Но потом я вернулась домой, легла в постель и не могла уснуть от ужаса, представляя себе все те злые способы, которыми он вернет меня. Я все ждала, что он постучит в мою дверь и напугает и меня, и Вай.

Утром я проснулась невыспавшейся, ворчливой и испуганной.

Я знаю, как опасны Короли.

Это не история Давида и Голиафа.

Это скорее история крошечного муравья под сапогом Голиафа. В любую минуту все его существование может оборваться. Ее жизнь оборвется, но на радаре гиганта не останется и следа.

Мои шаги замедляются, когда я вижу Финна и Зейна, отдыхающих на ступеньках школы. Мальчики похожи на великолепных черных пантер, мимолетные тени, затаившиеся в ожидании. Каждый из них выше шести футов. Финн с глазами как кремень и неподвижностью, которая не обманет никого, кроме самых наивных. В его загорелой коже, миндалевидных глазах и тихой угрозе таится опасность.

А еще есть Зейн, зеркальное отражение Датча во всем, кроме глаз и волос. Сексуальный, как оружие, с очаровательным ртом, способным создать любую реальность, которую он пожелает, словно он создан из магии.

Я изучила обоих братьев Датча во время кампании Королей по изгнанию меня из Redwood.

То, что Датч был лицом их жестоких наказаний, не означает, что его братья не были более чем способны сами совершать грязные дела.

Движение по лестнице — одностороннее, потому что никто не хочет даже пройти мимо братьев. К сожалению, это делает путь легким и понятным, когда Финн поднимает два пальца и сгибает их в мою сторону.

Мои колени ударяются друг о друга, и я тяжело сглатываю, прежде чем подняться по лестнице. Зейн закидывает одну из своих длинных ног на широкие цементные перила. Я замечаю, как несколько девушек из группы поддержки разглядывают область между его ногами, один лишь контур которой доказывает, что слухи о нем и его... активах очень правдивы.

Финн не двигается. Он продолжает опираться на ступеньки, его тело скрючено, несмотря на расслабленные плечи и незаинтересованный взгляд.

— Вчера хорошо добрались до дома? — Нахально спрашиваю я.

На лбу выступили бисеринки пота, но благодаря пыткам Датча я наловчилась притворяться невозмутимой.

— Ты смелая девчонка. — Говорит Зейн, смеясь.

— Что ты имеешь в виду?

— Это была куча мусора. Ты, наверное, устала. — Говорит Финн.

Его оценивающий взгляд заставляет меня застыть на месте. Я никогда не могу сказать, о чем он думает, и это почему-то более обезоруживает, чем смертельная сексуальная привлекательность Зейна.

Я перехожу к сарказму.

— Оу. Ты беспокоишься обо мне? Спасибо.

Его губы подергиваются.

В этот момент у Зейна пиликает мобильный телефон. Он опускает взгляд, а затем снова смотрит на меня.

В тот же миг я чувствую, как вокруг моего запястья завязываются невидимые путы. Я догадываюсь, кто только что написал ему сообщение и о чем этот человек просил.

— Датч очень хочет поблагодарить тебя за вчерашний подарок. — Говорит Зейн, его голос звучит легко и самоуверенно.

— И он прислал своих братьев в качестве сопровождающих? Я должна быть польщена.

Зейн одаривает меня дрянной ухмылкой. — Ты забавная.

— Не пытаюсь. — Бормочу я.

Финн кивает на двери школы. — Пойдемте.

Когда ребята поворачиваются и направляются к переполненному входу, я крепко обхватываю себя руками и втягиваю дрожащий воздух.

Может, мне стоило остаться сегодня дома?

Уже слишком поздно.

Не имея другого выбора, я иду позади Королей, замечая, как все спешат убраться с дороги и оставить свободный путь. Похоже, неважно, все ли они вместе или только пара, никто не хочет привлекать внимание богов Redwood Prep.

Наверное, это удушающе — жить вот так. Таскаться по улицам, как крысы, всегда быть начеку, всегда оказывать почтение группе мальчиков с неземной красотой и большими счетами в банках.

Во мне пробуждается чувство справедливости, и я изо всех сил держусь за это чувство. Датчу и его команде удалось подавить всех в Redwood Prep, но меня им никогда не приручить. Никогда.

