Сначала Гюрза подумала, что проникать придется непосредственно на охраняемую «Долгом» территорию. Не то, чтобы с этим были бы какие-то проблемы, но беспокойство всегда начинало урчать, когда она или её люди оказывались в окружении врагов. По сути – чем эти «долговцы» им враги? Только тем, что стремятся почему-то первыми напасть и убить. Им-то всё равно – у «Наёмников» как таковых друзей среди группировок нет, скорее нейтральные знакомые, а вот среди этих самых знакомых - всегда найдутся те, кто захочет их смерти. Опять же, по причинам доселе неизвестным.

Нужная им точка обозначилась неподалеку от северного «долговского» блокпоста, и пришлось повозиться, чтобы среди награждений бетонных плит и сброшенных рядом в кучу сухих тонких, едва начавших расти и развиваться, деревьев, найти необходимый люк. Странно, кто в Зоне вообще занимается очисткой территории от нежелательных растений, чтобы собрать вот такую вот кучу? Похоже на шалаш, только порушенный, да и в целом – неудачный.

Люк был закрыт и запечатан крепко-накрепко, словно его давно никто не открывал, но, если верить наводке – совсем недавно здесь должны были появиться люди. Должны были открыть, проникнуть, разнюхать, а в итоге – исчезли сами. Может и не дошли вовсе? Они провозились с люком порядочно времени, и Гюрза успела проклясть главу Синдиката за то, что он устроил себе жилище в столь недоступном месте. Да, понятно, что им руководило желание оставаться незамеченным и недоступным, но неужели не хочется хоть капли уюта и комфорта? А тут, какой может быть уют? Сырость, темнота, закрытое пространство.

Она не знала об этих подземельях, даже не подозревала, что может найтись что-то ещё, помимо указанного на всевозможных картах. Хотя это подземелье показалось небольшим, меньше вопросов оно вызывать не стало: зачем вообще кому-то надо оборудовать этого лилипута среди подземных лабораторий? Группа прошла несколько коридоров, каждый из которых оканчивался комнатой и дальнейшим тупиком. Два несчастных пустых коридора, но почему так тревожно?

Осознание пришло быстро: чувство стороннего наблюдения. Вроде, куда не глянь – везде только стены и спрятаться негде, чтобы подглядывать, но ощущение было, и очень отчетливое. А может паранойя? Гюрза никогда не любила закрытых пространств. Один из подбежавших к ней бойцов отвлек от наваливающейся думы, но от колющей на кончиках пальцев паники – не спас. Как же давит… Он сказал, что нашёл ещё одну дверь и клялся, что по приходу сюда её не было.

Плохо дело, обычно такие вещи ничем хорошим не заканчивается. Да, конечно в темноте можно было упустить из внимания чертову дверь – они здесь деревянные, по советской моде окрашены краской в цвет стен. Бредовая идея, на её взгляд. Конечно, они просто её не заметили – в углу, поодаль от коридорной развилки. Ведь она была же здесь?

Гюрза отметила, что здесь совершенно не ловит сеть, только сейчас. Надо было сообщить хотя бы о том, что группа успела здесь найти, перед уходом. Да, она собиралась людей выводить на поверхность. Не всех: кто желал - мог остаться и обследовать это непонятное помещение. Женщина сразу нарекла таковым то, что скрывалось за дверью, ведь ей отчетливо казалось, что ничего такого тут не было. Но не успела Гюрза разобраться с одной напастью, как случилась вторая – входная дверь исчезла. Эта была тяжелой металлической, скрывала за собой лестницу и земляной предбанник, больше похожий на чью-нибудь нору.

Так и есть. Стена пуста, в месте, где была дверь. Вот тут она отряхнула руки от слезшей с лестницы краски – чешуйки так и были разметаны по полу, и в свете фонаря просматривались как нельзя лучше. Не могли же они заблудиться в четырех стенах! Чёрт…

Она не пойдет туда. Других тоже не пустит, это всё похоже на слишком явную ловушку. Или нет… Ведь входная дверь была металлической, да? Новая деревянная. Гюрза медленно вдохнула сырой воздух, выдохнула – нужно успокоиться. Она не должна поддаваться панике, стены не придавят, а вот люди вполне могут почувствовать неладное. Снова посмотрела на стену, внимательнее, даже рукой потрогала пространство и нахмурилась – да вот же она, на месте, просто изнутри точно так же окрашена. Точно, металлическая. Если поскрести – краска слезет и с неё. Так, понятно, её немного накрыло из-за нахлынувшей чрезмерной тревоги. От скольких страхов женщина избавилась, но боязнь замкнутого пространства так и продолжала её преследовать.

