Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- Место в ансамбле? - Вопрос с соседней койки остановил её, подставив подножку мысли. А ведь они итак путались.

- Да. Я скрипачка… Не перебивай, пожалуйста, я мысль теряю. - Ответила наёмница, недовольно нахмурившись. Вермут понимающе кивнул:

- Конечно, продолжай.

- Вот… Я осталась там, уйти же всегда можно. Знаешь, весь этот антураж, он как будто ослепляет, так что жила – ничего вокруг не замечала. А потом, я стала дружиться с одной новенькой девочкой из интерната, ей тогда всего лет одиннадцать было. Всё было нормально сначала, а потом она стала странно себя вести. Начала отстраняться, всегда ходила какая-то поникшая. Однажды я застала её всю в слезах, она была напугана, тряслась… Тогда и разговорила. Оказалось, что одна из монашек домогалась её. «Дай тут потрогаю, дай там посмотрю» - всё в этом роде. Я сначала не поверила, думала, что она себе напридумывала, может осмотр был. Но, оказалось – правда. Как поняла? Эта женщина меня отозвала и напрямую сказала, что в курсе моих знаний. Велела молчать, обещала это всё на меня повесить в случае чего, мол, всё подтвердят. А я молчать не собиралась, потому что - какого хрена? Потом меня перевели в карцер, типа я заболела чем-то, а этой же ночью пришла та женщина. Пыталась меня задушить, пока я сплю, говорила: «Бог простит».

- Теперь уж «прощает», - усмехнулся мужчина, но тут же замолчал, видимо вспомнив, что просили рассказ не прерывать. - Извини.

Гелла смерила его недовольным взглядом, думая - стоит ли продолжать? Мысли хоть и были кучкой, но продолжать выпутываться в угоду чьему-то любопытству сочли хорошим вариантом.

- Я вышивала в тот вечер, и на столе лежали ножницы – большие такие, швейные. Думала, схвачу, кольцами по лицу её оприходую – она отпустит и я сбегу, но концы перепутала, пока хватала в панике. Я ещё почувствовала, как прошло мягко, сначала страшно стало… В шею, вошло по самые кольца. Думала на помощь позвать, но меня такая злость взяла, что она… - Девушка замолкла на секунду, с досадой хлопнув себя ладонью по коленке. - Как же так можно, ты ведь священнослужитель! Дети итак настрадались... Ну, пырнула её ещё раз. Потом ещё и ещё, а когда остановилась, она уже была мертва. Я сама сдалась, дала признательные показания, рассказала про деятельность этой тетки - другие послушницы, к слову, не знали о странном увлечении своей коллеги. Милейшие женщины... По итогу – семья от меня отказалась, я отправилась в колонию. Оттуда смертников и тех, у кого не было родных, забирали ученые. Так я оказалась здесь.

Наёмница замерла. Неприятные воспоминания сами по себе подтолкнули к горлу горький ком, и мозг дал стоп-сигнал - то, что разводящий хотел услышать, она рассказала. Что было дальше… Девушка вздрогнула, протерла холодными ладонями вспотевшее лицо, в удачной попытке не дать волю слезам. Решив не обрывать историю без конца, она закончила всё кратко:

- Что они делали с нами – я не помню, помню только, что было больно и держали нас в клетках, как зверей. Потом взрыв, побег… Перебивалась у границ Зоны, пока меня Ферганец не подобрал.

Оба наёмника молчали. Гелла сидела, словно в ожидании приговора, снова. Тем не менее, во взгляде мужчины не виделось никакого осуждения, даже его крупинки. Он, скорее, был пуст, словно его обладатель рылся глубоко внутри себя. А глаза… Голубые, при местном блеклом освещении казались тёмно-синими, глубокими, словно чернила для ручки. «Какой-то голубоглазый паренек…» - вспыли в памяти слова Ферганца и девушка пропустила вдох. Похоже, что его слова были не просто безличной метафорой.

Вермут молчал ещё не долго, но казалось, что он специально нагнетал обстановку своим таинственным отсутствующим выражением лица. А, может, просто не знает как отреагировать на рассказ? Тишину прервал мягко, рассек низким баритоном, словно разрезал теплым ножом сливочное масло:

- У тебя ножниц под подушкой случайно нет?