К моему удивлению, мальчики проводят меня мимо их личной комнаты для тренировок и ведут в школьный театр.

— Он там. — Говорит Зейн, указывая в темноту.

Все мое тело дрожит, но я поднимаю подбородок. — Спасибо.

Как раз перед тем, как я вхожу в двери, Финн встает на моем пути. Он возвышается надо мной и смотрит на меня карими глазами, холодными и загадочными одновременно.

— Просто подумал, что ты должна знать, что твоя нынешняя стратегия не сработает. — Предупреждает он. Его голос становится ледяным, хотя я понимаю, что он пытается мне помочь. — Он любит эту машину. Ты ее испортила. Найди другой угол.

— Он прав. — Соглашается Зейн. — Мы уговаривали его, как могли, но чем больше ты морочишь ему голову, тем хуже будет.

— Твой брат не бог, как бы он ни притворялся. Я могу справиться с собой.

Я расправляю плечи и делаю вид, что не боюсь, хотя моя способность справляться с Датчем шаткая как никогда.

Финн и Зейн обмениваются взглядами.

Я делаю жест подвинься, насмехаясь над тем, что они сделали со мной на ступеньках школы.

Финн выглядит забавным.

Зейн пожимает плечами и отступает назад.

Я вхожу в театр и слышу, как за мной плотно закрывается дверь. Это заставляет меня подпрыгнуть.

Внезапно наступает тишина.

Я обвожу глазами сцену, пока не нахожу Датча. Он сидит на скамейке у рояля, его пальцы перебирают гитару. Мне кажется странным, что я не слышу ни звука, пока я не понимаю, что он вообще не прикасается к струнам.

Я пытаюсь сглотнуть, но голос застревает в горле.

Что теперь сделает со мной этот монстр?

Я знаю одно. Я не могу выглядеть запуганной. Он воспользуется каждой трещиной в моей броне, найдет любую слабость и сокрушит меня.

Гнев и раздражение сталкиваются в моих жилах, я взбегаю по ступенькам и иду к нему так громко, что его голова отклоняется в сторону.

— Почему я здесь, Датч? У меня занятия через десять минут. У меня нет времени на твои игры.

Он ставит гитару на подставку и встает во весь рост, длинные ноги кажутся бесконечными. Мое сердце замирает, когда его горящие ореховые глаза находят мои.

Наше тяжелое дыхание смешивается с тишиной зрительного зала.

Проходит один такт.

Второй.

— Почему ты ничего не говоришь? — Спрашиваю я язвительно. — Эй?

Датч медленно подходит ко мне. Его движения спокойны, почти элегантны.

— Мои братья позвонили. Я планировал сам загнать тебя в угол, но они решили, что я должен наказать тебя наедине.

— Наказать меня? — Я горько усмехаюсь. — Ты действительно думаешь, что владеешь мной, не так ли?

— Ты знаешь, что из кожи невозможно вывести запах кислого молока?

Датч кружит вокруг меня, как акула. Я тоже чувствую терпкий запах крови и понимаю, что это потому, что я так сильно прикусила язык, что он налился кровью.

Его пальцы пробегают по моей шее и спускаются к плечам. Все, к чему он прикасается, горит. От этого ощущения меня одновременно томит жар и тошнит в животе.

Ненависть и похоть.

Страсть и ярость.

Почему грань между этими эмоциями так тонка?

Мое сердце бьется в бешеном ритме. С каждым кругом, который он делает вокруг меня, с каждым движением его пальцев я все глубже погружаюсь в мир Датча. Я знаю это и все же беспомощна перед ним.

Я пытаюсь сбить его с толку, говоря: — Тебе не понравился мой подарок?

Он останавливается. Его янтарные глаза темнеют на тон, карие становятся яростными, как соты. Он хуже, чем таинственный враг в тени, он — монстр, руки которого достаточно близко, чтобы свернуть мне шею.

Он наклоняется ближе, его голос мягкий, а прямо под ним — бархатная сталь. Он напоминает мне его певческий голос, такой же теплый, как бренди. Плавный, когда он опускается вниз. Обжигает, когда попадает в желудок.

— Кейди, Кейди, Кейди.

Я напрягаюсь.

Взгляд Датча проносится по мне, как жестокий ураган.