— Я есть ощень тебя любить! Сейщас, — томно выдохнул парень в маленькое ушко подруги. При этом одна рука влюблённого самостоятельно бросила повод и скользнула на девичью грудь.

Но безжалостная Рута вдруг гибко вывернулась и вмиг очутилась на земле. Конь, до этого бредущий шагом, сразу остановился.

— Ишь, сквернавец, чего удумал! — гневно сверкнув глазами, выкрикнула дочь ведьмы, — К Зарянке своей приставай!

— Защем? — горестно возопил Ильрих, в глазах которого, вместе со страстью, читалась обида на свою мучительницу. — Я её не любить! Отну тебя!

— Так я и поверила, Зарянка при всех на тебя права предъявила! — продолжала изображать негодование Рута. Именно изображать, ради собственной выгоды. Если приставучий Илька получит другую спутницу, ей самой может достаться Тавр! — Видать обхаживал её за моей спиной!

— Какта? — изумлённо выдохнул сын барона.

От любовного пыла он ещё не остыл, но вместе с тем начал гневаться. Прозорливостью всех влюблённых почуял, что своенравная девица ведёт какую-то игру. И вдруг Ильрих просиял:

— Я знайт, ха-ха! Ти опяйть пошютиль!

— Вовсе нет! Прощай, видеть тебя не могу! — отрезала коварная Рута и, развернувшись, решительно зашагала к обители.

— Глюпый дефка! — дав волю гневу, выкрикнул ей вслед сын барона. — Я тебя бросайт! Уезжайт с Зарян!

— Скатертью дорожка, — пробормотала себе под нос страшно довольная Рута. И просияла ещё больше, услышав стук быстро удаляющихся копыт.

Конечно дочь ведьмы понимала, что Илька ещё сто раз опомнится и попросит прощение. Но за одну только «глупую девку» можно будет поизображать великую обиду на всю оставшуюся жизнь!

В обители Руту сразу разыскала Заряна и заговорила очень сухо, строго поджав губы:

— Не серчай, если хочешь знать, мне Ильрих без надобности. Так велели руны. На время вас разлучить.

— Так я и не серчаю, — лукаво улыбнулась дочка ведьмы. — Радуюсь! Может, ещё приворожишь барончика для верности? Чтобы уж точно с тобой уехал?

— Тавр? — сразу поняла Заряна. — Вот ты ушлая проныра, у него же невеста!

— Небось пока не жена! — огрызнулась дочка ведьмы.

— Тогда я лучше Тавру наворожу. Чтобы не обращал на тебя внимания, — ледяным тоном пообещала Заряна и пошла прочь.

— Позёмке пошла докладывать? — спохватившись, крикнула ей вслед Рута.

— Угадала! — повернув голову через плечо, неумолимо процедила Заряна.

До самого вечера дочка ведьмы отсиживалась в подвале обители, пропустив и праздничный обед в честь совершеннолетия Ильриха. Не потому что боялась расправы, ледышка скандал не устроит, и драть волосы разлучнице не кинется. Просто как Рута себя не оправдывала — дескать, у неё тоже любовь, а сердцу не прикажешь! — перед Позёмкой всё-таки было стыдно.

Уже при свете луны Рута своё убежище покинула и тихо прокралась в спальню. Которую по-прежнему делила с сестрёнками ягинями и их давно подросшими котами баюнами. Каждый стал размером с хорошую цепную собаку.

— Ты где была? — сонно пробормотала Морошка. — Тебя Магистр спрашивал, теперь уже утром к нему ступай.

— Илька тоже тебя искал, — как всегда дополнила сестру Лушка. — Всё расстраивался. Вы поругались?

— Спи, давай, — буркнула Рута, уныло гадая, о чём желает говорить Магистр. Впрочем, ясно о чём. Зря она пооткровенничала с Заряной, выдала сердечную тайну про Тавра.

Но Магистр, к которому Рута заявилась с утра пораньше с самым независимым видом, сердитым или просто строгим не выглядел.

— В общем так, — сказал он, — приходила тут ко мне вчера Позёмка. И знаешь о чём попросила?

— Знаю, — буркнула Рута, которая даже не надеялась вымолить прощение. — Отправить меня из обители куда подальше. К чёрту на кулички.

— Ты что-то слишком мрачно шутишь. И друга своего вчера зачем-то обидела, не явилась на праздничный обед, — Укоризненно покачал головой Магистр. — А коли просьбу Позёмки знаешь, так тому и быть. Пойдёшь в спутницы к Тавру. Он воин опытный, если что, за тобой приглядит.

