Он берется за подол моей рубашки и срывает ее, бросая на пол рядом со своей.

Я стягиваю с него джинсы и обнаруживаю, что на нем надета пара черных трусов. Я собираюсь снять их, но он оттаскивает меня от стойки. Я натыкаюсь на него.

Он хихикает над моей неуверенностью и терпением. Мне все равно.

— Сними каблуки, — приказывает он, и я беспрекословно выполняю его просьбу. Он расстегивает мои джинсы и стягивает их с моих ног. Я отпихиваю их. — Надень каблуки обратно.

— Что…?

— Надень их обратно, Остин. — Он требует, вставая на колени и протягивая их. По очереди я надеваю их. Когда он встает во весь рост, я понимаю, почему он хотел, чтобы я снова их надела. Хотя я все еще на несколько дюймов ниже его с моими каблуками.

Затем он снимает с меня стринги, и прежде чем я успеваю остановить его, он расстегивает мой лифчик. В последний раз, когда я впервые стояла обнаженной перед мужчиной, я была в ужасе. Все мое тело дрожало. Но сейчас я не чувствую ничего подобного. И это не связано с алкоголем в моем организме, а связано с тем, как темнеют его голубые глаза, когда он смотрит на меня сверху вниз. Они задерживаются на моей груди, и он медленно облизывает губы. Им нечем похвастаться, но они и не маленькие.

Затем его руки оказываются на мне. Он обхватывает меня за бока и притягивает к себе. Его губы захватывают мои, и я стону ему в рот. Моя рука проходит между нашими телами, и я проникаю в его боксеры. Мои бедра напрягаются, когда я чувствую, насколько он велик.

Я отстраняюсь, задыхаясь.

— Пожалуйста.

— Что прости? — спрашивает он, целуя меня в челюсть. Он опускает губы к моей шее и сильно сосет ее. Я выгибаю спину, давая ему лучший доступ и не заботясь о том, что он оставляет засосы.

По моему телу пробегают мурашки, и я стягиваю его боксеры с ног, толкая его назад. Он врезается спиной в стену, и я падаю перед ним на колени. Я не позволю ему торопиться. Затягивать это. Я хочу трахаться. И для разнообразия я получу то, что хочу.

— Проклятье. — Он шипит, откидывая голову назад в стену с грохотом.

Я беру его твердый член в руку и провожу по стволу. Он толстый, и долгое время он будет чувствовать себя потрясающе. Я смотрю на него сверху, наблюдая, как его мышцы сжимаются при каждом неровном вдохе. Я почти улыбаюсь от того, как он великолепен, когда он весь на взводе. Такую сторону Коула я еще не видела. И мне это нравится.

Он поднимает руки и хватается за свои темные волосы. Его мышцы колышутся, как волны.

Он столь же злобен, сколь и великолепен.

— Трахни меня, Коул.

Он смотрит на меня сверху вниз, его голубые глаза темнеют от вожделения. Он отпускает свои волосы, чтобы взять в кулак мои. Я с шипением вдыхаю, так как кожу головы жжет, но я не ожидала, что он будет так прост со мной.

— Открой рот, милая. — грубо приказывает он, и я делаю то, что он говорит, потому что я получаю то, что хочу. Я поставлю этого ублюдка на колени, даже если это означает, что мне придется остаться на своих. 

КОУЛ

Я открываю рот, но ничего не выходит, когда она обхватывает губами мой член. Она позволяет мне управлять ее головой, когда я оттягиваю ее назад и двигаю бедрами вперед. Я завороженно наблюдаю за тем, как трахаю ее красивый рот. Несколько дней я думал только об этом, и вот она стоит передо мной на коленях.

Но этого все равно недостаточно.

Она не может кричать, если ее рот полон. Она не может умолять, если не может говорить. Мне нужны ее крики наслаждения, ее мольбы о большем — больше, чем то, что она стоит на коленях в этот момент.

И я всегда получаю то, что хочу.

Я отвожу ее голову, и она задыхается. Слезы наворачиваются на ее зеленые глаза. Я дергаю ее за волосы, и она вскрикивает.

Я улыбаюсь. Это больше похоже на это.

Я знаю, что она делает. Она пытается обыграть меня в мою же игру. Но этого не произойдет. Я лучше, чем она.

— Коул… — Она задыхается.

