— Есть другие пути? — поинтересовалась Вика шёпотом. Другой замотал головой. — Тогда нам придётся спуститься. Мне нужно выйти из пещеры на ту сторону.

— Другой не пойдёт, — зашептало существо, медленно пятясь назад, но тогда девушка схватила его за плечо и подтолкнула вперёд.

— Ты покажешь мне дорогу, — прошипела она. Другой обернулся, и в его бледных глазах на какие-то мгновения промелькнуло осознание неизвестного для девушки.

— Живчик остался прежним, — прошептал тихо Другой, всё-таки пойдя вперёд. Вика всё равно расслышала его фразу и пришла в замешательство. О каком «живчике» шла речь? В любом случае, она спросит Другого, когда будет подходящее время.

Менсис поёжился от холода, но постарался сосредоточиться на собственном дыхании. Герренс выполнил своё обещание начать его обучение как ведьмака. И сейчас ученик сидел на широком участке стены Орэдны, одетый только в исподнее, и пытался медитировать. Герренс стоял неподалёку, лениво пережёвывая яблоко и отрешённо наблюдая за тем, как несколько старших ведьмаков возились с молодняком внизу, во дворе.

Совсем юным было от четырёх до тринадцати лет. Самые младшие махали палками, постарше — деревянными мечами, а вот самый старший из них взялся за настоящий меч. Ведьмакам всегда приходилось рано взрослеть. Их дар при недолжной подготовке обращался в проклятие. Контролировать в себе самую древнюю магию — тяжёлая доля.

— Дыши глубоко и размеренно, — крикнул Герренс Менсису. Молодой ведьмак раздражённо выдохнул и попытался выровнять дыхание. Ледяной ветер продолжал нещадно щипать и так замёрзшую кожу. Мужчина сжал руки в кулаки, практически не чувствуя этого движения, и тихо зарычал. — Ладно, поди сюда.

Менсис едва смог подняться на замёрзшие ноги и подошёл к Герренсу, который, в отличие от него, находился в укрытии стен. Беловолосый ведьмак швырнул ему меховой плащ и кивнул на скамью рядом с собой. Закутавшись в предложенную одежду, мужчина сел рядом, дрожа от холода.

— Это ещё ничего, — ухмыльнулся Герренс, снова откусывая от яблока. — А вот зимой сидеть… Всё себе отморозишь.

— Это действительно… необходимо? — борясь с дрожащей челюстью, поинтересовался Менсис.

— Когда ты научишься контролировать своё дыхание и мысли — ты научишься сдерживать магию в себе. А это первый шаг к становлению ведьмаком, — беловолосый ведьмак вышвырнул огрызок яблока за стену и шлёпнул себя по коленям, поглядев на него. — Давай, подымайся и пошли. Отогреем тебя.

Менсис был счастлив оказаться внутри крепости, прямо в комнате с очагом, куда не задувал ветер. Одевшись, он уселся прямо на шкуры у очага, щурился, глядя на пылающий огонь, и пытался растереть замёрзшие руки. Герренс копошился где-то в глубине комнаты, и вышел к нему с двумя кружками и парой бутылок какого-то спиртного.

Разлив напитки, он протянул одну кружку молодому ведьмаку. Тот с опаской принял её и принюхался.

— Расслабься. Хоть отогреешься, — улыбнулся беловолосый мужчина. — Можем пока пройтись по тому, что ты вычитал. Так… напомни, что я тебе давал читать?

— Не помню название книги, но там были основы создания рун.

— Отлично. А сейчас расскажи мне, как создаются материальные руны.

Менсис отставил от себя кружку с спиртным и нахмурился, пытаясь вспомнить содержание той потрёпанной книжки, явно повидавшей многое на своём веку. Вспомнив особенно замусоленный раздел, он начал рассказывать.

Для него было открытием, что материальные руны — редкость даже среди ведьмаков, ведь создать их может только по-настоящему сильный ведьмак. Мало правильно обработать глину, напитав её зельями и магическими свойствами. Недостаточно ювелирно вылепить знак нужной руны на глине, при этом сохраняя концентрацию и напевая особые тексты. Здесь были важны и сам настрой мастера, и его реальные умения создавать обычные руны.

Герренс внимательно слушал своего ученика, медленно отпивая настойку из своей кружки. Когда они только начали заниматься, беловолосый ведьмак случайно узнал от самого Менсиса, что тот хотел бы впечатлить своими умениями родителей.

— Достаточно, — остановил беловолосый ведьмак Менсиса. Тот замолчал и поднял взгляд. — Отдохнуть хочешь? Может, есть?

