— Технический переворот, — властно вторгся в довольно-таки истерическую речь председателя президиума общества «Россия» Романов, — произошедший в Англии на исходе средних веков, продвинул все человечество. Отрежьте историю Запада и США, как производной Запада, от всеобщей истории, что мы увидим? Ни-че-го! Медленно бредущую Азию. Спящее человечество. И что бы было в России? П-хе!

Петр Великий окошко прорубал, кстати, не в Индию и Китай, не в спальню к соседу, а на Запад!

— Давайте перейдем к другому вопросу, — поспешил вклиниться в разговор Поликарпов, видя, что дискуссия переходит совсем не к тому итогу, на который рассчитывали устроители. — Я предлагаю перейти к теме своеобразия России.

— Минуточку внимания, — остановил его Романов. — Буквально два слова. Наши сегодняшние разговоры о приоритете технического прогресса как раз являются следствием нехорошего влияния Запада. Собрались несколько лавочников-буржуа и спорят, кто больше вложил денег в дело. К чему это. Мы должны раз и навсегда уяснить — техническое развитие России XVIII — XXI веков, при всех заслугах российской технической мысли, есть производное общечеловеческой и в первую очередь западноевропейской мысли.

И сел, оставив Поликарпова стоять покрасневшим от гнева и растерянности.

— Можно, выскажусь я, — поднялась Нина Станиславовна, быстрее других среагировав на ситуацию. — Только не перебивайте меня, пожалуйста.

Обращалась она, естественно, не к Романову, а к Домешнику, известному своей необузданностью.

Домешник фыркнул, то ли обещая молчать, то ли удивляясь ее наивности.

— Россия страна своеобразная, — красиво заговорила Васильева, — как отметил законноизбранный президент Российской Федерации Анатолий Георгиевич Мануйлов, Россия находится на границе Европы и Азии и является своеобразным посредником между европейскими и азиатскими странами. В России есть многое от европейских и азиатских стран, но в тоже время излишества этих цивилизаций у нас отсутствуют. Посмотрите на Европу и Азию. В одной излишества технократии, в другой болезни роста. И только мы спасены от этого.

Нина Станиславовна завершила свою небольшую речь и, как показалось, готова была показать Романову язык от торжества своей речи.

— Да, — вскочил Домешник, — вы посмотрите на этот зажиревший, пропахавший газами Запад. Весь мир вынужден его кормить, очищать для них воздух и воду.

Он свирепо посмотрел на Романова, словно это он был виноват. Дмитрий Сергеевич оглянулся на Захарова. Тот спокойно сидел на стуле, явно не собираясь защищаться. Разумеется, ведь был выложен главный аргумент — цитата из речи президента. Придется опять ему отдуваться.

— Позволю себе возразить дражайшей Нине Станиславовне, — начал он нарочито смирено. — Конечно, особенности в развитии России, как и других стран, имеются. Опровергать, запуская развитие всех народов по одному принципу, может только совершенно неумный человек. Вопрос в другом — каковы эти особенности, причины их появления вообще, стоит ли ими гордиться.

Для начала я бы попытался ответить на ремарку о посредническом положении России. Географическое положение нашей страны отрицать трудно — голова лежит на Балтике, а заскорузлые пятки упираются аж в Японию. Проблема в другом — где мы находимся — в Евразии или Азиопе, или говоря другими словами — мы европейцы или азиаты? Пора бы россиянам определиться с этим. Да простят меня уважаемые дамы, но нельзя быть немного беременным. Либо мы с Европой и тогда должны идти с ними, либо сами по себе, но тогда ни к чему их ругать, что нас не пускают туда.

— Можно, — буркнул Домешник, но как-то нехотя. Похоже, вопрос его чем-то задел.

— По-видимому, сообразившись с этим, мы можем говорить о своеобразии России. Но оно будет разным. Одно дело китайская Россия и совсем другое европейская.

С моей точки зрения, мы все-таки европейская страна. Под этим углом я бы ответил на вопрос о своеобразии страны — увы, большая часть нашего своеобразия происходит из отсталости и серьезного отставания от Запада. Стоит ли этим гордиться?

Как сказал один червяк, ползая по навозной куче — да это навоз, но ведь это же Родина!

