– Гляди, гляди. Мы свиней выращиваем, а они тут собак, – удивлённо говорила Франя, качая головой.

А ещё её поразил негр, которого она повстречала на улице. В те годы негры и в Москве были редкостью, а уж приехавшая из села Франя видела их живьём впервые.

– Смотри ты, какой чёрный, – хихикала она, провожая взглядом чернокожего гостя столицы, – как чугунок!

После завтрака папа спросил Франю:

– Ну, какие планы? Куда пойдём?

– ГУМ, ЦУМ, «Детский мир», – не задумываясь, ответила та.

– О, нет, – взмолился папа, – это не по моей части, терпеть не могу походы по магазинам. – Выручай, дочка, сходи с тётей Франей, покажи ей торговую сторону нашей столицы, – обратился папа ко мне. – Угости её в ГУМе и «Детском мире» фирменным мороженым.

Что мне оставалось делать? Собралась, а тётя набрала сумок и – к двери.

– Вы забыли переобуться, – напомнила я тёте.

– А я в тапках пойду, они у меня на резиновой подошве, – ответила Франя. – Ходить много придётся, а у меня ноги больные.

Мы вышли из дома и сели в троллейбус. И тут Франя опять удивилась. Как только мы вошли в троллейбус, мужчина встал со своего сидения и уступил ей своё место. Франя важно уселась на сидение, через остановку встала, прошла дальше по салону и остановилась. И опять ей уступили место. Проверила. Уважают.

В метро я еле затащила её на эскалатор. Франя боялась спускаться, стояла, крепко вцепившись в поручень, а когда нужно было сходить с эскалатора, так скакнула вперёд, что шедший впереди мужчина взвыл, когда она наступила ему на ноги.

– А вот и Красная площадь, – показала я рукой, когда мы входили в ГУМ.

Но тёте было не до Красной площади. Сбылась её мечта: вот он, главный магазин страны! И начались мои муки. Вот если вам нужно купить туфли, куда вы идёте? В отдел обуви. Как бы не так! Тётя осматривала всё, что попадалось на пути: щупала платки, нюхала духи, рассматривала колечки, перебирала сумки, заглядывая во все кармашки.

Наконец добрались до отдела обуви.

– Мальчиковые ботинки есть у вас? Куда? В «Детский мир»? А, мы туда ещё пойдём, – она уже тянула меня в отдел, где продают пальто.

Я боялась, что тётя Франя потеряется в огромном универмаге, поэтому показала ей фонтан, где можно встретиться, если потеряешься. Тётя захотела получше рассмотреть его, пришлось подойти к фонтану. Тут я вспомнила папин наказ угостить тётю фирменным пломбиром с кремовой розочкой. Пока ели мороженое тётя ахала, как тут красиво, сколько товара, целый бы день ходила по отделам, но надо торопиться, ещё ЦУМ и «Детский мир» впереди.

В отделе пальто Франя спросила продавца:

– У вас есть демисезонное пальто «Три встречи»?

Расстроившись, что такого пальто нет, пошли в другую секцию. Исходили весь универмаг, но пальто «Три встречи» так и не нашли.

В одном отделе продавщица посоветовала:

– Посмотрите другие модели, может быть, подберёте что-нибудь.

– Вот же оно: «Три встречи»! – вдруг обрадовалась Франя. – Видите, три складки на спине: три встречи, как у нас говорят.

– А я думала, вы имели в виду фирму «Три встречи», – улыбалась продавщица, заворачивая покупку.

Мне было не до улыбок. Из вежливости я взялась нести громоздкий свёрток, и мы потащились в «Детский мир». Первое, что мы увидели там, была длинная очередь через весь зал и вверх по лестнице. Люди стояли за детскими шубками. Я с ужасом подумала, что Франя пристроится в очередь и – пропал день!

Но Франя купила-таки мальчиковые ботинки: сорокового и сорок первого размера. То же мне, мальчиковые, мы их и в ГУМе могли купить. И остановилась у прилавка с вязаными шапками невиданной красоты. Шапка продавалась вместе с шарфом, на концах которого были большие пушистые помпоны. Франя не могла выбрать цвет: голубой, красный, белый?

– Какой набор взять? Шапка какого цвета тебе больше нравится? – спросила она меня.

– Белого, – ответила я, с ужасом думая, что впереди ещё ЦУМ.

Франя взяла три разных набора.

