Дэвид увидел, как Усур тяжело вздохнул, а потом до его ушей донёсся почти неразличимые в возрастающем кличе врагов вялые слова, обращённые к союзникам:

— Неверное, будет весело. Живём!

Усур усмехнулся, поднял копьё, с которым пришёл на поле брани, и ринулся на врагов.

На людей это произвело даже большее впечатление, чем молния, и они, чуть помедлив, с нарастающими возгласами кинулись в бой.

Но когда между врагами расстояние сократилось вдвое, Усур резко остановился и быстро поднял вверх руку с вытянутыми указательным и средним пальцами. Каин остановился, увидев знак, и отдал приказ людям замедлиться.

Враги, не сразу осознавшие, что происходит, опьянённые грядущей битвой, продолжили ускоряться, пока их первые ряды не провалились под землю, где погибли, встретившись с воткнутыми в землю кольями. Следующие ряды, продолжая бежать вперёд по инерции, спотыкаясь, падали в ямы вслед за первыми воинам, а сверху на них падали новые ряды. Началась новая давка и в этот момент с неба полил дождь вперемежку со стрелами и камнями.

Это был Камнескрёб. Он появился на противоположном от Дэвида уступе, а сзади него он увидел того, чего здесь не было до этого: дыры и плоского и широкого, почти идеальный круг, камня. Из дыры начали подниматься женщины, дети и старики, неся в руках булыжники. Одни их складывали, а другие бросали их вниз на врагов. Поднимались из дыры и люди вооружённые примитивными луками со стрелами. Такой же люк открылся и со стороны Шепарда. Оттуда, с ещё большей спешкой, выскочили другие лучники и камненосцы во главе с дочерью вождя. Став на краю ущелья, они сразу начали выпускать стрелы и бросать булыжники во врагов.

Варвары вновь запаниковали, начав ещё сильнее калечится. Всё могло бы закончиться для них плачевно, но вожак, что всё ещё не двинулся в бой, яростно зарычал. Это в одно мгновение уничтожило панику в рядах варваров. Вожак отдал команду. Дэвид не мог понять его рычащей речи, но жест говорил куда красноречивей его звериных звуков. Был отдан приказ к отступлению и к перегруппировке. Но кое-кто решил действовать по-своему.

Сын вожака с яростным кличем и безумием в глазах рванул вперёд. Он, как горный козёл, прыгая из стороны в сторону, каждый раз вскрывая одну ловушку за другой, будто чувствуя, где они спрятаны, всё приближался и приближался к врагам. Отец, гордый своим сыном, расправил руки и, что-то произнеся, повёл своё войско в атаку. Ловушки перестали быть для них преградой, а стрелы и камни были лишь временной помехой.

Теперь среди второго племени начались волнения. Дэвид заметил, что стрел было сделано мало, а камни были не столь эффективны. Враг стал куда уверенней приближался к каменным завалам. Каин и Авель отдали приказы к отступлению и к обороне баррикады, но вдруг кто-то стрелой помчался мимо них, заставив их оглянуться. Это был молодой Гильгамеш. На его лице отображалось мрачное понимание, а взгляд был сосредоточен на сыне варвара, нацелившегося на Усура.

Усур, что так и не сдвинулся с места, смотрел на надвигающую толпу с нездоровой отрешённостью. Будто перед ним висела бестелесная дымка, мешавшая любоваться пейзажами. Но Дэвид понял, что это было лишь иллюзией. Усур неспешно следил за молниеносными манёврами сына вождя, а на руке, державшее копьё, вздулись вены. Но беспечность Усура сыграла с ним злую шутку.

Копьё было поднято слишком неспешно, небрежно нацелено во врага и слишком поздно запущенно в полёт. Сын вожака уклонился и оказался рядом с противником. Дэвид впервые увидел на лице Усура страх. Он неуклюже достал из-за пояса маленький кремниевый топорик и занёс его над врагом, но тот одним движение выбил оружие из его руки. Сверкнула молния, вновь ударившая в шест, и осветила сына вожака. С его головы на переносицу текла густая кровь, а из-за спины и боков торчали стрелы. В глазах горел боевой экстаз, а рот исказился в жадном оскале. Ещё одна вспышка молнии и в расширенных глазах Усура отразилась тень смерти, занёсшая над ним меч-дубину.

Резкий мощный удар и хлынула кровь. Боль, ужас и крик. Усур, упав на колени, с трудом повернул голову и увидел то, что боялся увидеть: он лишился правой руки по самое плечо, а из обрубка хлестала кровь. Варвар со всей силой толкнул Усура в грудь, и тот, захлебнувшись воздухом, упал на спину. Усур попытался подняться, но сын вожака пригнул на него, впечатав в землю. Ещё одна молния и Усур с ужасом посмотрел в глаза своей смерти, что во второй раз занесла над ним свой рок.

