— Четыре или пять.

— Воооот. Добавьте ещё платформу для перевозки того же пива в бочках. Но фокус в том, что, как правило, они нужны не одновременно! И вместо того, чтобы покупать пять грузовиков — можно приобрести один или два со сменными кузовами. И в закупке техники экономия, и простаивать она меньше будет. Выгодно?

— Если так посмотреть — то да.

И это я ещё не стал говорить, что от этого всего один шаг до концепции универсального контейнера. Дед не помнит, в каком году в его мире такое изобрели[1], но в итоге это получился товар на миллиарды — за такое закопают, заровняют и сделают вид, будто никогда тут такого не бегало.

— Кстати, не сочтите, что лезу не в своё дело, но всё, обязательное к постройке при оборудовании портального перехода на изнанку занимает приличную площадь, потому посмотрите, поместится ли.

— У нас там около шести с половиной гектаров, если смотреть по карте. По сути — тот двухголовый холм и небольшой хвостик в направлении дороги.

— Боюсь, что даже при отказе от усадьбы этой площади может не хватить. Для изнанки третьего уровня, с казармами охраны и прочим надо около восьми гектаров, причём это если речь идёт об участке определённой формы. Для единички меньше, но от холма метров сто пятьдесят — двести понадобится. Если земли вокруг казённые, то для такого случая они выкупаются по фиксированной цене заявительным порядком, то есть, даже разрешения запрашивать и ждать не нужно.

— Увы, там владения графа Сосновича. Рядом земли баронов Клёнова и Шипунова, но это по другую сторону от тракта. Ещё, вроде бы, лесок к северу от Дубового Лога спорным считается. Но складывается ощущение, что Соснович с Клёновым и не собираются определяться с владением, и для них эта тяжба как повод выбраться куда-то без жён, а не что-либо ещё.

— Боюсь, что придётся прикупить кусок земли. По закону препятствовать выкупу под строительство изнаночного перехода нельзя, но и цену закон оговаривает весьма приблизительно. Нужно договариваться с графом. Тут опять двойственность: для определения границы выкупаемой земли нужно составить проект, но проводить геодезические работы, пусть и исследовательские, на чужой территории нельзя. Так что придётся брать с запасом.

Опять расходы, да сколько можно!!!

Хорошая новость — вроде бы на сегодня работы в этих краях закончены, осталось отвезти порталиста к поезду и всё на этом. А вот завтра надо ехать в Осиповичи — встречать лесопилку и отправлять её пыхтеть в Викентьевку.

Дед начал мутить воду на тему того, чтобы ехать на автомобиле.

«На поездах, с пересадкой и прочим — почти день потратим. От Смолевич до Осипович чуть больше ста шестидесяти километров, если мне склероз ни с кем не изменяет. Четыре часа с хвостиком даже по местным дорогам на нашем тарантасе. Ну, четыре с половиной, если регулярно меняться за рулём, то даже не устанешь особо».

Ну, и дальше всё в том же духе, дополнительно упирая на «сохранение мобильности» на время перегона техники — мол, мало ли, сколько раз туда-сюда сгонять придётся. На моё возражение, что в Викентьевке свой грузовик имеется, тот только скептически хмыкнул:

«Ты это серьёзно? То щелястое⁈»

Дальше он начал уговаривать меня заночевать в «Прикурганье» — чтобы, дескать, не терять время на поездки туда-назад, всё равно завтра по этому тракту ехать.

«И что я тут буду делать половину дня и весь вечер? Пиво пить и морды быть? А дома бумаги и письма сами себя разберут?»

«Вот научился же, поросёнок, аргументы подбирать. И соглашаться не хочется, но и оспорить не получится».

По дороге в Смолевичи обсудить с Егором Фомичом идею поездки в Осиповичи на автомобиле возможности не было — затевать при госте разговор на тему, в которой он никак не может участвовать, было неприемлемо по любым меркам, в том числе по дедовым. Пришлось потратить эти три четверти часа с попыткой получить минимальную пользу из беседы с приглашённым специалистом. Среди разговоров о том, кто какие изнанки видел и что там попадалось удивительного, узнал реквизиты нормативных документов, регламентирующих изнаночные переходы. Я даже записал в блокнот, с разрешения гостя. Но вот потом, проводив Лопухина, мы посидели и поговорили. К моему удивлению, Пробеляков идею поддержал, даже несмотря на то, что её осуществление заставляло его мотаться туда-сюда.

