— Так и есть. Во-вторых, из-за официально обнаруженного тонкого места. Необходимо что-то там оформить в канцелярии Великого князя, касаемо его обязательного обследования. Детали мне говорить отказались — опять–таки, только лично.

— И насколько это срочно? В том смысле, что всё бросать и немедленно ехать в Минск, чтоб к утру там быть — или подождёт до понедельника?

— С учётом того, что завтра пятница — думаю, подождёт.

— Нет-нет, Егор Фомич, так не пойдёт. «Думаю, что подождёт» или «точно подождёт»? Это разные вещи!

— И там, и там — сроки «от события», так. В Земельном комитете крайний срок — будущая среда. По тонкому месту — в течение месяца с момента обнаружения. Правда, не ясно — за месяц нужно заявку на обследование подавать, или его результат предоставить. В первом случае торопиться вообще некуда, во втором — смотря какая очередь на специалистов.

— Скажете тоже — очередь! Можно подумать, у нас в неделю по десятку порталов пробивается.

— Специалисты могут и для других дел использоваться.

— Согласен. Егор Фомич, что-то ещё есть, по голосу слышу.

— Да, есть ещё проблема, но это уже моя личная.

— Надеюсь, в семье у вас все здоровы?

— Это как посмотреть. Глава рода наш скончался. И смех, и грех — несчастный случай на охоте, как в водевиле каком-то. Мне желательно быть на похоронах и на последующей процедуре назначения нового главы. Если вы разрешите…

— Конечно, в чём вопрос вообще? Он же ваш родственник, в конце концов! Кстати, вы говорили, это в Руденске? Хм, наша, Осиповичская ветка. Как добираться планируете — на поезде или на пикапе? Там через Верхнее — на Смиловичский тракт и дальше, часа за два добраться можно.

— Вообще-то не сам Руденск, а километров пятнадцать-двадцать на запад, юго-запад. В местечке тоже родня есть, но на пикапе до места добираться было бы намного удобнее, если вы разрешите.

— А с чего бы мне запрещать⁈ Энергией накопитель сами зарядите, износ механизмов — это даже не смешно, при наличии мага металла. Износ шин? Так их в любом случае осенью менять нужно. Нет, право слово — даже не знаю, каким жлобом надо быть, чтобы запретить, фантазии не хватает. Заодно, если это нужно и уместно, можете своих домашних с собой взять, как минимум старшего, и гостинцы для родни.

— Супругу дома оставлю, ей там, среди чужих людей, делать особо нечего. Сына возьму, если на авто — то почему бы и нет. И за идею с гостинцами — спасибо.

— Не поленитесь заехать в курганский завод, возьмите бочонок «пшеничной» из «излишков». На поминках не пригодится — так на проводы останется. Да, кстати, Влада тоже, неверное, отпустить нужно?

— Даже не знаю, у него там работы много…

— Я завтра не позже чем к обеду там буду, подменю на пару дней, заодно сам посмотрю, что и как там строится и вообще. Ну, и он — не только дань памяти отдаст, но и похвастается должностью и служебным транспортом, а Влад однозначно на грузовике поедет, потому как ему добираться сперва до «железки», потом от неё…

— Спасибо вам ещё раз, от всего сердца, за человечное отношение!

­– Пустое, Егор Фомич, совершенно пустое. Вы тоже далеко не номер отбываете на службе, хозяйство как своё ведёте. Да, чуть не забыл! Выпишите себе моим именем вспомоществование в связи со смертью родственника, в сто пятьдесят рублей, возьмёте в кассе. Пригодится и в дороге, и на месте. Надо, кстати, это в обычай ввести на наших предприятиях — но это после вашего возвращения обсудим.

Идею с вспомоществованием дед подсказал — говорит, у него в мире это была общепринятая практика. Распрощавшись с приказчиком, извинился перед Мурлыкиными, добавив:

— Вот, тот самый «отдых на каникулах» догнал. Минские бюрократы требуют на бой, плюс у управляющих моих глава рода скончался, на похороны отпросились. Так что завтра я с утра пораньше двигаю в Викентьевку, оттуда — в Минск, а там видно будет.

[1] Граф Мангустов, о приключениях которого можно прочесть в одноимённой серии.

— Я с тобой!

