Дэвид не мог понять, что происходило. Это было слишком даже для везения. Он посмотрел на призрака отца и увидел, как в его глазах отразилась ностальгия, пропитанная гордостью и уважением. И тут Дэвид всё понял.

Это не было удачей! УСУР!

«Да что же за силой он обладает?! — поразился Дэвид, стараясь увидеть поверженного ленивого громовержца. Но Авраам хорошо его спрятал от глаз противников. Однако о том, что он был в сознании, говорило хотя бы то, что сейчас видел Шепард. — Управление энергией? Я всё равно не могу понять, что это значит?»

— Не забивай себе голову такими бесполезными вопросами, — вновь ответил ему призрак отца, прочитав мысли его подсознания. — Смотри! Ты ведь хотел увидеть на моём лице неуверенность? Так ты вскоре этим насладишься.

Дэвид опустил взгляд, и нашёл в лоскутах дождя своего молодого отца и его противника.

Люди, будто чуя обжигающую ауру двух воинов, сторонились их, давая их ярости выплескаться всё сильнее и сильнее. Гильгамеш и сын вожака неистово скрещивали свои мечи-дубины, рассекая потоки дождя. Они утопали в поте и были почти полностью измазаны в грязи. Их тела были покрыты мелкими царапинами, из которых медленно сочилась кровь. Весь мир померк в этой безумной боевой пляске под проливным дождём. Они были настолько поглощены друг другом, что не услышали, как сзади началась ещё одна битва. Но Дэвид её прекрасно услышал. Он подбежал туда, откуда пришли варвары. Это был Джитуку, и он вёл за собой людей мало чем похожих на рудокопов

— После того как Джитуку рассказал о надвигающейся силе врагов, — начал объяснять подошедший дух Гильгамеша. — Он решил пойти на отчаянный шаг. Туки за кратчайший срок добрался до деревни землекопов, родной деревни Камнескрёба, и обратился к ним за помощью. К его удивлению, люди откликнулись на его зов помощи. Потом мы узнали, что Эд’М навестил их вождя и несколько часов проговорил с ним и старейшинами. Это нас немного задело, но если бы не эта подмога, жертв было бы ещё больше, а так многим удалось спастись. Хотя, если бы Туку верил в себя, то он и без этих людей навёл бы среди врагов шороху.

Призрак поднял почти невидимую из-за дождя руку и указал на образовавшийся затор, почти в самой гуще тыла врагов. Дэвид с трудом смог уловить то, что Джитуку тенью шнырял среди варваров и резал им сухожилия и глотки с ловкостью геккона.

И тут он услышал голос дочери вождя, переполненный яростью и отзвуком сигнала. Шепард обернулся и увидел, что возлюбленным, наконец, удалось применить в жизнь свою идею. Люди, что до этого кидали во врагов камни, теперь бросали вниз закупоренные воском керамические сферы, а их лица были замотаны шкурами. Сосуды, попадая во врагов, лопались и почти сразу воспламенялись, распространяя повсюду ужасный запах тухлых яиц. Защитники у баррикады, услышав сигнал, начали отступать, доставая на ходу такие же куски шкур, как и у подмоги на вершинах ущелья.

Почти одновременно с этим, в разум Дэвида проникли столь знакомые и неприятные отзвуки шуршащих насекомых и скребущихся зверьков. Он внимательно осмотрел баррикаду и увидел именно то, что ожидал увидеть.

На вершине грубо сложенных камней, поддерживаемая озабоченным и уставшим Авраамом, стояла всё ещё измождённая Сарасвати. Её пурпурные глаза были широко открыты и были полны испепеляющей мстительной злобы. Волосы испускали статическое электричество и шевелились из стороны в сторону, словно живые. Её грудь быстро и яростно поднималась. Дождевые капли замирали, не долетая до неё, будто попадая в зону невесомости, а мелкие камушки вокруг хрупких ног девочки вибрировали, чуть приподнимаясь над землёй.

Дэвид увидел, как варвары, на которых в этот момент смотрела Сарасвати, замирали и падали. Из их глаз, ушей, рта и носа вытекали кровь и серая масса.

Враги окончательно обезумели от страха, но они не знали, как им быть, так как были полностью окружены, подпалены, замараны и настолько задыхались от тлетворного запаха, что еле держались на ногах. Некоторые попытались прорваться, но они встретили гибель от копий и топоров. Другие, покидав оружия, прикрывая головы, стали молить о прощении. И лишь двое из вражеского племени отчаянно продолжали биться — вожак и его сын.

