Именно сейчас я вспомнила, что обычно он уходил примерно в это время. Я не знала, чем он занимается и есть ли у него работа, но уезжал он в одно и то же время, где-то между одиннадцатью и двенадцатью. Я знала, потому что последние пять недель наблюдала за всеми из своего окна, когда мы не гостили у родителей.

У Элайджи наверняка есть работа. Он мог позволить себе дом и хороший внедорожник, и при этом постоянно носил повседневную одежду. Темные джинсы и простые футболки, иногда однотонные, иногда с нездоровым принтом в виде демонов и черепов. Это было довольно странно, вернее пугающе. Этот образ слишком хорошо сочетался с идеальным изгибом его бровей и злобным блеском в глазах. Иногда он надевал коричневые ботинки, а иногда — темные «Nikes».

Я очень много дней глазела на него в окно.

Через несколько дней после возвращения домой я подумала о том, чтобы сказать ему спасибо, но была уверена, что сделала это в машине той ночью. Я решила, что он предпочел бы, чтобы мы оставили его в покое. Это меня вполне устраивало. Я еще не забыла, как он обошелся с Люси, но в тот вечер он мне очень помог.

Я с ужасом думала, что могло бы случиться, если бы попыталась добраться до больницы самостоятельно или осталась дожидаться родителей.

— Ох, он смотрит на меня. — пискнула Люси. Я посмотрела вверх. Элайджа направлялся к нам. — Он хочет вернуть свои чипсы? Я уже их съела.

— Что?

Теперь пищала я, хмуро глядя на свою дочь.

— Дедуля разрешил мне их взять, — сказала она.

Конечно, Элайджа должно быть бросил пакетик чипсов в машину, когда садился в нее тем вечером. Но я не обратила на это внимания.

— Я уже съела их! — сказала ему Люси, когда он приблизился.

Он приостановился, посмотрел на нее, а затем продолжил свой путь к нам. Он был в паре метров передо мной, когда мельком взглянул на автокресло в моей руке. Его глаза медленно пробежались по мне, на мгновение задержавшись на груди, а затем по всему телу. Как он посмел оценивать меня средь бела дня? Он мог бы сначала хотя бы поздороваться.

Мое лицо пылало. Без сомнения, оно было краснее, чем футболка, в которую была одета Люси. Стало только хуже, когда я увидела, как его взгляд задержался на моей груди. Его темные хищные глаза расширились.

Я не могла вынести этого больше ни секунды.

— Ох, моя карамелька! Что, по-твоему, ты сейчас делаешь?

Элайджа моргнул, потом снова моргнул.

— А?

Он что, шутит? Он отключился, пока любовался моими сиськами?

— Ты пялишься... опять.

Я не стала упоминать о неуместности его действий. Он должен был догадаться. Я переложила автокресло Элая в другую руку, так как у меня устала рука.

— Извини. — Он откинул волосы упавшие ему на лоб, прежде чем сжать переносицу. — Я увидел вас, и подумал, что стоит проверить, как вы.

Серьезно?

— Зачем?

Я напряженно застыла, присматриваясь к нему, пытаясь понять его намерения.

— Я, блядь, чуть листву не скинул от страха. Я думал, ты родишь ребенка в машине. — Он снова заглянул в автокресло. — Это нормально?

— Это? — Глубокий вдох, Хэдли. — Элай — мальчик, и он совершенно здоров.

— Хорошо. — Он сделал паузу. — Подожди? Элай? Отличное имя.

Лучше бы он не думал, что его имя похоже на имя Элая. То есть, по сути, так и есть, но... Прости, Элай, я не хотела менять твое имя, даже когда узнала, что оно похоже на имя соседа. Кроме того, Оливия уже вышила его имя на детских вещах.

— Спасибо, — сказала я ему.

Элайджа схватился за голову, словно был в чем-то неуверен... или совершенно сбит с толку, и сделал шаг назад.

— Тогда я пойду.

Он снова покачал головой, разворачиваясь.

Он посмотрел вправо, где находились мальчишки.

— Что? — огрызнулся один из них на угрожающий взгляд Элайджи.

— Лучше не создавайте проблем, — предупредил их Элайджа.

— Мы ведь не на твоей территории, верно? — зашипел мальчик.

— Я не это имел в виду.

Элайджа отошел, и простонав я сказала.

