— А что за сложный путь? — Спрашиваю я.

— Если администрация сделает выбор, мы поступим в духе справедливости. Вы все будете вынуждены остаться на второй год.

Новый год в Redwood Prep звучит хуже, чем смертный приговор.

— А если кто-то из нас добровольно покинет музыкальную программу? — Спрашивает Серена.

— Этот человек сможет продолжать заниматься до конца года как обычный ученик. — Обещает директор Харрис. — Конечно, отчисление из музыкальной программы означает, что ваша музыкальная стипендия будет аннулирована и вам придется оплачивать оставшуюся часть обучения. Но мы сделаем все возможное, чтобы уложиться в ваш бюджет.

— Значит, вы просто вышвырните одного из нас из Redwood Prep. Как благосклонно с вашей стороны. — Пробормотала Серена.

Глаза Сола прожигают дыру в центре стола.

— Мы даем вам десять дней, чтобы сделать свой выбор.

Звучит школьная мелодия.

Директор Харрис сверяется с часами.

— Вам следует отправиться на следующий урок.

— Мисс Купер. — Глаза Миллера смотрят на меня. — Я хотел бы поговорить с вами.

На протяжении всего разговора Сол был холоден и отстранен, но в этот момент он садится прямо и смотрит в лицо Миллеру.

— Зачем вам нужно оставаться с ней наедине?

— Все в порядке. — Шепчу я.

Сол смотрит на меня долгим взглядом. Затем он кивает и уходит.

Серена сжимает мою руку и уходит вслед за ним.

Директор Харрис и консультант уходят последними.

Дверь с щелчком закрывается.

Здесь только я и Миллер.

Я обращаю внимание на самодовольного человека, сидящего за столом. Столько денег и власти, больше, чем я смогу увидеть за всю свою жизнь, и при этом он получает такое извращенное удовольствие от того, что облапошивает людей, у которых ничего нет.

— Были и более приятные способы сказать мне, что вы хотите выйти из нашей сделки. — Говорю я, мой голос низкий и мрачный. — Способы, которые не предполагали втягивания в это невинных людей.

Он отмахнулся от моих слов, покачав головой.

— Это вы втянули их в это, мисс Купер. Не я. — Миллер откидывается назад, и стул скрипит, противится его весу. — Вы действительно думали, что сможете меня шантажировать?

Я вижу, как он изучает мое лицо, отмечает мое яростное выражение и находит в нем забаву. Для него все это просто игра. Он может играть, потому что он богат, влиятелен и гарантированно выиграет.

Я складываю руки на груди, не желая поддаваться запугиванию.

— Полагаю, это означает, что вам все равно, если ваша дочь попадет в тюрьму.

— Вы маленькая простушка. — Самодовольно говорит он. — Такая безрассудная. Такое полное незнание того, как устроен реальный мир. — Стул снова скрипит, когда его плечи перекатываются вперед, а глаза наполняются темным волнением. — Кто вам поверит? Вы уже сказали копам, что это было недоразумение. И даже если бы вы хотели надавить, я уже поговорил со всеми своими адвокатами. Если вы приедете к нам, мы порвем ваши показания на части, пока вы не пожалеете, что вообще родились.

Мои ноздри раздуваются, когда я поворачиваюсь к нему.

— Вы жалок.

Его смех ударяется о потолок и рассыпается вокруг меня, как кошмарная игра в пинбол.

Я хмурюсь.

— Вы поместили нас в гладиаторский ринг. Вы хочете, чтобы мы били друг друга ради твоего развлечения. Это делает тебя больным ублюдком.

Он перестает смеяться, но все еще продолжает нагло ухмыляться.

— Как бы вы мне ни не верили, но это действительно не моя заслуга, мисс Купер. У нас действительно нет ни бюджета на всех троих, ни интереса держать больше двух. Такова жизнь. Удачи.

Я хватаю свой рюкзак и выбегаю из конференц-зала.

Когда я выхожу в коридор, Датч стоит там, прислонившись к стене, вытянув одну длинную ногу, а вторую закинув за спину.

Меня раздражает, что он так уверен в себе. Таким неприкасаемым. Даже то, как он встает во весь рост и проводит пальцами по своим светлым волосам, выводит меня из себя.

