В дверях показался дежурный по части младший техник-лейтенант Ковалев.
— Товарищ гвардии капитан, — доложил он, — пришли какие-то гражданские…
— Да, да! Пусть войдут!
Вошли двое. Один пожилой, почти старик. Другой по возрасту годился ему в сыновья. На старшем был старомодный, с накладными, в складках, карманами френч; штатские брюки заправлены в сапоги. На младшем — неопределенного цвета, изрядно поношенный костюм. У обоих за спиной карабины.
— Знакомьтесь: председатель сельсовета Паладийчук, — представил старика капитан Тереб. — А это — секретарь сельсовета… забыл вашу фамилию…
— Гнатенко, — щеки у парня покрылись румянцем.
— Товарищ Гнатенко…
Терпеливо подождав, пока Паладийчук и Гнатенко поздороваются за руку со всеми офицерами, капитан Тереб взглянул на часы и объявил:
— Без десяти пять. Пора.
Все, кроме младшего техника-лейтенанта Ковалева, оставшегося дежурить у телефона, вышли во двор. Там уже стояли три машины: одна с зенитчиками и две — артсклада. Кругом — на бревнах, ящиках, садовых скамейках, ступеньках крыльца — сидели вооруженные бойцы. Молча покуривали, перекидывались негромкими репликами.
Капитан Тереб вполголоса приказал:
— Построиться! Командирам доложить о наличии людей!
Старшие групп в полном молчании прошлись вдоль строя и по спискам проверили, все ли на месте. Приглушенными голосами отдали рапорта. Налицо все. Даже закоренелые сачки, которые всегда и от всего увиливали.
Новая негромкая команда «По машинам!», и вот грузовики с солдатами уже неслись по спящей улице-просеке.
Крашенков оглянулся на санчасть. Успел заметить во дворе длинную и тощую фигуру бабки, смотревшей им вслед.
Промелькнули последние две хаты.
Первый поворот… Отсюда до второго поворота — совсем как в ущелье…
За переездом у железнодорожной станции свернули на проселочную дорогу. Открылось плотное серое небо — утро заступало вяло. Трудно понять, то ли день обещал быть пасмурным, то ли теперь солнце всходило позже.
Свежий утренний ветер пробирал насквозь. В легкой летней гимнастерке Крашенков чувствовал себя как в майке… Бр-р! Жаль, что не надел безрукавку!
Впрочем, через десять минут они были на месте.
Вот здесь, в этом кювете, как раз напротив столбика, нашли Мхитарьяна. Трава как трава. Даже одуванчики не потревожены…
10
Несколько коротких команд — и цепь, растянувшаяся на полкилометра, вошла в лес. Бойцы ступали молча, держа палец на спусковом крючке автомата. Правда, их предупредили, что пускать в ход оружие они должны только в крайнем случае. Мол, надо попытаться захватить бандитов живьем. Но кто знает, как все обернется. Не исключено, что единственный выход будет — стрелять.
В лесу стоял полумрак. Но как бы густо ни сплетались раскидистые кроны дубов и буков, как бы плотно ни загораживали свет с дороги и просек кусты боярышника и дикой малины — и сюда проникало раннее утро. Пусть слабое, нерешительное, но все-таки утро. И глаз уже различал отдельные предметы на расстоянии пятнадцати — двадцати метров.
Чувства у всех обострены до предела. Но страха ни у кого не было. Сознание того, что ты не один, что тебе нужна лишь доля секунды, чтобы прошить очередью противника, делало каждого смелее и увереннее.
Шли довольно быстро, нормальным, размеренным шагом.
Справа от Крашенкова двигался Сашка Донцов. Слева — незнакомый лейтенант.
Крашенков на минутку опустил затекшую от напряжения руку с пистолетом. Куда ни глянешь — уходящий в темноту частокол деревьев. А ведь пройдено метров шестьсот, не больше. Конечно, где-нибудь на открытом месте это не расстояние. Здесь же имеет значение каждый метр. Враг может быть везде. За кустами, за деревьями, за штабелями аккуратно уложенных лесником дров, в лесных канавах, заваленных сушняком и дерном…
Но цепь шла дальше, а бандиты что-то не давали о себе знать. Мелькнула мысль: а не ушли ли они в самую чащу? Или, может быть, их кто-то предупредил и они вообще покинули эти места? Однако лес велик, и рано строить подобные предположения. Надо быть начеку…
Крашенков шагал в середине своей полосы леса и старался, чтобы от его взгляда не ускользнула никакая тень, никакое движение, никакая неясность…
Но ничто не выдавало присутствия чужих людей. Слышался только непрерывный треск валежника под ногами нескольких десятков солдат и офицеров…
Так прошли они, наверное, еще с полкилометра.
