Мастер усадил меня за стол, занятый его семейством. Затем девчушка притащила ёмкость с дозатором и принялась раздавать миски с дымящимся варевом.

Едой оказалось нечто похожее на овощной гуляш с мясом, но странным вкусом. Кроме мяса, я распознал в кусочки сладковатых клубней синего бамбука. Но остальное добавлено как-то неправильно. По крайней мере, сырые и от этого горьковатые орехи папоротника, я бы в пищу добавлять не стал. Во время рейдов по степи приходилось есть всякое, но это явно перебор.

Увидев, как я выбираю разбухшие орехи и откладываю их в сторону, Нейла прыснула от смеха.

— Тебе не нравится? — спросила она.

— Почему же? Всё нормально. Только папоротниковые орехи с клубнями синего бамбука не сочетаются по вкусам. И вообще, не понимаю, как можно есть орехи, не высушив и не поджарив на сковородке?

— Сушить, а потом жарить? — девчушку явно удивил подобный рецепт. Остальные тоже перестали жевать и уставились на меня, — Даже не знаю, умеет ли такое проделывать наш синтезатор пищи.

— А что вы сами не готовите? — удивляюсь в ответ.

— Нет, что ты! Готовить нам самим запрещает планетарный устав и вообще это опасно! — собеседница замотала головой, — В синтезатор закладываются все собранные в джунглях плоды, мясо и грибы. Аппарат чистит от грязи заготовки, убирает всё несъедобное и опасное. После этого помещает в криогенное хранилище. А в момент приготовления он берёт оттуда нужные ингредиенты по мере надобности и термически обрабатывает в разных сочетаниях.

— А кто пробует еду в процессе и доводит до ума вкусовые качества?

— Никто. Перевезённые с корабля синтезаторы сами подбирают ингредиенты, полезные для организма. Зато почти каждый день, мы едим нечто новое. Иногда это не очень приятно по вкусу, но бывают и исключения. Как раз сегодня, что-то среднее.

Выслушав девушку, я снова удивился местным обычаям, закреплённым законодательно. Хотел поспорить и предложить приготовить, что-то другое. Но потом вспомнил рассказы деда о том, сколько людей погибло в первые годы после высадки, отравившись местными продуктами. Лучше этого не делать. Хотя метаболизм рождённых на Пандоре давно адаптировался к её флоре и фауне. Только безопасность никто не отменял и поэтому закон выглядит логичным.

Набив желудок тем, что дали, я замечаю заинтересованные взгляды. Понятно, что без расспросов не обойтись.

— Человек, мой сын сейчас находится в опасности? — первой начала Мара.

— Надеюсь, что нет, — честно ответил я.

Женщина раздражённо фыркнула, а мастер сразу положил свою ладонь, на её сжавшийся механический кулак.

— Мара, не нервничай. Он взрослый парень, и давно сделал свой выбор. Так что, разберётся как-нибудь. Ведь так? — с нажимом спросил он, глядя на меня.

— Сказать, что всё нормально не могу. И его неприятности точно из-за меня. Но Зар не глуп и не станет сидеть на ферме до последнего. Кстати, мне показалось, что он хотел уйти со мной в бункер, но почему-то не решился.

Я был честен с семьёй Зара, и они это почувствовали. Напряжение постепенно начало спадать. И только Мара, по-прежнему сжимала металлические кулаки и зыркала исподлобья.

— Акос, если с моим сыном что-то случится, то я более никогда не отправлю бригаду туда, куда просят послать городские ублюдки. И даже не задействую бота разведчика. Пусть паук пылится в ангаре, а они сами ползают по каменным лабиринтам в страхе нахвататься нанитов или оказаться под завалом! — выпалила мать Зара.

Какая-то она излишне неуравновешенная. Но это не моё дело.

— А вы что побывали внизу, в каверне? — решаю уточнить, правильно ли я понял про лабиринт.

Члены семейства переглянулись. Отвечать взялся лысый мужчина, у которого на голове проглядывали металлические элементы, заменяющего часть черепа.

