Я спешу догнать ее, идя в ногу с ней. — Это совсем не очевидно. Я здесь, потому что они так сказали. Технически, как заключенная. Моя жизнь висит на волоске, и мои инстинкты самосохранения обострены. Так что, когда ты добра ко мне, мне остается гадать, происходит ли это потому, что ты действительно такая хорошая, или братья Де Лука заманили тебя на темную сторону и подставляют меня для чего-то.

Она останавливается на полпути, прямо у входной двери, ее рука лежит на ручке, когда она встречается со мной взглядом. Смешок срывается с ее губ, когда она слегка качает головой. — Ты мне определенно нравишься.

Не говоря больше ни слова, она распахивает дверь и направляется наружу, оставляя меня следовать за собой, снова пребывая в состоянии полного шока. Она забирается в ожидающий внедорожник, не проверяя, иду ли я за ней все еще, и я молча обхожу машину с другой стороны, чтобы присоединиться к ней.

Мужчина, одетый с головы до ног в черный костюм с рубашкой и галстуком в тон, ждет, чтобы закрыть дверь за мной. Я узнаю его. Я видела его в Нью-Йорке на самое короткое мгновение, но он так и не сказал мне ни слова. Он все еще молчит, когда я забираюсь внутрь, и он надежно закрывает за мной дверь, прежде чем сесть за руль.

Нонна уже пристегнута. Как только я пристегиваюсь, поворачиваюсь к ней и обнаруживаю, что она уже смотрит на меня. — Как ни странно, ты, кажется, мне тоже нравишься, — выпаливаю я, заставляя ее улыбнуться, когда она предлагает мне небольшое блюдо с выпечкой на выбор.

Saccottinos.

Я бормочу слова благодарности, когда беру одну, решив откусить от нее, пока смотрю в окно, как машина отъезжает от дома, а Нонна что-то напевает в ответ.

Внедорожник едет тихо, пока мы мчимся по извилистым дорогам, ведущим в соседний город, в который она планирует нас отвезти. В конце концов, зелень сменяется небольшими зданиями, прежде чем мы прибываем в оживленный район, и внедорожник съезжает на обочину. Магазин за магазином тянутся вдоль улицы справа от нас, большие стеклянные витрины рекламируют то, что находится внутри.

— Ты готова? — Спрашивает Нонна, изогнув бровь. Она вылезает, когда я киваю.

Потянувшись к своей ручке, я открываю ее всего на дюйм, прежде чем водитель оказывается у двери и делает это за меня. Хотя это не похоже на жест вежливости. Судя по тому, как он свирепо смотрит на меня, его тело напряжено, когда он указывает следовать за Нонной, кажется, что он просто хочет убедиться, что я не сбегу. От него исходит какая-то глубинная атмосфера, которая говорит мне, что он был бы рад, если бы я сделала именно это, чтобы он мог поставить меня на место.

Я не спускаю с него глаз, пока вылезаю, стараясь дать ему понять, что я его не боюсь. Я не отвожу взгляда, пока мне не приходится огибать внедорожник сзади, и тогда мое внимание быстро привлекает Нонна, которая ждет на тротуаре, чтобы взять меня под руку и потащить в магазин прямо перед нами.

Это элитный магазин, потому что одежда на витрине мне чем-то знакома. Я не выхожу из своей зоны комфорта в таком месте, как это, вовсе нет, но когда мы заходим внутрь и роскошный аромат наполняет мои ноздри, а сверху на нас падает идеальное освещение, я задаюсь вопросом, зачем ей понадобилось приводить сюда так называемую пленницу?

Нонна, должно быть, видит скептицизм на моем лице, когда я оглядываю отдельные зоны, отведенные для каждого дизайнера. — Это мое любимое развлечение, так что мы собираемся повеселиться. Ни о чем не беспокойся, — заявляет она, и я улыбаюсь.

Если мне суждено умереть, по крайней мере, на мне будет что-нибудь милое.

— Ты же знаешь, я могу позволить себе заплатить за это, — ворчу я, бросая на Нонну язвительный взгляд, когда она грозит мне пальцем перед кассиром.