Я кручу ее, не выпуская из рук ее волосы, и она с шипением вдыхает, затем я вдавливаю ее бедра в стойку.

Моя свободная рука проникает между ее ног, и она раздвигает их для меня еще шире. Я улыбаюсь, легко просовывая в нее палец.

— Ты вся мокрая, милая. — Она стонет, покачивая бедрами, чтобы заставить меня двигаться быстрее. Я убираю палец и хватаю ее за горло, притягивая к себе.

Она смотрит на меня через зеркало. Оно начинает запотевать от нашего тяжелого дыхания.

— Черт, ты прекрасна, — честно говорю я. Невозможно отрицать, что Остин Лоус великолепна. На ее коже нет ни единого изъяна. Ну, разве что швы на предплечье. Но даже это заставляет меня гордиться. Осознание того, что я сделал это. Я сделал ее немного менее совершенной в чьих — то глазах. Для меня это просто напоминание о том, какая она сильная. Как много в ней борьбы.

Она сглатывает, прижимаясь к моей руке, и я наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо.

— Ты моя, милая. — Отпустив ее горло, я заменяю руку губами. Я целую ее нежную кожу, и она наклоняет голову в сторону. Я пирую на ее шее, словно умираю от голода. Поглаживая и посасывая. Звуки, которые она издает, заставляют меня напрягаться так сильно, что становится больно.

Я отстраняюсь, чтобы увидеть два засоса на ее шее, и улыбаюсь.

Она сгибается в талии, опуская голову на столешницу, и ее тело начинает дрожать от желания.

Я шлепаю ее по попке. Она стонет, поднимаясь на ноги. Я шлепаю ее снова, звук отражается от стен ванной. Она толкается в меня. Моя рука возвращается между ее ног, и она такая мокрая, что по ее бедру стекают капли.

— Тебе нравится немного боли вместе с удовольствием, Остин? — спрашиваю я. В ответ раздается только звук ее тяжелого дыхания.

— Я тоже люблю грубость.

Не в силах больше сдерживаться, я беру свой член в руку и ввожу его в нее. Даже презерватив не нужен. Я собираюсь, блядь, владеть Остин Лоус и отказываюсь, чтобы между нами что-то было.

Она поднимает голову от стойки и вскрикивает, когда я широко раздвигаю ее, чтобы вместить свой размер.

Блядь! Как же в ней тесно!

Она кладет руки на зеркало перед собой, и я хватаю ее за бедра, отступая назад и вбиваясь в нее снова и снова.

Ее крики удовольствия заставляют меня улыбаться, потому что я знаю, что все могут услышать ее по ту сторону этой двери. Вот почему мы с Диком появились здесь, в конце концов. Это было для того, чтобы доказать свою точку зрения. Я не собирался уходить, пока не добьюсь своего.

Я отрываю ее тело от столешницы, и ее руки падают с запотевшего зеркала. Наклонившись, я прижимаюсь грудью к ее спине. Я вдавливаю ее в столешницу, и моя правая рука тянется вокруг ее тела, чтобы найти ее клитор.

— О… Боже… — Ее голос прерывается и превращается в крик, когда я довожу ее до оргазма.

— Вот так, милая. Кончи на мой член, — рычу я, прежде чем укусить ее за плечо.

Ее киска сжимается вокруг меня, и она выкрикивает мое имя, когда кончает несколько секунд спустя.

Я убираю руку и встаю во весь рост. Мои руки хватают ее за волосы, и я отрываю ее голову от прилавка, набирая темп. Я знаю, что мне нужно для того, чтобы кончить.

Я должен вырваться сейчас. Она кончила, и это все, что имеет значение. Эта часть не про меня. Но когда я смотрю вниз на свой скользкий член, движущийся внутрь и наружу из ее бритой киски, я чувствую, что мое дыхание участилось, а яйца напряглись. Я не могу остановиться.

— Блядь! — рычу я, врезаясь в нее так сильно, что наши колени ударяются о шкафы под прилавком. Она выкрикивает мое имя, и это звучит так, будто она вот-вот кончит снова.

Я не останавливаюсь.

Не могу. В этот момент я на пределе.

Она, блядь, моя!

Ее глаза закрываются, и она выкрикивает мое имя, когда кончает еще раз. Я вытаскиваю член из нее как раз вовремя, чтобы кончить на ее идеально круглую попку, на которой остался отпечаток моей руки.

_________________________________