. Однако, слабых и больных они не бросали, а до последнего поддерживали, как могли.

Детей же заводили много по той причине, что север часто не давал шанса выжить в одиночку. Льётольв смеялся, что в его семье все были живучими, а потом замолчал, вспомнив отца. Именно после его смерти семья и распалась. Старшие покинули родные края, Льётольв какое-то время поддерживал мать и младших, пока горячая кровь в нём не взыграла, требуя выхода энергии внутреннего зверя. Валькас к тому времени окреп уже достаточно, чтобы позаботиться о своей семье как мужчина. Увы, но с уходом Льётольва, травля его младшего брата только ужесточилась. И лишь сейчас всё наладилось.