На лице мужчины появилась ухмылка – скорее вредная, чем злая. Подколол, видимо. Девушка изобразила задумчивость, проверила свою подушку и только потом отрицательно покачала головой – шутка за шутку. Ох уж этот пьяненький юмор. «Не такой уж он и страшный» - то ли алкоголь говорил внутри, то ли - на самом деле мнение менялось, но вдаваться в глубокие рассуждения наёмница не стала. От крепкого алкоголя её раскумарило, мир начал покрываться мягкой дымкой и клонить ко сну. Когда Гелла засыпала, краем глаза видела покидающего комнату наёмника.

Когда она проснулась, Вермут уже был на месте. Свет был выключен, и в темной комнате на соседней койке она ясно наблюдала очертания крупной мужской фигуры. Чувство опьянения, казалось, совсем покинуло девушку, голову туманило только резкое пробуждение, но долго сражаться с ним та не стала. Закрыв глаза и перевернувшись на спину, наёмница собиралась вновь заснуть, но то, что заставило её проснуться – не пропадало. Чувство чьего-то наблюдения. Пристального и колючего, навевающего тревогу и не позволяющего спать. Гелла решила, что наёмник и сам не спал, зачем-то развлекая себя наблюдением за ней, и показывать своё внимание на это не планировала.

Но в голове тихо засвистело, словно после не слишком сильного, но ощутимого удара, и та по инерции открыла глаза. Темная комната, предрассветный свет из окошка скудно попадал внутрь, но его хватило, чтобы за долю секунды рассмотреть «в ногах» кровати стоящего там человека. Длинная то ли ряса, то ли плащ, освещаемая часть лица местного священника застали наёмницу врасплох. Всякий сон снесло прочь как при урагане, наградив пульсацией опасности. Гелла пожалела, что и впрямь ничего не припрятала под подушкой, оставив нож в рюкзаке рядом с кроватью. Подушка полетела из-за головы быстрым броском в мужчину, дабы того отвлечь на секунду-две, а сама девушка бросилась к рюкзаку. Нож лежал в боковом кармане в своих ножнах, готовый в любой момент вырваться в бой, что, в принципе, и произошло. Оружие со свистом полетело следом за подушкой молниеносной стрелой. Раздался стук удара стали о бетонную стену, пока наёмница с грохотом неслась к выключателю, чтобы включить свет в комнате. Лампочка загорелась и показалась нестерпимо яркой, бьющей по глазам; нож лежал на полу, как и подушка, а в комнате кроме наёмников никого не было.

- Чё скачешь? – Заспанно прозвучало с койки Вермута. Мужчина лежал и смотрел на неё с нескрываемым недоумением в приоткрытых глазах.

Сердце билось как бешенное. Гелла дернула ручку двери – заперто, причем изнутри, ведь ключ торчал в замочной скважине. Осмотрела место, где наблюдала мужчину пару мгновений назад, подобрала свои разбросанные вещи. Ничего лишнего не нашла. Извинилась, выключила обратно свет и забралась на своё место, но больше не уснула, так и промаявшись до самого утра. Таких ярких и реалистичных снов у девушки давно не было и та всё пыталась понять – неужели правда просто приснилось с пьянки?

Вермут

Если бы сейчас лил дождь, Вермут подумал бы о дежавю. Снова «Росток», снова безлюдная тишина, остается только надеяться, что в этот раз её не прервет ещё какой-нибудь отряд. Он наблюдал из окна за фигурой, украдкой перебирающейся через заводские цеха к недострою. Забавное зрелище, но делиться впечатлениями вслух мужчина не стал – выдал бы, что в комнате он находится не один. Гелла сидела в присмотренном накануне укрытии, незаметная и беззвучная, в ожидании момента своих действий. Хотя, по сути, можно было бы обойтись и без них: всадить в заказчика препарат и тот заговорил бы с самым большим желанием. Разводящий такой план действий девушке и предложил с утра, но та отказалась быть безучастной. Вермут решил, что это в ней говорит вредность и желание доказать: может и не отказалась бы, не назови он её бесполезной.

Мужчина сам по себе был достаточно грубым, но, желая просто показаться безразличным, он увеличивал это своё качество до исполинских размеров. Старался меньше говорить, изображая молчаливого провожатого, наблюдал исподтишка, а потом сорвался. Разозлился. На себя в основном, но успокаивался тем, что предусмотрительно взял с собой сыворотку, вытягивающую из человека любую информацию.

23
{"b":"888612","o":1}