Мы здесь уже несколько часов, и хотя она, возможно, выбрала несколько вещей для себя, большинство вещей в сумках предназначены для меня. Это смехотворно, то количество, которое там есть, похоже, что я вообще не планирую умирать, но я просто ничего не могла с собой поделать. Оставаясь в Филадельфии, я держала голову опущенной, и мне никогда не приходила в голову мысль пройтись по магазинам, так что я определенно наверстала упущенное.

— Тебе не следует за это платить, Рен, вот что я хочу сказать. Как ты сама сказала, это не твоя вина, что ты с самого начала оказалась в такой ситуации. — Она подмигивает мне, прежде чем пробормотать кассиру что-то о том, что покупки оплачиваются на счет Де Лука.

Я не могу спорить с подобным утверждением, особенно когда знаю, что платит не она, а они. Это вызывает легкую улыбку в уголках моих губ, когда я поворачиваюсь лицом к двери, наблюдая, как водитель-телохранитель, который все это время не отходил от нас, заносит последние сумки в машину.

Нонна еще раз берет меня под руку, прежде чем потащить к внедорожнику. Забравшись внутрь, я откидываюсь на спинку сиденья, измученная перемериванием стольких нарядов, когда она поворачивается ко мне лицом.

— Не сходить ли нам пообедать? — В ее голосе слышится нетерпение, и это заставляет меня почувствовать, что обычно рядом нет женщины для таких вещей.

У меня вертится на кончике языка согласиться с ней, когда водитель занимает свое место впереди, захлопывает за собой дверцу и качает головой. — Не получится, мисс Де Лука, вам нужно ответить на звонок.

Она раздраженно поджимает губы, когда забирает у него телефон и со вздохом прижимает его к уху.

— Что?… Нет, вообще-то мы заняты… Не твое дело… — Ее брови хмурятся, когда она вздыхает. — Хорошо, но ты у меня в долгу. — Она заканчивает разговор, не сказав больше ни слова, прежде чем бросить телефон на пустое переднее сиденье, когда водитель вливается в поток машин. — Похоже, мы пообедаем дома, но не волнуйся, у меня есть для нас идеальная идея. — Она широко улыбается, как будто ее планы не просто изменились, и я киваю, все еще немного удивленная тем фактом, что водитель назвал ее мисс Де Лука.

Как же я до сих пор не сообразила, кто она такая? С таким именем, как Нонна, можно было бы предположить, что она их бабушка, но на самом деле она выглядит недостаточно взрослой для этого.

Могла ли она быть их матерью?

Что-то подсказывает мне, что это не совсем так.

— Скажи мне, что у тебя на уме, дорогая. Ты так сильно хмуришь брови, что нам, возможно, придется срочно делать ботокс, чтобы расслабить эти чертовы мышцы. — В ее глазах мелькает искорка юмора, когда я качаю головой в ответ на ее драматизм, и тень улыбки трогает мои губы.

— Кто ты для них?

Понимание появляется на ее лице, когда она слегка кивает в ответ, прежде чем заговорить. — Они дали мне имя мисс Де Лука шесть лет назад, когда умер их отец. Это было первое дело, которым они занялись, когда Маттео стал главой семьи. — Она почти задумчиво отводит взгляд, ее глаза следят за миром, который пролетает мимо нас, прежде чем она снова поворачивается ко мне. — Я была их няней, пока Энцо не исполнилось четырнадцать, потом во мне больше не было необходимости. Но эти мальчики… они никогда не знали своей матери, даже у Маттео, кажется, нет воспоминаний о ней, а их отец… Ну, он был совершенно другим человеком из мафии. — Затем ее взгляд обращается к водителю, как будто она знает, что он слушает, и не хочет давать слишком много. — Они пришли ко мне много лет спустя, умоляя меня вернуться домой, и, честно говоря, у меня не было настоящей собственной жизни без них. Я посвятила этим мальчикам так много своего времени, что у меня не было собственной семьи. Поэтому, пока они теряются в мире насилия, крови и кровопролития, я обеспечиваю стабильность, безопасность и домашний очаг.

Ее слова растопили мое замерзшее гребаное сердце.

Как им так повезло, что она есть в их жизни? Чтобы она, казалось, бросила все, чем занималась, когда они снова появились в ее жизни. Любовь, которую они, должно быть, чувствуют между собой… Боже, я могу только представить, на что это было бы похоже.