— Я не отказался бы от чего-нибудь горячего, — пожал плечами молодой ведьмак. Старший улыбнулся и встал из кресла.

— Тогда идём. Тебе нужно восстановить силы.

Оба ведьмака в молчании направились к лестнице, ведущей на нижние этажи, где и располагалась кухня и прилегавшая к ней трапезная. Сейчас обе пустовали — ведьмаки занимались каждый своим делом, а до обеда было ещё достаточно долго.

***

Райдо отбросил с себя пропитавшееся потом одеяло и попытался встать на ноги, но его конечности ослабли. Он с трудом даже приподнялся на руках, но снова рухнул на койку, зарываясь лицом в подушку и бессильно стискивая нывшие челюсти.

Он ничего не мог с этим поделать. С каждым днём ему становилось всё хуже. Кошмары будто медленно выжигались в его воображении, и каждый образ из них запоминался таким чётким, словно действительно существовал. Мужчина был измотан, ему едва хватало сил держаться на людях нормально.

Райдо с трудом перевернулся на живот, поджимая под себя ноги, чтобы в итоге сесть на колени, едва поднимая своё тело руками. Сглотнув вязкую слюну, он устремил взгляд на окно, из которого лился яркий свет.

— Да покуда Огонь пылает, — зашептал он молитву, стискивая простыни под собой руками. Слова давались с трудом, его словно душили, не давая говорить. Но мужчина упорно продолжал говорить, пересиливая боль: — не даст сие пламя извратить разум мой.

Он всё-таки начал догадываться, от чего всё это происходило с ним. Несмотря на то, что Кровавые Кристаллы он уже давно не видел, что-то всё равно заставило пробудиться того монстра в нём. И это он был виной его поведению, ночным кошмарам и слабости.

— Да покуда Свет горит в душе моей, не даст сие погрузиться мне во Тьму, — выдавил Райдо из себя. Он не мог позволить завладеть этому монстру своим телом. Не сейчас. Невидимые руки на его горле… нет, даже не на горле, а в горле начали душить его сильнее. Мужчина поднял одну свою руку и прижал к шее. Это были странные ощущения. Но он мог принять их, ибо та тварь всё-таки была его плоти. Была его частью.

— Да будет так, покуда Огонь дарует нам свой Свет, — хватка невидимых рук ослабла на этих словах, и Райдо наконец глубоко вдохнул.

Ему потребовалось немного времени, чтобы пересилить слабость в мышцах и встать с койки. Одевшись, он умылся холодной водой из стоящего у окна умывальника и выглянул на улицу. Из окна его комнаты была видна территория за крепостью. Бесконечные леса и горы, где магия чётко разделила границу между зимой и осенью. Здесь, в крепости, снег выпадал лишь в середине зимы, в месяц Лютых Морозов, но быстро таял. Ведьмачья магия не позволяла зиме завладеть той крепостью. А там, за невидимой обычному смертному границей, зима устанавливала свои права. Ещё недавно деревья роняли свои пожелтевшие и покрасневшие листья, готовясь к морозам, но вот уже снег укутывал их в пушистые искрящиеся одеяла, скрывая под собой почерневшие ветви и гниющую листву.

Но в этот раз это не была обычная зима, которую все привыкли видеть. Райдо чувствовал опасность, и догадывался, кто был причиной всего этого.

Он всё-таки вышел из своей комнаты и спустился в трапезную, где встретил лишь Менсиса и Герренса. Оба ведьмака сидели за столом и ели наспех приготовленную похлёбку. Райдо поприветствовал их обоих, хотя Герренс всё ещё насторожено относился к вампиру, ожидая от него любой угрозы. Мужчина налил и себе похлёбку, сев рядом с Менсисом.

— Как проходят твои тренировки? — поинтересовался Райдо у товарища. Молодой ведьмак неопределённо пожал плечами.

— У него неплохо получается, — ответил за него старший, и его взгляд пересёкся с взглядом вампира. В трапезной царил полумрак, неровный тёплый свет от очага и свечей позволял видеть предметы, не особо разглядывая их детали и цвета, от чего сейчас Герренс видел, как у Райдо по-кошачьи светились глаза. В прочем, подобное было применимо к большинству ведьмаков, чьи глаза также походили на кошачьи. Лишь те немногие, чьи глаза больше походили на козьи, не обладали этой особенностью. Но эти немногие были из одного рода, происходившего от ведьм, которые забрались на самую высокую гору здесь, на севере, и выбрали мирное сосуществование с тамошней скудной флорой и фауной.