— То есть вы считаете, что все наши национальные особенности проистекают ТОЛЬКО от отсталости? — уточнила Нина Станиславовна, пропуская ремарку о навозе.

— Упаси Боже, — открестился Дмитрий Сергеевич, — я не отрицаю Ключевского, который во главу угла российской истории ставил обширные просторы. Да и мысли его учителя Соловьева о большом значении географического фактора не собираюсь отрицать. В конце концов, сегодня уже говорили об монголо-татарском факторе и его роли в отставании России. Я же говорю в данном случае не о причинах отставании, а об отставании как таковом.

Нина Станиславовна попыталась опровергнуть его доводы, так сказать цивилизовано, опираясь на логичные доводы и знания истории. Но получалось у ней не совсем убедительно и тогда она использовала убийственный, как она посчитала довод — использовала цитату из недавней речи президента, в которой он говорил об особенностях экономического и политического развития. Это было уже совсем смешно и Поликарпов поспешил объявить перерыв на рекламу.

Пока озабоченные герои рекламных сюжетов развлекали телезрителей прелестями цивилизации вроде жвачки и тампонов, участники отдыхали, приводя мысли в порядок.

— Зря вы так, — негромко сказал Захаров, — сценарий был высочайше одобрен. Вы постоянно долбаете сторонников власти, закончится тем, что раздолбают вас. Только не на передаче, а после. Вам, наверное, Поликарпов говорил о гарантиях? Да? Так вот, если вы сумеете сделать ваши доводы более яркими, то о них забудут. Как говорится, настоящий джентльмен хозяин своему слову — хочет дает его, хочет берет обратно.

Дмитрий Сергеевич хмыкнул, гукнул, проверяя голос.

— Знаете, детей у меня нет, — посетовал он, — с женой тоже не получилось, родственники далеко. На работе и в науке я достиг потолка. О чем мне еще можно сожалеть? О том, что я из старших сотрудников могу стать ведущим?

Захаров осторожно оглянулся.

— А мне вот есть что в жизни жалеть.

Он отодвинулся, чтобы и его, не дай Бог, не посчитали антиправительственным радикалом.

Девушка, разносившая на подносе бокалы с минералкой и соками, положила на стол небольшой конверт.

Дмитрий Сергеевич вскрыл. Там оказалось то, что он ожидал — небольшая записка: «Отступитесь. Вы уже высказали все. Дайте поговорить другим».

Подписи не было. Кто мог написать ему записку? Поликарпов! Дмитрий Сергеевич посмотрел на него, оживленно беседующего с министром иностранных дел Ларионовым. Кстати, и Ларионов мог. Но как угадаешь. Образцов почерка у него нет. Что ж, спасибо за предупреждение, но мы уж как-нибудь сами.

После перерыва дискуссия в основном развернулась о положении России в последние десятилетия.

— Мир еще не видал двуличнее людей, чем европейские политики, — вещал Домешник, — в ХХ веке они вещали об угрозе коммунизма и под предлогом этого постоянно боролись с СССР. Мол, плохое государство, империя зла. В конце века коммунизм рухнул. Развалился и СССР. Новая Россия стала строить демократическое общество. Повернулась к Западу с распростертыми объятиями. А что ваш хваленый Запад, господин Романов, Родина цивилизации и демократии? Отшвырнули нашу страну, дескать, у вас псевдодемократия. Двойные стандарты Запада хорошо известны. Что им нравится — это демократия, это хорошо, а что идет в разрез с интересами — тоталитаризм, международный бандитизм и прочее. Пиночета в свое время приняли и этого, как его, Батисту. Нашли демократию.

Домешник сел отдуваясь. Романов фыркнул. Типичная речь а-ля «Великая и неделимая». Как в свое время алкоголик Ельцин установил праздник независимости России. Дай Домешнику волю, так он тоже его установит. От кого? Да хотя бы от Эстонии. Или от Люксембурга. Встать и разгромить? Нет, встает Ларионов. Это будет уже интересно.

И он развалился в кресле, сменив презрительную мину на заинтересовано-скептическую. Так обычно смотрят на интересного собеседника, равного себе, который сегодня будет пороть всякую чушь.