- Отойди от него! Держи руки так, чтобы я видел! – Грубый крик сотряс темноту.

Наёмница уставилась на треклятую дверь, которая уже была открыта. Какого черта? Давно они стали действовать без приказа?

На крик устремились, один за другим, её люди и Гюрза поняла, что сидеть просто так не может. Не должна.

Влетела в комнату в боевой позиции следом за последним человеком, прохлюпала подошвами по какой-то грязистой луже, принюхалась к неприятному запаху, стараясь понять, что смешано с сыростью. Остановилась, присмотрелась. Так, из двух мужчин, стоящих у дальней стены комнаты она знала обоих: один из них – Проповедник с «Рентген», второй – с фотографии на ориентировке, которую бойцам разослал Вермут. Первый казался напуганным – неужели тоже сюда случайно забрел? Второй – слишком уверенным, не выглядит так, словно его застали за каким-то пахабным делом. Напротив - словно знал, что сюда идут, и ждал.

Все в детстве пытаются лопать пузыри, надутые из жвачки, мыльные пузыри. Учась в школе, она видела, как лопается воздушный шарик, наполненный водой, и та разлетается во все стороны. Как лопаются люди, Гюрза не видела никогда. До сего момента. Вбежавший без приказа боец и ещё один, ближайший к нему, за долю секунды стали ярким подобием того самого шарика, из цельного человека превратившись в кровавые ошметки. В свете упавших фонариков и загремевших выстрелов женщина увидела, что лужа, по которой она успела пройтись, была кровяным месивом, частью которого стали и её подопечные.

Адреналин прочистил сознание, и в голове вспыхнула единственная верная по её мнению мысль – нужно доложить. Но здесь, внизу, сделать это не возможно, поэтому наёмница, скрепя сердцем, бросилась бежать на поверхность, оставив своих бойцов позади. Она понимала, что группа обречена. Гюрзе, с одной стороны, было жаль своих бойцов – к каждому из них они привыкла, этим составом наймы прошли не одно задание, но с другой – приказ есть приказ. Выполнить его следовало даже ценой собственной жизни.

Шаг за шагом, продвигаясь всё ближе к выходу, женщина на ходу записывала речевой доклад. Голос прерывался, мысли путались, но общую суть в сообщение она доносила. В этот раз дверь поддалась легче и быстро открылась, наёмница выскользнула в предбанник и едва не взлетела на лестницу. Пролет за пролетом уверенно преодолевались, откалывающиеся куски краски впивались в перчаточную ткань на ладонях, а от запаха ржавчины начинало подташнивать. Гюрза думала, что дело именно в нём и никак не хотела соглашаться с тем, что на самом деле её мутит от стрессовости положения. Некогда бояться, некогда переживать и стопориться.

Группа уже мертва, наёмница это понимала, и ей казалось, будто Смерть обхватывает её и тянет вниз, не давая добраться до падающего из верхнего люка света. А что, если… Выход был близок, и женщина, нажав на кнопку отправки сообщения, закинула свой ПДА наверх, в люк. Со своей смертью она уже смирилась – это было просто, содержа в наличии знание, что умираешь за общее дело. На поверхности есть сеть, сообщение наверняка отправилось, как только гаджет покинул подземелье. Оставалось только надеяться, что всё это не напрасно.

Сама Гюрза из люка так и не показалась.

Гелла

Есть такое выражение – дома стены лечат. Оно и не мудрено: зачастую дом представляется человеку самой, что ни на есть, крепостью, способной защитить от любых невзгод. Местом, где морально уютно на любом метре, в любом настроении; где легче переживаются печали и более радостно встречать удачи. Устав, стоит лишь пересечь порог своего дома, как состояние перманентно улучшится. В этом есть доля правды.