— Так Позёмка Тавра со мной отпускает? — до того растерялась, что даже не поверила Рута.

— Говорит, её милый без странствий совсем закис. Вот невеста так невеста, за жениха горой!

— А Заряна, случаем, этому не препятствовала?

— С чего бы? — удивился Магистр. — Заряна, умница, будет оберегать ещё неопытного Ильриха. Они, кстати, уже уехали на задание сегодня утром. Довольно редкий случай — в одной из деревень на севере сразу две гулящие бабы родили псоглавцев. Думаю, следует поискать любвеобильного папашу и пристроить ему помёт. Пусть сам и воспитывает, пока односельчане несчастных детишек не перетопили.

— А я когда? То есть мы с Тавром когда на задание? — скромно пролепетала Рута, которой на самом деле хотелось пройтись по полу колесом. Такая в её душе бушевала радость.

— Ты разве не должна ещё доучиться? Так что беги на урок.

Последние дни занятий воодушевлённая Рута провела в похвальном усердии, и Дайва с Кипрей были ею довольны. Вскоре объявили, что обучение полностью закончено и теперь лишь требуется побольше практики.

Тавр тоже ходил счастливый. Он усиленно тренировался, давно собрал дорожные мешки и нетерпеливо дожидался вестей о забаловавшей в каких-нибудь краях нечисти.

Но сначала его и Руту попросили сопроводить Лушку и Морошку, пятнадцатилетние ягини покидали обитель навсегда. Отправлялись вместе с котами в пустую лесную избушку, вблизи которой которой проходила граница между Явью и Навью. Границу следовало хорошенько охранять, и теперь ягиням это было вполне по силам.

Снаряжая близняшек всем необходимым для самостоятельного ведения хозяйства, Дайва приготовила столько разного добра, что пришлось загрузить на телегу. Притом, что избушка находилась не просто в лесу, а в глухой чащобе. Но Дайва не сдавалась:

— Ничего-ничего, где телега не проедет, на горбу добро перетаскаете! Неужто отправлю девонек с пустыми руками? — гневалась она, отстаивая каждый горшок и другую утварь, а уж припасы крупы, муки и масла особенно.

В общем, ни Тавр с Рутой, ни даже Магистр так Дайву и не переубедили. Хорошо хоть в обитель вернулась из очередного похода Моревна. Она тоже согласилась помочь ягиням с переездом, и вот у кого силушки оказалось немерено! Ведь содержимое телеги в самом деле пришлось перетаскивать к избушке на руках, в несколько заходов. Через буреломы, лесные овраги и сплошной частокол деревьев.

Потом Тавр и Моревна, нисколько не отдохнув, принялись поправлять вокруг избушки ограду, которая местами сгнила и обрушилась, а Рута и сёстры занялись наведением порядка в самом доме. Натаскали из ручья воды, отмыли застарелую грязь, прочистили у печи дымоход и повесили на крошечные окошки свежие занавесочки, которые, конечно же, сунула Дайва вместе с толстым отрезом полотна и запасом иголок и ниток.

— А где тут граница с Навью? Далеко? — надумала спросить Рута между делом.

— Да вон она! — небрежно ткнула пальцем Морошка в одно из окошечек, не желая отвлекаться.

— Прям совсем рядом? — округлила глаза дочь ведьмы.

— Пойдём, покажу, — отозвалась более доброжелательная Лушка и вывела Руту на высоко задранный над землёй порог. — Вон там, видишь? Меж тех двух сосен колышется паутинка!

— Точно, колышется, — присмотрелась Рута. — А ежели, к примеру, я или кто другой меж тех сосен пройдёт? Очутится на том свете?

— Нет, конечно, — звонко засмеялась Лушка. — Живой просто порвёт паутинку, и пойдёт себе дальше, а сигнальная нить тут же опять появиться. Мёртвому же со стороны Нави порвать паутинку не просто.

— А вам не грустно будет куковать в глуши? — продолжала выспрашивать Рута, поглядывая на баюна, который как раз драл когтями сосну рядом с необычной паутинкой. Второй кот сидел неподалёку и с интересом следил за белкой.

— Не грустно, но приезжайте когда-нибудь в гости! — опять засмеялась Лушка.

— Только не часто, — буркнула подошедшая Морошка, которая с каждым годом становилась всё язвительней. — Хватит попусту болтать, мне нужны дрова. Кашу на всех стану варить, небось ведь ночевать останетесь?