Тёмные улицы в ночное время были не тем приветливым местом, в котором хотелось скрыться от любопытных глаз.

Неизвестная тень в плаще, прижимавшая к своей груди объёмную книгу, прошмыгнула в узкий тёмный переулок, воровато оглядываясь по сторонам. Было ли необходимым так прятаться? Простые смертные никогда не запоминали таких, как она.

Стоит отойти на шаг — и вот уже смертный никогда не вспомнит, что разговаривал с ней, и кто вообще она такая — тоже не вспомнит.

Но необходимость скрываться была, когда Боги узнавали о том, что кто-то пытался рушить их замысел. Вмешивался в их игру, своей слабой рукой пододвигая незначительные фигуры на доске, тем самым подрывая изначальный замысел.

Одна спасённая жизнь может принести сотни смертей тех, кто не должен был умереть. И замысел менялся.

Тень спряталась за бочками с помоями, вжавшись в стену. Ноги у неё дрожали, рот непроизвольно открылся, а грудь судорожно вздымалась.

Уже не было необходимости дышать, но её душа всё ещё помнила свою смертную оболочку, у которой были нужды.

Услышав, что преследователь прошёл мимо переулка, тень, пригибаясь, двинулась дальше, в темноту. На мгновение оттуда полыхнуло фиолетовым светом — и тень исчезла вместе со вспышкой.

Она упала в мягкую траву, перекатилась на спину и прижала к себе крепче важную для себя книгу. Взгляд фиалковых глаз устремился в ночное небо, раскрашенное причудливыми красками. Будто рассвет, день, закат и ночь смешались воедино.

Успокоившись, девушка села в траве и положила себе на колени книгу, провела рукой по старой обложке, а после открыла её.

Она продолжала дело своего наставника, записывая историю Четверых. Как вовремя они забыли об этой книге. Была возможность дописать то, что с ними уже произошло.

Пусть Богам известно, куда должна привести их игра, такие, как она, иногда влияли на историю по велению той, кто не желала так просто мириться с предопределением истории каждой жизни, существующей в мирах. И меняя историю, они записывали новую, наблюдая за тем, как небольшой толчок запускал события, полностью меняющие божественный замысел.

По привычке вздохнув и прикрыв глаза, девушка открыла их и склонилась над книгой. В руке её материализовалось перо, которым тень начала писать прошедшие события.

Когда она закончит с ними — нужно будет снова навестить тот мир и посмотреть, что же произошло в нём дальше.

***

Голова гудела, в ушах шум. Менсис ничего не понимал. Он помнил только, как попал в ловушку, а после — темнота. Что стало с Викой? Она здесь?

С его глаз резко содрали повязку и ведьмак зажмурился от яркого света. Постепенно привыкнув к освещению, он попытался оглядеться по сторонам. Всё перед глазами расплывалось. Но он точно понял, что в комнате находится несколько неизвестных ему людей.

Один из неизвестных подошёл ближе к ним и зарычал:

— Откуда вы это взяли?!

Что-то тихо звякнуло. Менсис постарался сфокусировать взгляд на этом предмете. На толстом крепком шнурке болталась серебряная фигурка лисицы с сколотым кончиком хвоста.

Менсис судорожно открыл рот, чтобы что-то сказать, но лишь захрипел, не в силах говорить.

— Вам какое дело? — огрызнулась рядом висящая Вика. Она выглядела более уверенной и здоровой. В её глазах читалась явная злоба, а ещё ведьмак смог уловить и то, что девушка пыталась выпутать руки. Но справится ли она с их похитителями?

— Отвечай! — рявкнул подошедший к ним и отвесил Виктории пощёчину. Девушка по инерции повернула голову и криво оскалилась:

— А вот это ты зря, парень.

В следующее мгновение она вытащила руки из петли и резко схватила неизвестного за горло. Тот захрипел, вытаращив глаза. Менсис наконец рассмотрел довольно интересную особенность… у всех неизвестных глаза были ярких цветов. Зелёные, голубые… даже жёлтые, как у него самого. Ведьмаки?

Тут дверь в комнату открылась и на пороге показался ещё один ведьмак. Беловолосый и желтоглазый.

— Задержался, парни. Так, что у вас тут… — он остановился как вкопанный. Удивлённо посмотрел на Вику и окликнул её: — Вика?

— Герренс? — девушка повернула голову в его сторону, но не ослабила хватку на шее другого ведьмака. — А… А-а! Так, это твоя идея? Или почему нас вообще схватили?

— Вика, отпусти его для начала, — сказал Герренс, и Виктория послушно разжала руки, предварительно оттолкнув от себя мужчину. — И кого это «нас»?

Тут он перевёл взгляд на Менсиса и побледнел. После тряхнул головой и посмотрел уже на остальных ведьмаков.

— Парни, ну-ка, снимите их.

Ведьмаки с явной неохотой подхватили Вику и Менсиса, срезали верёвки и распутали цепи, поставив их на пол. Пошатываясь на ватных ногах, молодой ведьмак постарался сфокусировать взгляд на неизвестных, пока Виктория уверенно подошла к Герренсу и пожала ему руку. Беловолосый ведьмак улыбнулся и крепко обнял её, и словно хотел что-то ещё сделать, но девушка легонько оттолкнула его и подняла свою левую руку.

— Давненько мы не виделись, — улыбнулась она. Ведьмак хмыкнул:

— Ну раз так, то действительно, давно…

Герренс подошёл к Менсису и внимательно осмотрел его лицо, а после забрал медальон в виде лисы у другого ведьмака и протянул его Медведю:

— Твоё?

— Моё, — кивнул молодой ведьмак, ничего не понимая.

— Поверить не могу… Ты жив.

— А почему должно быть иначе? — удивился Менсис, забирая медальон и надевая его на себя.

— Больше полувека прошло. Это… долгая история, — Герренс отошёл к стене с зарешеченным окном.

— Я бы сказала, что мы никуда не торопимся. Но нас там точно потеряли и уже ищут, — сказала Вика, поправляя перчатки на руках. — Так что, если вы не возражаете, господа, мы лучше вернёмся в путь-дорогу.

— Оставайтесь пока, — развернулся к ней лицом беловолосый ведьмак. — Дороги нынче опасны.

— Наши товарищи всё ещё в лесу.

— Отправлю парней, приведут сюда.

— С чего такая щедрость, Герренс? — хитро прищурилась девушка. — Ничего сказать не хочешь?

— Точно не при свидетелях, — отрезал мужчина и махнул рукой на дверь из помещения. — Валдир, устрой пока их на ночлег. А нам нужно поговорить…

Виктория хмыкнула и пошла следом за Герренсом. Да, нелёгкий путь свёл их однажды вместе. Но для Вики это не казалось тогда чем-то… особенным. Она нашла ведьмака интересным собеседником, но не более того. Он многое знал о нечисти и рунах, шутил по-деревенски просто и грубо, а в остальном, пожалуй, и не выделялся из толпы похожих на него.