Мои ноздри раздуваются.

— Это не смешно, Зейн.

— Что не смешно?

— Верни мне мою одежду. — Рявкаю я.

Брови Зейна сходятся вместе. Его игра становится все лучше, потому что он искренне выглядит так, будто понятия не имеет, о чем я говорю.

— Я не брал твою одежду. — Говорит Зейн.

— Сол?

Он поднимает обе руки. — Я тоже не брал.

Я оглядываюсь через плечо.

— Есть идеи, куда она могла деться?

— Эй, — протестует Зейн, — почему ты не обвиняешь Финна в слепоте?

— Потому что он не стал бы делать такую глупость.

— Я оскорблен. — Говорит Сол с притворным возмущением. — То есть ты хочешь сказать, что я бы сделал? Ты ставишь меня в один ряд с этим парнем?

Он показывает на Зейна.

— Одежда не могла уйти. — Рычу я.

Финн поднимает руку.

— Я помню, что слышал движение в раздевалке, но не думал, что это что-то подозрительное.

— Кто бы это ни был, они бы увидели, что мы здесь. — Говорит Зейн.

— Никто в Redwood не стал бы так с тобой возиться. — Сол задумчиво потирает подбородок, его темные волосы разметались по голове. — Ты уверен, что везде посмотрел?

Мои пальцы сжимаются в кулаки.

— В Redwood есть один человек, который был бы достаточно безумен, чтобы испытать меня.

Финн ухмыляется.

Зейн сжимает руки в кулаки. — Почему меня это так забавляет?

— Кто? — Спрашивает Сол, глядя на меня, потом на Финна и Зейна. — Кто настолько безумен, чтобы перечить Датчу?

Я резко поворачиваюсь и выхожу из бассейна.

Хочешь шоу, Каденс? Я устрою тебе чертов цирк.

11.

КАДЕНС

Мой шкафчик захлопывается без предупреждения, едва не отрывая мой нос от лица. Я вскакиваю в шоке и поднимаю взгляд, чтобы увидеть пару презрительных карих глаз, уставившихся на меня.

— Пэрис, чем обязана такому неудовольствию?

Чирлидерша угрожающе делает шаг вперед.

— Думаешь, ты сделала что-то особенное, Мусорщица?

— О, Мусорщица? — Я ухмыляюсь. — Очень креативно.

— Я знаю, что это ты испортила машину Датча. — Она вздергивает подбородок и смотрит на меня сверху вниз. — И если ты хоть на секунду думаешь, что тебе все сойдет с рук...

Ее глаза зацепились за что-то вдалеке, а затем расширились и заговорили о половине ее лица.

— О мой Гуччи. — Хнычет Пэрис.

Любопытствуя, я оборачиваюсь и чуть не захлебываюсь собственной слюной.

Короли идут по коридору, словно звезды модного показа. Финн в дальнем конце — совершенно сухой, а Сол и Зейн промокшие до костей, демонстрируя свои аппетитные грудные мышцы через прозрачные рубашки на пуговицах.

Но при всей их мокрощелковости мое внимание привлекают не они.

Это Датч Кросс.

У него длинные худые конечности и золотистая кожа... и он голый.

Мой взгляд скользит по его мускулистому каркасу, блестящим плечам, прорезям на прессе и восхитительной V-линии под плавками, прежде чем я захлопываю рот и поднимаю глаза к потолку.

В зале начинается столпотворение, когда другие люди начинают замечать торжественный вход Королей. Воздух озаряется визгами, за которыми следуют скандальные вздохи и крики восторга.

Девушки в шоке закрывают рты. Лица краснеют от стеснения и волнения. Хихиканье накатывает как цунами.

Даже парни реагируют дико. Некоторые покатываются со смеху. Другие достают свои мобильные телефоны, чтобы запечатлеть момент.

Я отступаю назад, чувствуя, как мое лицо становится горячим. Мое сердце бьется престиссимо; наверное, я не смогла бы заставить свои пальцы выдержать такой темп.

Не в силах сдержаться, я снова бросаю взгляд на Датча. Всклокоченные пряди светлых волос закрывают его лоб, вода капает на прямой нос и полные розовые губы. Он весь промок и блестит, словно модель нижнего белья из чувственной, едва ли законной телевизионной рекламы.