Надо сказать, Маша удивила и меня, и папу.

— Куда это ты собралась⁈

— Надо же посмотреть хоть одним глазком на семейные владения! Раз уж готовлюсь в следующем году стать там хозяйкой!

— А как же репетиции?

— Я свою партию отработала, более того — её профессор записал на временный диск и разрешил не приходить пока — он сейчас танцоров в основном гоняет и экспериментирует с оркестром.

— А назад как добираться будешь?

— Юра в Минске на поезд посадит. Или в Осиповичах. Если так волнуешься — в Могилёве встретишь.

— Одна, в поезде⁈ С посторонними людьми⁈

Хм, интересно — а то, что она собирается провести несколько суток наедине со мной его не смутило. Думаю, тёща и по этому поводу уже взвилась бы — очень уж она блюдёт приличия при моих визитах.

— Папа! Я уже не маленькая девочка! Я маг воздуха со взятым вторым барьером и пройденными курсами самообороны, на которые ты сам же меня и устроил! Это не считая боевой подготовки в академии, которая против тех курсов, как разминка.

— Курсы это одно, реальная стычка — другое.

— А то я изнанку весной ни разу не патрулировала и с тварями не дралась!

В общем, полчаса споров и уговоров, пару тщательно дозированных слезинок — и как итог выезжаю я завтра в девять утра с мурлыкинского двора и вдвоём с Машей.

— Только, счастье моё, выезжаем мы в девять — это значит на самом деле в девять и в буквальном смысле слова выезжаем, а не начинаем отбирать вещи для погрузки. Я приду к половине девятого, помогу с погрузкой, хотя — ключ у тебя есть, можешь уже сегодня начинать.

— Что, даже пятнадцать минуточек не дашь на завершение сборов?

— Нет. Только если это будет пятнадцать настоящих минут, а не «минуточек». В любом случае, не позже чем в девять пятнадцать я выезжаю со двора. Если в девять десять кто-то вдруг осознает, что необходимо срочно померять и подготовить ещё два платья или сделать новую причёску — то платья и причёска останутся в Могилёве.

Василий Васильевич молча отсалютовал мне чашкой с кофе. Правда, если учесть, сколько раз он подливал туда ликёр — от кофе там только чашечка и осталась. Маша в ответ только фыркнула как настоящая кошка.

Ночевать я целомудренно отправился в гостиницу, что с учётом предстоящей поездки выглядело довольно натянутым, но не стоит лишний раз нервировать и так подозрительно лояльно настроенного Василия Васильевича. Маша уже полностью «оттаяла» и на прощание поцеловала, как прежде.

Выехали со двора мы в девять часов двенадцать минут, что меня, если честно, даже несколько удивило.

Ехать «короткой дорогой» через Чечевичи я не рискнул — та дорога, тут я с дедом согласен, словно специально придумана для уничтожения вражеской техники и живой силы. Да и в Буйничи заезжать — тоже. Сделал над собой усилие, как учил дед — отошёл от шаблона. Оказалось, что по восточному берегу тоже идёт дорога на юг. Да, так до Рогачёва почти на десять километров дальше, чем через Буйничи и Быхов, но на машине это порядка пятнадцати минут, а не полтора-два часа, как на конной повозке! Зато дорога, по слухам, заметно лучше, меньше петляет и почти не проходит через деревни, где придётся держать пешеходную скорость. Из минусов — не покажу Маше свою академию, из плюсов — не буду сам мелькать лишний раз там.

После выезда из Могилёва я только начал разгоняться с «велосипедных» десяти километров в час, как уже на тридцати Мурочка моя начала визжать. Причём сама не могла сказать, от страха или от удовольствия, однако сильнее разгоняться пока не позволяла. Предложил перейти в салон, на диванчик — но она сказала, что так будет ещё страшнее. Что же — привыкнет, как я привык. И немного жаль — дорога неплохая, грейдированная даже, по ней вполне можно держать стабильные сорок, а местами разгоняться и больше, но… Я потихоньку, полегоньку всё же смог довести скорость до тридцати пяти, но дальше — всё, затык. В итоге до Рогачёва ехали, с учётом «санитарной остановки» в перелеске, почти четыре часа, достигнув трактира в центре местечка без пяти минут в час дня.