А что, если бандитов никогда здесь и не было? Убить Мхитарьяна они могли и в другом месте. А труп притащили сюда, чтобы замести следы. Ведь и такое возможно?
Словом, беда, коль пироги начнет печи сапожник… Ловить банду должны те, кто знает, как это делается. А не доморощенные шерлоки холмсы вроде капитана Тереба и майора Пономарева!
Крашенков посмотрел по сторонам. Оказалось, другие тоже скисли. Донцов шел, опустив автомат в землю. Встретив взгляд приятеля, он развел руками…
Неторопливо, как на прогулке, шагал и сосед Донцова — неправдоподобно длинный и тощий караульный солдат Файнштейн, или фон Штейн, как его в шутку называл Крашенков. Автомат у него был перекинут через плечо стволом вниз и болтался при каждом шаге. Сквозь деревья мелькали и другие участники облавы. Цепь почти распалась. Кто-то задержался у куста малины, кто-то наклонился за белым грибом, кто-то оставил свое место и шел рядом с приятелем. Все это напомнило Крашенкову шахматные фигурки, разбросанные по всей доске. Короче говоря, был полный беспорядок. Крашенков даже забеспокоился: трудно найти более удобный момент для нападения на отряд.
Он подошел к Донцову, высказал свое опасение.
— Ни хрена не будет! — ответил тот. — Вон уже лес кончается!
И впрямь, здорово посветлело.
Вскоре цепь бойцов или, вернее, то, во что она превратилась, вывалилась на просторную — всю в красных и белых цветах — поляну.
Появилось и начальство: богатырь Пономарев и коротышка Тереб. Сейчас они, кажется, больше всего озабочены тем, чтобы никто не отстал, не заблудился. Главное для них — избежать нового ЧП.
— После такого блистательного похода не мешает устроить парад, — шепнул Крашенков Донцову.
— Внеси предложение, — не преминул кольнуть тот.
— Как-нибудь в другой раз, — усмехнулся Крашенков.
Капитан Тереб подозрительно покосился в их сторону. Но его внимание отвлекло восклицание замполита Шишова:
— А где эти двое?
И в самом деле, где председатель сельсовета и его секретарь?
Крашенков видел их в лесу всего раз, когда цепь уже распалась. Они промелькнули впереди и исчезли.
— Покричите их! — приказал капитан Тереб технику-лейтенанту Пайко, обладателю громового голоса.
Тот прошел на опушку, сложил ладони рупором и рявкнул:
— Па-ла-дий-чук!.. Гна-тенко!..
Все замерли, прислушиваясь.
Ответило только эхо:
— …дийчук!.. тен-ко!..
— Товарищи начальники! — обратился капитан Шишов к Теребу и Пономареву. — Давайте прочешем этот сучий закуток еще раз!
— Можно, — ответил за двоих Пономарев.
Капитан Тереб поднялся на бугорок и, став после этого на голову выше всех, кроме «фон Штейна», скомандовал:
— Старшие групп! Построить людей!
— Офицеры в цепь!
— Пошли на свое место! — сказал Крашенков Донцову.
— Вперед!..
С автоматами наперевес солдаты двинулись в обратном направлении. Но едва они вступили в лес, как по цепи прокатилось:
— Стой!.. Стой!..
Между деревьями бежал Гнатенко.
Оказалось, что они нашли бункер, в котором прятались бандиты.
— Тилькы зараз там никого нэмае… Якыйсь ворог попэрэдив их… Мабуть, воны в иншим мисци сховалысь! — с трудом переводя дыхание от быстрого бега, говорил он.
— Далеко бункер? — спросил капитан Тереб.
— Ось тут… блызько…
И все-таки это было не так близко, как обещал молоденький секретарь сельсовета… Они пробирались сквозь густые кусты боярышника и дикой малины, усыпанной недозрелыми ягодами. Перешли ручеек, глубоко и причудливо прорезавший землю. Обошли стороной высокий и длинный завал из сухостойных деревьев.