— Нет, что ты! Туда влезать нельзя. Во-первых, это очень глубоко и опасно. А во-вторых, там по-прежнему фиксируется большая концентрация болезнетворных нанитов. Но если ты интересуешься, жива ли каверна? То можно утверждать, что биомасса, порождающая подземных тварей, самоуничтожилась. Сейчас там начался процесс разложения. Только проникать на нижние уровни также сложно. Даже паук Мары, смог добраться только до места гибели патриархов.

— Они бились до последнего, — произнёс я, выказав совсем непоказную скорбь.

— Мы бы могли пройти дальше. Но больше боевых ботов у зарканцев нет, как и нужного количества сухой плазмы, необходимого для обезвреживания лабиринта и каверны. Кстати, мы видели записи твоей безумной атаки.

— И что об этом думают космотехи? Считают, как и остальные, что я глупо загубил зверей?

— Нет, почему же? Правда, со стороны это выглядело именно так. Но что-то же заставило тварей каверны начать уничтожать друг друга? Прибывшие на место аналитики, занимающиеся расследованием случившегося, выдвигали разные версии. Та, что мне наиболее близка, звучит так: Процесс самоуничтожения тварей, начался в результате сочетания различных объективных факторов. И один из них — безумная атака примитива со стаей патриархов. Космотехи доверяют только объективным данным и стараемся руководствоваться не эмоциями, а логикой.

— Ясно. А что далее будет происходить в каверне?

— Не знаю. Возможно, начнётся перезагрузка древнего объекта. И через какое-то время на поверхность вылезут новые твари.

— Навряд ли, — уверенно заявляю я, основываясь на воспоминания хозяина лабиринта, — Думаю сейчас там начался долгий процесс очистки гигантской подземной пробирки. Потом она будет законсервирована.

— Это догадки или ты что-то знаешь? — насторожился Акос.

— Скажем так, я что-то видел глазами существа, ранее перезапустившего процесс репликации подземных тварей.

Мои слова заставили всех призадуматься. А пока зарканцы молчали, я рассматривал помещение и увидел знакомые очертания схемы дредноута. Она была искусно выгравирована на дальней и плохо освещённой стене. Кроме этого, здесь обнаружилась активная точка взаимодействия, похожая на ту, что я использовал внутри космического корабля.

Встаю с лавки, огибаю завал из оборудования со столами и подхожу к стене. Затем активирую панельку, и перед носом быстро проскакивает шкала загрузки данных. А потом от пальцев, прямо по гравировке, побежали пиксельные ручейки света.

После этого стена начала становиться прозрачной, а схема дредноута прорисовалась внутри и стала трёхмерной. Теперь на ней отражались все отсеки, боевые палубы, трюмы, мостики управления и рабочие галереи. Разными оттенками прочертились реакторные и силовые установки, элементы монолитного бронекорпуса и отдельные системы, окутывающие паутинами гигантский военный корабль.

Скачанная из памяти дредноута схема, выделяла все повреждения и малейшие неполадки. Она позволяла просматривать описания проблем, появляющиеся в информационном поле по мановению моей руки.

После внезапного появления интерактивной схемы знакомого объекта я невольно замер, и начал вчитываться в бегущие строки. А сзади послышался скрип отодвигаемых лавок и гул удивлённых возгласов космотехов.

— Это как так? Не верю своим глазам — проговорил Акос.

Подойдя к прозрачной стене, он дотронулся до одной из моргающих красным точек, показывающих повреждённый отсек.

Как только он это сделал, по столовой разнёсся металлизированный голос, услышанный мною при назначении в команду космического разрушителя.

— Вам отказано в доступе к работе с информационной панелью. Гражданин Зарканы, для получения доступа, пройдите процесс инициации и займите своё место в команде корабля.

Сделав шаг к мастеру, я увеличил интересующий его элемент. Затем открыл многостраничную портянку с подробным описанием всех систем и целым каталогом, трёхмерных схем.

Ошарашенный Акос смотрел на всё с открытым ртом. А потом меня обступили, находящиеся в столовой космотехи.

— Эта информационная панель была снята предками с дредноута, больше сотни лет назад. Наши старики уверяли, что она по-прежнему в рабочем состоянии. Но никто не видел её включённой. Расскажи, как ты это сделал?