Взгляд монстра падает на меня, и я чувствую себя так, словно кто-то прилепил к моему телу фейерверк, а затем устроил взрыв.

Воспоминания о нашем поцелуе проносятся в моей голове, вызывая взрыв другого рода.

Одно дело — чувствовать силу и мощь Датча, вжимающуюся в меня.

Но совсем другое дело — видеть на свету все эти мускулы и жилистую плоть.

Черт побери, он опьяняющий.

Мое дыхание становится все тоньше и тоньше.

Я пытаюсь взять себя в руки и вспомнить, зачем я затеяла этот план.

Когда я услышала, что короли захватили бассейн, идея украсть одежду Датча пришла ко мне как подарок с небес.

Он назвал меня шлюхой.

Нет, даже хуже.

Он сказал, что я недостаточно хороша, чтобы быть его шлюхой.

Как будто я когда-нибудь захочу такого положения.

Заставить его пройти позорный путь казалось уместным и совершенно идеальным в тот момент. Но мой план дал обратный результат. Я не ожидала, что его тело будет создано, как чертова скульптура. И я не ожидала, что он с такой легкостью будет владеть своей обнаженной красотой.

Он совершенно не стесняется внимания и даже останавливается, чтобы сфотографироваться с девушками, которые просят селфи. Может, у меня и нет приложения Джинкс, но я точно знаю, что эта история будет на нем через тридцать минут.

Датч заканчивает с селфи и отказывает другим людям, которые просят сфотографироваться. Его глаза ищут мои, и я стараюсь не убежать. Мне требуется огромная сила воли, чтобы оставаться на месте, пока он подходит все ближе и ближе.

Пэрис причесывается и подкрашивает губы рядом со мной. Она опускает верхнюю часть своей черлидерской формы, чтобы обнажилось большее декольте, и делает шаг к Датчу.

Нацепив широкую улыбку, она выпячивает грудь.

— Эй...

Он проходит мимо нее.

Покрасневшее лицо Пэрис было бы чистым золотом, если бы меня не преследовал сам Князь Тьмы.

Я отступаю назад и обдумываю план побега, но уже слишком поздно. Датч кладет руку на шкафчик над моей головой, отчего его мышцы перекатываются и сокращаются. Татуировки, обвивающие его крепкие плечи и запястья, вблизи кажутся еще более удивительными. Линия безупречна. Искусство безупречно. Повсюду твердые мышцы и идеальные линии.

Когда он наклоняется ко мне, в груди нарастает давление. Так близко, что почти невозможно не смотреть на его едва скрытые причиндалы. Под кожей поднимается жар, и я точно знаю, что мое лицо пылает, как при лихорадке.

Взгляд Датча устремлен на меня, а мой скользит по его толстой шее, покрытой мускулами, к плечам и груди.

— Если бы ты хотела увидеть меня голым, то могла бы просто попросить. — Насмехается Датч.

Его тон легкий, но я ни на секунду не думаю, что он забавляется со мной. Под этими словами скрывается резкий, стальной тон.

Я наклоняю голову, как можно более невинно. — Где твоя одежда, Датч?

— Я как раз собирался спросить тебя об этом.

Его тон становится жестким.

Я вздрагиваю от жара его тела и напряжения между нами.

Почему-то тот факт, что сотни глаз смотрят на этот нелепый обмен, лишь слегка пронзает мой мозг.

Гнев, который я почувствовала, когда он выгнал меня из театра сегодня, утих. Мой мозг сломан. И только горячее тело Датча сбивает сигналы.

— Зачем мне твоя одежда? — Спрашиваю я мягким, озадаченным голосом. Если все слушают, это не значит, что все должны услышать. — Это было бы незрело с моей стороны. — Я наклоняю голову. — Так же незрело, как целовать кого-то, а потом называть ее шлюхой.

Его грудь вздымается от гнева, и его глаза отражают его. Внезапное сжатие его челюсти демонстрирует поэтическую симметрию его лица, и у меня перехватывает дыхание, и я выхожу из себя.

— Разве я похож на человека, с которым можно шутить, Брамс?

Датч оскалился. Великолепный зверь, готовый уничтожить меня.

Я не позволю ему добиться успеха.

— Кто сказал, что это сделала я? У тебя есть доказательства?

Он скрипит зубами.

— Хотя, должна сказать, — указываю я взглядом на плавки, — я немного разочарована.