От похода в ЦУМ она отказалась: деньги закончились, жаль, но надо возвращаться домой. Съели фирменное мороженое – вкусный рожок, и обвешанные коробками и свёртками, поехали домой. Хорошо тёте, она в тапках, я с завистью смотрела на её ноги.

Дома Франя разложила на диване свои покупки. Затем она развернула свёрток с шапками и протянула мне белую шапку с шарфом.

– Это тебе, за твои муки, подарок от меня. Примерь, сама выбрала.

Весь вечер Франя рассказывала о товарах в двух центральных универмагах, о приветливых продавцах, о поездке в метро и троллейбусе, хвастаясь, что ей дважды уступали место, о вкусном мороженом.

Франя уехала на следующий день, а через две недели мы получили от неё письмо, в котором она ещё раз благодарила нас за то, что приняли её и показали Москву. Теперь она всему селу рассказывает о своих впечатлениях. Я подумала, что теперь надо ждать новых гостей, а папа жалел, что не запечатлел пребывание Франи в Москве на фотоплёнку. Зато я носила шапку с шарфом, подаренными мне за «экскурсию».

Зашла соседка, с которой дружим с момента заселения дома. Пыхтя от натуги, внесла огромный узел, в котором что-то звякнуло, когда она опустила его на пол в прихожей.

– Самовар не нужен? – спросила соседка вместо приветствия. – Старинный медный самовар. Дарю!

– Где ты его откопала? – удивилась я, заглядывая в узел.

Грязное, тусклое пузатое чудо с краником робко выглядывало из клетчатого пледа, в котором стыдливо пряталось от глаз людских.

– Балкон разбирала, вот в шкафу и нашла. Это самовар ещё родителей мужа. Мы им никогда и не пользовались. Почистишь его, на даче пригодится чаи гонять.

– Спасибо, Тома, но я не возьму его, забирай обратно. Сама почисти, а то на него жалко смотреть: гляди, он даже стесняется своего запущенного вида, – прикрыла я пледом позеленевшие бока самовара.

Когда подруга ушла, вспомнились мне наши посиделки за самоваром у бабушки во время летних каникул.

Как же мы любили помогать бабушке, когда она затевала пироги! Особенно удавался бабушке штрудель, вкуснее которого был только её торт «Наполеон». Мы с двоюродной сестрой были на подхвате всё субботнее утро, а потом ждали воскресенья, потому что торт должен был хорошенько пропитаться.

А штрудель для нас был особенно трудоёмким. Мы чистили и нарезали яблоки. Горы яблок, так как бабушка пекла несколько штруделей, чтобы хватило и нам, и нашим гостям, и нашим соседям! Но нам нравился весь процесс подготовки. Чтобы веселее работалось, бабушка вспоминала случаи из своего детства и молодости, которые начинались словом «бывалоча».

– Бывалоча, соберёмся мы на краю деревни, песни поём, шутим, смеёмся. Девки все нарядные, у парней полные карманы семечек, орехов, конфет. Угощают нас, а мы стесняемся, возьмём по конфетке, это же так дорого, понимаем, а они уговаривают, – мечтательно говорит бабушка.

А у самой глаза светятся, щёки разрумянятся то ли от жара печки, то ли от воспоминаний. А мы так заслушаемся, что вместе с кожурой и половина яблока уходит в очистки! Так бы и слушали всё время, но бабушка поторапливает, начинает с нами вместе резать яблоки, а то жар уйдёт, печь остынет. Сейчас я думаю, какими наивными и чистыми были те истории, порой даже мелкими и глупыми по сравнению с теперешней жизнью, но из песни слова не выкинешь!

Вот пироги и готовы. Начинается возня с самоваром. Самовар у бабушки большой, дровяной. И надо так начистить его, чтобы сиял, как новый. Чистим его кирпичной пудрой. Я тру большой кирпич кусочком кирпича. Вот уже большая горка порошка на блюдце. Сестра макает влажную тряпочку в эту горку, захватывает ею порошок и чистит им самовар.

А я уже готовлю щепочки для растопки и волоку целую корзину шишек, которые мы приносим из леса для такого события. Наливаем в самовар воду, принесённую из родника, разжигаем огонь и следим, когда вода закипит. Время от времени дуем в дырочки поддувала, тогда угольки ярко сверкают. Это они злятся, что мы их торопим, искры в разные стороны разлетаются. У самовара спешки не должно быть!