— Спасибо. — Он оглянулся через плечо. — Ну, за то, что подвез меня той ночью.

— Без проблем. — отмахнулся он.

— У тебя были проблемы с возвращением домой? — спросила я.

Снова покачивание головой.

— Нет. Я позвонил кое-кому, чтобы меня забрали.

Я кивнула.

— Хорошо.

— Увидимся.

Увидимся?

Увидимся?

Почему он это сказал? Увидимся мимоходом? Конечно, он имел в виду именно это, но все равно это звучало странно. Почти дружелюбно.

— Можешь принести мне еще чипсов? — крикнула Люси.

— Люси! — Закричала я. — Ты не можешь просить об этом.

К моему удивлению, он только сказал:

— Пока, малышка. — и направился к своей машине.

Никаких резких высказываний в адрес Люси. Может быть, он имел в виду это, когда говорил, что ему плохо из-за всей этой ситуации.

______

К сожалению, мне пора было возвращаться в реальный мир. Последние шесть недель я провела с Люси и Элаем, поэтому мне не хотелось возвращаться в дом престарелых, хотя мы и нуждались в деньгах. К концу первой недели я была практически на мели и с ужасом думала, что мне, возможно, придется просить папу о помощи, чтобы продержаться до зарплаты. Я ненавидела просить кого-либо о чем-либо. И никогда не просила. Для этого у меня была кредитная карта. Кроме того, было достаточно того, что они помогали мне с Люси, а теперь и с Элаем, пока я заканчивала последний семестр программы медсестер и работала.

За последние полтора месяца я оставляла своих малышей только, когда уходила на занятия, и это все равно было ужасно. Еще один месяц, и я закончу учебу. В груди трепетало от волнения.

У всего моего класса экзамен на получение лицензии Национального совета был назначен на следующий понедельник после выпуска — если мы его сдадим, но я знала, что сдам. Это было волнительно и действовало на нервы. В последнее время у меня было гораздо больше времени на учебу, чем раньше, но, находясь в шаге от мечты, я переживала, что облажаюсь.

Поэтому мне нужно было пойти на работу, и позволить Джорджи сказать мне, как я успешно сдам экзамен. Мне будет не хватать старушки, когда я наконец уйду. Она была моей опорой, вдали от дома. Когда ты работаешь, у тебя появляются две разные семьи — рабочая и та, что была твоим реальным миром. Рабочую семью вы не видите вне работы, но без нее вы бы не справились. Вы делились секретами, страхами, утешали друг друга, когда это было необходимо. С Джорджи я делилась тем, о чем не могла рассказать маме. Джорджи не осуждала меня. У мамы было что мне сказать.

В доме престарелых все знали, что этим летом я уйду. Меня уговаривали продолжить работать в доме после получения лицензии медсестры. Как бы они мне ни нравились, я не смогла остаться. Я всегда хотела работать в больнице. Там были лучшие смены и лучшая зарплата. Я не из жадных, но с двумя детьми, которых нужно кормить, мне нужно больше денег. Кроме того, я хотела дом. На все это требовались деньги, которых у меня не было.

Один месяц. Один месяц.

Всего лишь.

Люси и Элай поддерживали меня изо дня в день, но карьерный рост... Именно благодаря этой мечте я вылазила из постели каждый вечер, несмотря на усталость. Я была хорошей медсестрой, но стану еще лучшей. Мои дети будут счастливы, потому что их мама сосредоточена на карьере, которую хотела.

У меня были мои дети. А у них была я. И у них был отец. Просто он не жил с нами.

— Что думаешь, Элай? — Я посмотрела на него, сидящего в автокресле. — Мама сдаст экзамен в следующем месяце? — В ответ он хихикнул, но я подумала, что это больше похоже на газы. Надеюсь. — Люси Эвелин Джеймисон, — позвала я, стоя у двери в нашу квартиру. Люси, и Элай носили фамилию Скотта. — Почему ты так долго?

— Боже, благослови Америку! — пробормотала она, выходя в коридор и неся свои туфли. Несмотря на то, что нам нужно было спешить, я улыбнулась. Став мамой, я стала творчески подходить к ругательствам. В последнее время Люси подхватывала мои словечки. Больше никто из моих знакомых не использовал эту фразу как ругательство. — Я не могу надеть эти дурацкие штуки.