Оружие ускорилось и уже готово было пробить череп противнику, но на полпути оно встретило сопротивление. Это был Гильгамеш. Он сдержал атаку силой лишь одной левой руки. В ней Гильгамеш крепко держал почти такую же дубину, что и у противника.

На лице сына вожака отразилось удивление, но оно почти сразу уступило место раздражению с презрением. Враг смотрел на него с холодной расчётливостью и надменным любопытством. Лицо варвара исказилось гневом. В порыве ярости он надкусил себе нижнюю губу. Сын вожака хотел отступить и контратаковать, но Гильгамеш не дал ему это сделать. Их примитивные лезвия крепко переплелись в объятьях своих неровных зубьев.

Гильгамеш, не сводя взгляда с взбешённого врага, крикнул что-то подбежавшему Аврааму, что с ужасом уставился на рану Усура. Подоспевшие следом за ним две женщины помогли ему утащить раненого за баррикады. Сын вожака также что-то крикнул своим людям, не оборачиваясь. Те уже были в нескольких метрах от него, и никто не стал ему помогать. Все они ринулись вперёд, мимо двух сцепившихся соперников.

Рудокопы, под воздействием новых ободрений Каина и Авеля и после подвига Гильгамеша, вновь воспряли духом, перегруппировались и побежали в обратном направлении. Началась бойня.

Сверкали каменные топоры, заливались кровью дубины. Сыпались стрелы, летели дротики и копья, падали камни. Никто не остался в этой битве безучастным.

Вожак тут же вклинился в толпу, убив одним махом троих, но тут же встретил сопротивление Каина и Авеля. Братья, как пчёлы, закружились вокруг великана, пытаясь его ужалить, но тот ловко вертелся вокруг своей оси, вспахивая своей огромной дубиной каменную землю. Но и он никак не мог убить назойливых мух, и это его злило.

Камнескрёб и дочь вожака, стоя на каменных уступах ущелья, находясь над врагами, продолжали командовать людьми, бросавших камни и выпускавших стрелы. Они также кричали тем, кто подносил припасы, чтобы те действовали быстрее.

«Где же их козырь? — подумало подсознание Дэвида, на время отвлекаясь от битвы, — Неужели оно ещё не готово?»

— Потерпи, сын мой, — протянул отпечаток памяти Гильгамеша. Он внимательно следил за битвой самого себя из далёкого прошлого. — Они успеют, иначе меня здесь не было. Наслаждайся этим пиршеством адреналина и кровопускания.

Дэвид небрежно пожал плечами и вернулся к наблюдению за битвой.

Дождь теперь хлестал плотным полотном, играя против всех. Стрелы летели медленней и люди чаще промахивались, а скользкие от влаги булыжники время от времени выскальзывали из рук бросавших их людей, и те падали у самого края ущелья или им на ноги. Не менее усложняла ситуацию сгущающаяся тьма наступавшей ночи.

Дэвида дождь не затрагивал осязательно, но зрению это изрядно мешало. Видимость была ужасной. Он поднялся и стал идти по краю обрыва в сторону баррикады, внимательно всматриваясь в размытую природной акварелью картину баталии.

Он увидел, как Авраам и женщины с детьми ловко ползали меж ног воющих, вытаскивая оттуда раненых и оттаскивая их за линию обороны. Шепард заметил, как отчаянно противостояли братья вожаку варваров, а его молодой отец, расплёскивая вокруг себя грязь и влагу, танцевал в боевом экстазе с сыном вожака, забыв обо всём. Не было ясным, кто над кем преобладает. Он видел, как немногочисленные люди племени рудокопов отчаянно сражались с превосходящей силой, и вдруг! Произошла мистическая перемена.

Ливень! Это было почти незримо, но Дэвиду увидел тонкие прорехи, начавшие образовываться в стене дождя. Вокруг защитников потоки воды теперь были равносильны весенней капели, а вот на врагов выливались ушаты тёплой душной влаги. Земля под ногами варваров была более пропитана водой, заставляя их скользить по влажным камням и вязнуть в грязи. Стекая со склонов и уступов, вода, изгибая рудокопов, сбивала с ног варваров, попадая им во рты и ноздри. Стрелки, отчаявшиеся быть полезными, на мгновение удивившись перемене, вновь натянули тетивы. Дождь расступался перед ними и стрелы с лёгкостью поражали врагов.