Ох, помадка. Я застонала, раздвигая ноги. Он увидел, что я сопротивляюсь, схватил мою ногу за колено и приподнял ее. Как, по его мнению, мне удастся устоять на одной ноге? Я на двух то еле стояла до того, как он начал прикасаться ко мне.

Несколько раз он ввёл в меня палец, я была в легком тумане, когда увидела, как он опускает лейку душа все ниже, ниже, ниже, пока не побрызгал водой на мой клитор, и я подпрыгнула, но Элайджа положил руку мне на бедро и крепко держал.

О, о, о… Очень сильная стимуляция. Мой живот сжался. Было очень приятно, но давление было настолько сильным, что вызывало щекочущее ощущение, которое я не была уверена, что смогу выдержать.

Наклонившись, я убрала его руку и немного прогнулась, когда давление на клитор ослабло.

— По-моему, слишком, — прошептала я задыхаясь.

Карие глаза поразили меня своей интенсивностью.

— Уверен, ты справишься.

Я покачала головой.

— Нет... О!

Я выпрямилась, прижавшись спиной к стене, когда он снова распылил на меня воду, добавив ещё один палец.

Мой живот вздрагивал, напрягался и вздрагивал каждый раз, когда на клитор оказывалось давление. Я не могу... не могу... не могу. Это была паутина удовольствия и пытки, когда поток приносил дразнящее щекотание, а затем опалял неистовым жаром, и когда он расцветал, я вскрикивала, хватаясь за руку Элайджи, которая обвивалась вокруг душевой лейки.

— Элайджа!

Мое тело содрогалось и я, выгнулась дугой. Склонилась над ним, нуждаясь в том, чтобы он остановился, когда оргазм овладел мной.

Я захныкала, когда он, наконец, смягчился, оставив меня в дрожащем беспорядке. Его палец довел последние несколько секунд моего экстаза до самого конца, когда он отодвинул от меня душевую лейку.

Он выпустил мою ногу из своей руки.

— Ты прекрасна, Хэдли. — Его голос был хриплым, полным вожделения. Он выпрямился, прижав меня к стене. — Ты в порядке?

Одной рукой он лениво поглаживал мое плечо, а другой возвращал душевую лейку на место.

Я задрожала еще сильнее, когда он наклонил мою шею. Поцелуй. Поцелуй. Он прижался губами к моей коже. Я счастливо вздохнула в своем возбужденном состоянии.

— Хочу, чтобы ты был внутри меня, — хрипло прошептала я.

Я с трепетом открыла глаза, когда он встал в полный рост.

— Я только возьму...

Он попытался отодвинуться, но я схватила его за руки.

— Я хочу почувствовать тебя. — Это признание заставило меня занервничать, так как он глубоко, с придыханием вздохнул, когда приблизился, позволяя мне продолжить уговоры. — Я принимаю противозачаточные с тех пор, как прошла шестинедельный осмотр после рождения Элая.

Он прижался своим лбом к моему, его сияющие словно звезды глаза, полные страсти смотрели на меня, и он наконец сказал:

— Я тоже этого хочу... Блядь... Я очень этого хочу. Я никогда раньше...

Я наклонилась и поцеловала его, нежно, красиво, наше дыхание звучало в унисон словно мы были созданы друг для друга. Он задрожал, когда я прикусила его нижнюю губу — настолько, что это было игриво, дразняще и интимно одновременно. Его огромная длина прижалась к моему животу, когда он закинул сначала одну мою ногу на свое бедро, затем другую, прижимая меня к стене.

Прерывистые вздохи, тела прижаты друг к другу... Я смотрела на своего возлюбленного и свое будущее, наполненное всеми эпическими приключениями с ним. Я хотела, чтобы он знал, если еще не знает.

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя. Из-за тебя я стал домашним и все прочее дерьмо.

Я засмеялась, но быстро затихла, когда он подтолкнул свою эрекцию к моему отверстию. Я не сводила с него глаз, пока он медленно входил в меня, сантиметр за сантиметром. Я чувствовала каждую изысканную деталь, когда он двигался внутри меня — то, как мои внутренние стенки прижимались к его грибовидному кончику, его толстый пульсирующий обхват, когда я растягивалась, чтобы принять его целиком. Я сходила с ума от осознания того, что мы близки настолько, насколько это вообще возможно, — я не хотела такой близости ни с кем, кроме него. Грохочущее пламя грозило выплеснуться наружу, если он войдет еще глубже. Он зашипел, и это превратилось в стон.