От вождя исходил пар, а его кожа была вся иссечена множеством ударов Каина и Авеля, но он по-прежнему пытался уничтожить их! Тех, кто никак не хотел попадать под его удары. Он в отчаянии рычал и проклинал братьев, но те лишь смеялись ему в ответ. Но Дэвид увидел в их глазах призрак страха и отчаяния.

Но вот Каин, прижатый к скале, в последний момент уклонился в бок, и дубина вожака застряла в расщелине. Каин сразу воспользовался моментом. Он молнией обогнул врага, запрыгнул ему на плечи и, достав из-за пазухи зазубренный камень, перерезал вожаку глотку. Каин спрыгнул и уже думал, что враг упадёт замертво. Но тот, на последнем издыхании, испуская кровавую пену, круто повернулся и схватил его за шею. Другой рукой вожак выдернул из щели дубину и занёс её над Каином. На его красивом лице отразился призрак смерти. Он в отчаянии зажмурился, и лишь поэтому он не увидел, как над головой агонизирующего великана навис Авель с диким выражением на лице и всадил ему в висок почти такой же шип, которым Каин чуть ранее перерезал глотку вожаку. Глаза великана закатились и он, издав клокочущий рык ртом полным крови, упал на землю с сильным грохотом.

Каин избежал смерти, но оружие вожака всё ещё стремилось выполнить последнюю волю своего хозяина. Меч-дубина, нависавшее над ним, с мгновение назад, падая, не смертельно, но глубоко рассекло Каину его прекрасное лицо, оставив косой шрам от правого виска до левого уголка рта.

Дождь прекратился. Из туч выглянула полная луна и осветила последнюю битву, которая никак не хотела заканчиваться. Люди, из тех, кто ещё мог стоять на ногах, теперь, как заворожённые, наблюдали за последним противостоянием. Никто из них по-прежнему не думал вмешиваться.

Сын вожака, не увидев, но почувствовав смерть отца, завыл диким зверем и стал ещё неистовее биться. Гильгамеш, что всю битву был сосредоточен на враге и часто пробивал, пусть и на мгновение, защиту врага, впервые испугался и вынужден был перейти в оборону. Каждый новый удар варвара становился быстрее и мощнее, заставляя его отступать и отступать к покатой стене ущелья. В конце концов, он прижал его к скале. Варвар сделал шаг назад и зарычал настолько сильно и пронзительно, что Гильгамеш на мгновение замялся и в страхе вжался в камень. Быстрая атака, запоздалая зашита, и меч-дубина Гильгамеша отлетела в сторону, оставив своего хозяина на растерзание судьбе. Сын вожака оскалился и нанёс быстрый горизонтальный удар, стремясь пробить врагу голову. Но тут Гильгамеш исчез из поля его зрения, и оружие встретилась с выступом в камне. Дубина раскололась! Сын вожака опустил взгляд и увидел, что его враг пригнулся и достал из-за пазухи такой же зазубренный кремниевый нож, что и Каин с Авелем до этого. Гильгамеш пружиной отскочил от стены и со всей силы воткнул клинок в брюхо варвара, но его постигла неудача. Сын вожака успел перехватить оружие и теперь сдерживал его окровавленной рукой. Гильгамеш выругался и сделал подсечку. Варвар упал в грязь и съехал чуть назад. Гильгамеш быстро прыгнул на него и теперь нацелил нож в правый глаз варвара. Но когда он подумал о том, что ему удалось пронзить глаз, повредив мозг, Гильгамеш понял, что сын вожака вновь перехватил ему руку, чуть ниже кисти. Из его правой глазницы текла кровь, и медленно сползало глазное яблоко.

Варвар сильно сдавил врагу руку и начал её выкручивать. Лицо Гильгамеша исказилось от боли, а глаза нервно забегали из стороны в сторону. Он начал паниковать. В итоге единственное, что ему пришло в голову, так это применить в битве другую руку. Он начал наносить удар за ударом прямо по лицу варвара, но враг лишь сильнее стал сдавливать ему руку. И вот! Неприятный хруст, и Гильгамеш издал протяжный крик. Варвар отпустил руку, откуда теперь торчала надломленная кость.