Я смотрю на него, позволяя ненависти разгореться с новой силой. Я бы никогда не попалась в сети Миллера, если бы Датч не отдал приказ испортить мне оценки. Я бы даже не попала в поле зрения Кристы, если бы он не потратил столько времени на то, чтобы выгнать меня из Redwood.

Теперь все запуталось и превратилось в уродливую кашу, причем не только для меня, но и для людей, которых я считаю своими друзьями.

И я понятия не имею, как мне выбраться из этого, не говоря уже о них.

Датч делает резкий шаг ко мне, его глаза мрачны.

— Что это было? Что Харрису понадобилось от тебя и Сола?

— Спроси его.

Датч хватает меня за запястье. Его сердитые глаза смотрят на меня.

— Я спрашиваю тебя, Брамс.

Моя челюсть сжимается, и я позволяю словам выплеснуться из меня.

— Они говорят, что в музыкальной программе не хватит места для нас троих. Они хотят выгнать одного из нас.

Слезы жгут глаза, потому что меня снова бьют по зубам только за то, что я осмелилась существовать.

— Какого черта? Я думал, отец заставил тебя вернуться в Redwood? Они пытаются отомстить ему?

Слова были произнесены шепотом под его дыханием.

— Дело не в твоем отце. Человек, которого Миллер действительно хочет наказать, — это я, но Сол и Серена попали в сети, потому что они близки мне.

Датч убирает мою руку. — Ты близка к Солу?

— Это все, что ты слышал? — Я недоверчиво хмыкнула. — Знаешь что? Забудь об этом. Было пустой тратой времени говорить тебе что-либо.

Колокольчик прозвенел снова.

Я стучусь в плечо Датча, когда иду по коридору. Он, как всегда, придурок, но сегодня у меня действительно есть дела поважнее.

23.

ДАТЧ

Я иду в дверь тренировочной комнаты и пробираюсь прямо к Солу. Он сидит на диване, закинув ногу на ногу и сжимая в руке бутылку пива.

Его лицо — маска спокойствия, но мы дружим уже достаточно давно, чтобы я мог видеть, как большая темная грозовая туча нависает над его головой и собирается в его глазах.

Он на грани того, чтобы сжечь все дотла, и самое страшное, что я не знаю, присоединиться ли к нему или позволить ему поджечь себя, пока он не превратится в пепел.

— Датч. — Финн бросает на меня обеспокоенный взгляд. — Ты знаешь, что происходит?

Зейн нервно крутит барабанные палочки. Его глаза перескакивают с меня на Сола и обратно.

— Вы двое подрались?

— Нет. — Выдавливаю я.

— Тогда что, черт возьми, произошло? — Зейн использует одну из своих палочек, чтобы указать на Сола. — Он ворвался сюда, подошел прямо к холодильнику и потрогал мой запасной тайник. Сейчас десять утра, и...

— Его вызвали в кабинет Харриса.

Одна из барабанных палочек Зейна упала.

— Какого черта?

— Они снова пытаются его выгнать? — Требует Финн.

Его тело свернуто, напряжено. Мой брат очень похож на инструмент, на котором он играет. Тихий. Замкнутый. Вписывается в толпу, пока не перетянет одну из струн, и он не начнет греметь на всю комнату, его частота ниже, глубже и мощнее, чем у любой другой гитары.

Я могу смириться с непредсказуемостью Зейна. Но Финн...

Финн — тот, за кем мне всегда приходилось следить, потому что когда он двигается, всегда тихо.

Пока не становится тихо.

Сол не произносит ни слова. Он просто продолжает пить.

Его пиджак из Redwood Prep снят, а свитер, который он всегда носит, откинут на рукава, как будто он больше не может скрывать шрамы. Как будто он хочет, чтобы они хоть раз подышали.

Зейн опускается вниз, чтобы подобрать свои барабанные палочки.

— Это Миллер пытается отомстить нам за Кристу?

— Мы не цель. — Мрачно говорю я.

Сол перестает пить. Капля пива стекает по его подбородку, и он не вытирает ее. Его взгляд пустой, ничего не видящий.

Я не видел его таким с той ночи, когда мы пробрались в лагерь. Это была первая ночь, когда я понял, что мой друг, тот, кого я считал братом, сломлен.