— Хэдли, я не думал, что ты можешь ощущаться совершеннее. Я ошибался. Блядь, я очень ошибался. Ты такая тугая и горячая. Господи, детка, ты была создана для меня.

Его грязные словечки взорвались расцветающим жаром, а затем он вошел немного глубже.

Я закрутилась в спираль, взвилась ввысь. Внутренние стенки сжались вокруг него, когда я выгнулась дугой, распалась и погрузилась в пламя.

— Боже, благослови... Америку! А-а-а...

Он поцеловал мой приоткрытый рот.

— Мир не рухнет если ты скажешь «блядь» или «дерьмо». Сейчас тебя никто не слышит, кроме меня. — Он прикусил мое ухо, и я вздрогнула. Он медленно вышел и снова вошел. Я задыхалась. Он крепче сжал мои бедра и ноги. — Ты так интенсивно сжимаешь мой член. Блядь! Я долго не протяну.

Я все прекрасно понимала. Когда он вошел в меня в третий раз, его пирсинг прошелся по моему клитору, и я снова начала парить. Неудивительно, что мое тело не переставало пульсировать в его руках, когда он доводил меня до очередного оргазма. Я вцепилась в его волосы, тело немного сползло по стене, когда я выгнулась дугой и застонала.

Его хватка ослабла. Он крепче прижался ко мне, приподнимая меня, и задвигался, словно дикий зверь, доводя мое освобождение до крещендо. Элайджа застонал, отчаянно ища мои губы, и поцеловал так, словно вынимая из меня всю душу, прежде чем в меня ворвалась его разрядка. На моих и без того пылающих щеках поднялся жар. Я ощущала каждый чувственный толчок его члена, и он заполняет меня так, как никогда не заполнял с презервативом.

Мы целовались и целовались даже после того, как наши тела перестали пульсировать. Он поставил мои дрожащие ноги на пол, и его эрегированная длина выскользнула из меня. Его твердый член покачивался и прижимался к моему животу, снова готовый к действию. Вода была теплой, но когда он оторвал свои губы от моих, стала холодной. Его щеки слегка раскраснелись, губы были глубокого вишневого цвета, а глаза мягкими и затуманенными, когда он смотрел на меня переполненный эмоциями. Все они были связаны с тем, что он любит меня.

Он выключил воду, вытер нас насухо и еще раз проделал это со мной на кровати под одеялом, прежде чем мы погрузились в сон.

_______

Вчера я была смелее. Нервозность вернулась вместе с утренним солнцем.

Но все было хорошо. Элайджа сидел со мной на качелях рядом с родительским домом, пока я набирала номер Скотта, и его рука успокаивающе поглаживала моё бедро, создавая ощущение комфорта и безопасности. Люси и Элай находились внутри, пока я звонила.

Скотт ответил после третьего гудка.

— Полагаю, ты осознала, как глупо вела себя вчера?

Нервозность была забыта. Его ожесточённый тон заставил меня напрячься.

— Нет, Скотт. На самом деле мне нужно тебе кое-что сказать.

— Что же?

— Единственные, кто когда-либо поступал глупо, — это ты и твоя мать.

— Что за...

— Не перебивай меня, — огрызнулась я. — Я устала от того, что ты и твоя семья унижают меня перед Люси. Ты хоть представляешь, как это ранит ее чувства? Как сильно вы, ребята, заставляете ее плакать? Я старалась найти общий язык с тобой и твоей семьей с тех пор, как мы расстались, предлагала тебе оставить Люси на выходные, но ты так и не пришел. Ей всего четыре года, но это не значит, что она не понимает, что ты ее отшиваешь.

— Хэдли!

— Нет, ты не имеешь права расстраиваться. Люси любит тебя, но в последнее время она не хочет с тобой встречаться, и я не собираюсь ее заставлять. Если ты захочешь ее увидеть, я не буду противиться этому, но пока она не будет готова снова остаться на ночь в вашем доме, этого не случится.

— Это, блядь, просто нелепо. Проблема в том, что ты промыла ей мозги.

— Если ты и твоя мамаша не можете вести себя цивилизованно, тогда, полагаю, нам придется обратиться в суд. Они могут заставить твою ленивую... задницу устроиться на работу, чтобы платить алименты.