— Да, у меня есть повод, — снова ответил седовласый. — Не говори никому, какова истинная цель моего визита. Я сообщил, что хочу посмотреть на новых поступивших учеников Великих святых сект, как положено Богу Войны, и напутствовать их. Если Цинь-Цинь ничего не помнит, а я не дал ей выпить воду забвения… — он тяжело и с грустью вздохнул, — значит, здесь замешан сам Нефритовый Император. Поэтому, сначала хочу понять, что происходит.

— Ты вызовешь подозрение, если у тебя будет чрезмерно пристальное внимание к секте Жёлтой Змеечерепахи, если ты задержишься там дольше необходимого, — сочувственно проговорил мужчина в зелёном.

— Цин Лун, друг мой, не переживай, я всё продумал. Сначала я посещу секту своих последователей и Цинь-эр — Карающего Меча Праведности. Затем явлюсь в остальные. И когда уже обойду все четыре, предстану перед сектой Жёлтой Змеечерепахи. Тогда смогу задержаться там подольше и присмотреться к окружающей обстановке.

— Хорошо, хорошо, — довольно улыбнулся его собеседник и по-дружески похлопал Бога Войны по плечу. — Ты помнишь, что всегда можешь позвать меня, если понадобится помощь. Я сразу явлюсь, ведь я твой друг… — улыбнулся молодой мужчина в зелёном. — Мне пора идти, — встав из-за низкого деревянного столика, собеседник Гуанди резко взмыл в небеса, на ходу меняя форму и приобретая свой истинный облик — облик большого зелёного дракона.

С момента принятия Шу Цинь в ученики, последующие за этим несколько её дней были заполнены постоянными тренировками, совершенствованием и культивацией. Они вместе с Ни Хай Ке, Лиши Гэй Цзя, Гай Цзин Су и с Бин Шан Тян всё доступное время проводили в пещере Великого потока энергии, безостановочно тренируя меридианы и особенно сосуд души, пытаясь его расширить. А он всё так же, будто замороженный, не хотел поддаваться, и Шу Цинь не могла никак достичь более высокого уровня развития меридиан и Ци, чтобы заглянуть внутрь него. Наставники секты Жёлтой Змеечерепахи давали ей новые практики для тренировок сосуда души, но это не помогало. Также, она отрабатывала навыки обращения с клинком, алебардой и копьём в поединках с другими соучениками, и отдельно с четырьмя своими новыми друзьями, попавшими в число лучших соучеников. Ещё она училось, как и её соратники стрелять из лука по тугим мишеням из скрученного сена и бечёвки.

Они, под бдительным суровым и беспощадным присмотром наставника, выполняли, как проклятые одним днём, одни и те же движения по сотне и тысячи раз. В перерывах им вдалбливали знания о мире и боевых техниках, за любое непослушание, нерасторопность или легкомысленность наказывая палкой. Особенно этим отличался старейшина Чжень Му Пань, он всегда ходил со своей бамбуковой тростью, в любой момент неожиданно и резко превращающуюся в палку для наказаний. На руках у новых учеников уже появились мозоли, а мышцы, не особо привыкшие к таким нагрузкам, требовали отдыха, однако Шу Цинь не сдавалась, тренируя тело и дух.

Чаще всего она сражалась с теми, с кем попала в число лучших прошедших вступительные испытания. В поединках с Лиши Цзя ей удавалось справиться с ним без особых проблем, сказывалась разница в культивации и иногда пробуждающийся непонятный талант, будто она из каких-то недр астрала доставала новые приёмы и алхимические рецепты. А вот Ни Ке был куда более серьёзным и опасным противником. Несколько раз в поединке с ним, травницу вновь посещало чувство познания движений противника, но даже несмотря на это, ей не удавалось задеть даже его одежду. Казалось, будто юноша меняет тактику защиты прямо на ходу, словно как и сама Шу Цинь предчувствует чужие атаки. Нападать на неё в ответ он по-прежнему отказывался, не называя причины, хотя девушка знала, что он с первого же дня тренировал и оттачивал такие приёмы отдельно, под присмотром своего наставника, и в тренировочных поединках с другими соучениками успешно их применял.