Выехали мы из дому — из моего дома, имеется в виду — в восемь утра. По оптимистичным подсчётам деда к полудню мы должны были быть в Осиповичах, а по бумагам Пробелякова лесопилка наша обязана прибыть туда же за полтора часа до нас. Он даже хотел заставить племянника ехать на станцию с утра пораньше, чтобы сразу начать перестановку техники на дорожные колёса. Пришлось остановить эту кипучую деятельность простым соображением, что механик-норвежец и сам справится, причём вряд ли успеет до нашего приезда.

Надо ли говорить, что все эти планы пошли наперекосяк? Для начала в Червене мы нарвались на ремонт дороги, а пока искали объезд — умудрились заблудиться в этом «мегаполисе», заехав в какую-то узкую и грязную кишку, откуда еле выбрались задним ходом, опасаясь как поцарапать автомобиль, так и свернуть забор. Потом как-то забыли, что Осиповичи расположились несколько в стороне от тракта и проехали поворот на нужный город. Причём хорошо так проехали, вёрст десять-двенадцать отмотали в сторону Бобруйска, пока спохватились и нашли, у кого уточнить дорогу. Короче говоря, приехали только в два часа пополудни. Егор Фомич всё переживал, что лесопилка уедет без нас и заблудится, или с ней случится ещё какая-то неприятность. Ну, и с этой стороны всё оказалось тоже не таким, как хотелось: наши «прицепные вагоны» к тому моменту, как мы нашли нужного нам и владеющего информацией железнодорожника, ещё не прибыли. Их притащили на станцию только в четверть четвёртого.

Потом оказалось, что нельзя просто взять, и забрать свои «вагоны» — нужно оформить ещё пачку бумаг не просто о получении груза, а о принятии на баланс подвижного состава, потом — об «изменении состояния» оного с превращением в груз и только затем — о его, наконец, принятии. Понятно, что на каждом этапе на каждый «вагон» заполнялась не одна бумажка. Затем поиск места, где наш состав можно было бы снять с рельсов, сам переход на наземный ход — управились только в девятом часу вечера, умаявшись так, будто сами толкали лесопилку по рельсам как минимум от Тальки, а то и от Пухович. Встал выбор: искать ночлег в городе или ехать в Викентьевку. Дед пытался предложить напроситься в жилой вагончик лесопилки и двинуть в путь, не дожидаясь утра, но там мест вроде как не было — ну, или нас не хотели там видеть. Так что оставались только два варианта, но поскольку наездились сегодня уже вдосталь — решили остаться в Осиповичах.

[1] Если кому интересно — в 1956 году только, а стандартизованы они были и получили международную популярность в 1964.

Утром приключения с приобретённой техникой продолжились. Когда мы в восемь утра заглянули на станцию, просто для порядка, узнать, во сколько отправился наш состав, то увидели локомобиль, вместе со всеми прицепами, мирно стоящим там же, где и вчера. Норвежец, непоколебимо спокойный, заявил, что у него нет топлива — только минимальный неприкасаемый запас, который можно трогать только при строго определённых условиях.

— Ты почему не сказал, что нечем топить⁈

— Вы не спрашивали…

— А с чего мы должны спрашивать о состоянии машины, если ты к ней для того и приставлен, чтоб следить?

— Хорошее у неё состояние. А топливо — это не состояние, это обеспечение. Обеспечение — это обязанность от арендатора.

— То есть, мы должны постоянно бегать вокруг и спрашивать: «Кнутик, солнышко, не нужно ли тебе чего, может, что-то принести, что-то подать», так, что ли⁈

— Да, это быть неплохо. Только без «солнышко», если только бегать будет не симпатичный баба.

Норвежец разговаривал по-русски почти чисто и правильно, только медленно и изредка путался с родами или вставлял странные предлоги. Порой даже возникали сомнения: это он на самом деле так причудливо ошибается или издевается над нами?