Она видела его тренировки и один такой поединок, используя всего одну базовую атаку, которую до этого неустанно тренировал под присмотром наставника, повторяя десятки тысяч раз, Ни Ке играючи расправился со своим противником, и того не спасли никакие защитные приёмы. Тогда ей и пришли на ум слова дяди, услышанные ещё в детстве и почему-то запавшие в память: бойся не того, кто изучил десять тысяч приёмов, бойся того, кто изучил один приём десять тысяч раз. Травница не знала, что этого юношу зовут совсем не так, и что ему стоит больших трудов, чтобы скрывать свою двух с половиной тысячелетнюю мощь, не вызвав подозрений.

Ещё её начали смущать несколько видений с его участием, будто забытые воспоминания из прошлого, возникшие не во сне, а наяву, когда она тренировалась с Хай Ке. Отголоски непонятной памяти тревожили и будоражили, словно стараясь вырваться из сетей подсознания. Девушка не понимала, что это — её это воспоминания или чужие, что это — игры разума или реальные события? Какие-то подозрения прокрадывались в её сердце, но она не могла понять, что именно не так с этим молодым человеком. Однако, он располагал к себе, будто она его уже знала тысячи лет.

Ян Фэн Мин тоже очень часто оказывался рядом, либо один, либо в компании своих друзей, помогая с тренировками и учениями. Иногда он вставал сзади очень близко, сливаясь с её телом и руками, помогая правильно оттачивать нужные движения управляя ей, как куклой, набитой сеном. Их пальцы, руки соприкасались, она чувствовала его тугие мышцы торса на своей спине. Ничего не осталось от того долговязого, неуклюжего и хилого мальчишки из детства. Но это не особо смущало Шу Цинь, за столько лет она очень к нему привыкла. Тем не менее, Ни Хай Ке, заметившему одну такую тренировку, это очень не понравилось, он вмешался под предлогом отработки приёмов и начал демонстративно неумело атаковать мастера. При этом Ян Мин не прекратил тренировку с подругой детства, умело в нужный момент отталкивая девушку в сторону, перекидывая через себя, всячески отражая атаки её соученика. Это было очень весело.

Но почему-то однажды, в голову Цинь-Цинь закралась мысль, что Ни Ке гораздо сильнее, проворнее и опытнее в сражениях, чем хочет казаться.

«Но зачем он это делает, какие преследует цели?… Зачем он попал секту Жёлтой Змеечерепахи?… Почему она, Шу Цинь, ощущает с ним какую-то связь?… Зачем при этом он сразу сблизился с ней и что это за видения прошлых жизней», — размышляла девушка, уверяясь в том что всё-таки это всё видения из прошлого.

Из святой секты Карающего меча праведности пришёл ответ, что у них не было такой ученицы, а в их секте действует непреклонное правило: никто никого не учит вне секты.

Тогда Ян Дин Дао, будучи в компании своего друга из той секты, позвал Шу Цинь.

Незнакомый старейшина попросил её показать какие-нибудь боевые приёмы и техники, которые она не изучала в этой секте, показать ему всё, что она знает. Но девушка ничего не могла ему показать, потому что и не знала, даже почти не могла повторить то, что она использовала на арене.

Хитрый Ян Дао опять ничего не стал рассказывать своему другу про Шу Шу Цинь, и тот отправился в путь к себе домой. Но они договорились о том, что если опять произойдёт что-то подобное, то Ян Дао обязательно ему сообщит.

«Неужели это талантливая девушка должна была поступить в секту Карающего меча праведности?» — подумал глава секты Жёлтой Змеечерепахи, — «Ну уж нет, кто первый, тот и прав. С какой стати я должен был отдавать им такую талантливую ученицу, подающую большие надежды, со столь внушительным потенциалом? Обойдутся, она нам и самим нужна… Только вот бы разобраться, как разблокировать её меридианы и сосуд души, которые непонятно кем и как, но явно запечатаны».

— Шу Цинь, надо поговорить, — Фэн Мин обратился к девушке, которая, сидя в позе тренировки, пыталась усилить свой сосуд души. Ни Хай Ке, тренировавшийся рядом, мгновенно насторожился. — И с тобой тоже, этот разговор касается грядущего соревнования на добычу камней души. Зови своего друга Лиши Цзя, а ты, Цинь-эр, зови своих соседок. Жду вас за воротами через десять минут.